Главные интеллектуальные события 2007 года называют Александр Адамский, Дмитрий Афиногенов, Андрей Балдин, Алексей Левинский, Андрей Липгард, Алексей Песков, Сергей Ромашко, Евгений Сабуров, Александр Сергеев, Валерий Хилтунен, Дмитрий Шмерлинг, Дмитрий Юрьев.

Александр Адамский, член рабочей группы по подготовке Российского форума, председатель Института образовательной политики "Эврика", заместитель председателя комиссии Общественной палаты РФ по вопросам интеллектуального потенциала нации

"Русский журнал": Какие вы можете назвать интеллектуальные события в 2007 году? (Под интеллектуальными событиями мы понимаем новые книги, интеллектуальные проекты, конференции, события.)

Александр Адамский: Я занимаюсь образовательной политикой, поэтому для меня существенными являются события в сфере образовательной политики и образования. У меня немного узкий взгляд на эти вещи. Что касается более широкого взгляда, то для меня очень важным интеллектуальным событием были лекции на "Полит.ру". Очень хорошо подобраны авторы, которые весьма нетривиально излагали проблемы.

Интеллектуальным прорывом в образовательной политике я могу назвать, по крайней мере, три вещи. Это политические решения, связанные с нанотехнологиями, по уровню это можно соотнести с атомным проектом 40-х годов. Во-вторых, письмо академиков относительно клерикализации общества. Это интеллектуальное действие, облеченное в социальную оболочку, основание интеллектуальное, а действие социальное. Этот шаг позволил представить и построить некоторую систему координат, в которой движется образование. В-третьих, существенным прорывом является развитие национального проекта в области образования - это комплексные проекты по модернизации образования, которые насыщены интеллектуальным продуктом гораздо больше, чем все предыдущие попытки реформировать образование.

РЖ: Какие книги, на ваш взгляд, стали интеллектуальным событием?

А.А.: Относительно книг серьезных подвижек я не могу отметить. Потому что художественную литературу и публицистику я обсуждать в этом смысле не могу. Мемуарно-аналитические книжки - от Веллера до Соловьева - я не могу причислить к высотам интеллектуализма. Если задавать планку " Вех" начала XX века, то книг такого уровня я вспомнить не могу.

К сожалению, современная литература недотягивает даже до уровня 60-70-х годов, если иметь в виду Мераба Мамардашвили, Щедровицкого, Феликса Михайлова. Я весь год читал Фуко, Тофлера, Фукуяму (два последних, кстати, приезжали в Россию). В этом смысле, я боюсь ошибиться, я буду рад ошибиться, но произошло какое-то занижение планки интеллектуального чтива в этом году. Может быть, в связи с этими тенденциями и появился такой жанр, как публичные лекции. Может быть, в силу занятости я что-то такое упустил.

РЖ: Что вы ждете от следующего года? Может быть, вы планируете какие-то проекты, исследования?

А.А.: Про себя-то я как-то старался не говорить. Я хотел бы оформить свои представления о теории образовательной политики, обосновать ее институциональный характер и исследовать связь между нормой в образовательной политике и теми эффектами, которые в области образования могут эти институциональные нормы вызвать. Я имею в виду и современное качество образования, и другие социальные эффекты, это меня очень интересует. Что касается исследований, то моей задачей на следующий год является выявление тех позитивных и негативных изменений в образовании, которые пока не видны. Я имею в виду, например, повышение зарплаты учителям, введение новых законов, стандартов относительно образования, различные институциональные изменения. Есть, например, такая проблема, как отношения между учителями и учениками, атмосфера в классе, снижение уровня насилия разного рода в системе образования, развитие детей, ну и многие другие вещи. Это то, что называется "скрытыми эффектами". Они явно не видны, их можно выявить только с помощью специальных исследований. Такого рода исследования планирует развернуть Институт образовательной политики "Эврика" в 2008 году. Поскольку какие-то изменения начались, школа выходит из кризиса (это мое глубокое убеждение), то важно понять, насколько те действия, которые мы производим в области образовательной политики, приводят к неочевидным, невидимым невооруженным взглядом изменениям. Подобного рода исследования на выявление таких изменений мы развернем в следующем году. Мы хотим понять, как можно прогнозировать развитие ситуации в образовании на ближайшие три-пять лет и можно ли надеяться, что в 2009-2010 годах мы действительно начнем конкурировать с другими образовательными институтами страны, я имею в виду массовую культуру, улицу, и на международном уровне.

РЖ: Вы планируете это исследование публиковать?

А.А.: Во-первых, мы будем его постоянно представлять, от запуска и в течение реализации, на наших сайтах и в наших изданиях, в газете "Вести образования", в журнале "Перемена", на сайте "Эврика". А в конце исследования планируем издать такую книжечку. Надеюсь, она будет интересна не только специалистам, потому что сейчас обостряется противоречие между бытовыми представлениями о результативности образования. Общество все больше интересуется, начинает влиять на процессы образования, а поскольку представления о результате образования в общественном сознании доминируют довольно консервативные, а иногда и реакционные, предрассудочные, то очень важно преодолеть разрыв между экспертными представлениями о результативности и бытовыми, массовыми. Мне кажется, особый тип исследования мне в этом деле поможет.

Об истории

А.А.: Я очень много работаю на востоке нашей страны, в Бурятии, например, и для меня большим интеллектуальным открытием стали дискуссии с местными интеллектуалами по поводу Чингисхана. Это такая периферийная линия. Но когда в культуре, в среде экспертов, ученых и просто граждан есть какой-то стержень, относительно которого есть общее согласие о его величине и роли, тогда культурная жизнь приобретает направленность. Я не хочу сказать - предопределенность, но направленность. И в этом смысле культура развивается более интенсивно. А если такой системы координат нет, то духовная и интеллектуальная жизнь, так сказать, хаотично бьется и разного рода сигналы гасят друг друга. И возникают псевдоинтеллектуальные проявления. Не хочу никого обижать, но то, что мы видим по телевизору в качестве как бы интеллектуальных проявлений, это такой суррогат, который, вместо того, чтобы строить интеллектуальные системы координат, выплескивает почти натуральные представления о том, что сейчас происходит. Поэтому, когда вы спрашиваете о следующем годе, у меня очень пессимистические ожидания.

Хочу обратить внимание на дискуссию об учебнике по истории под редакцией Филиппова. Ведь дискуссия не ведется по существу и по содержанию, потому что система координат, относительно которой можно вести такую дискуссию, не построена, размыта. Я считаю, что такого рода система координат может строиться на приоритете человеческой жизни, личности человеческой. И тогда понятно, как позиции могут быть выстроены относительно этого. Что первично? Первична человеческая жизнь. Я говорю не о правах человека, а о том, что первично и на чем строится система координат. Или то же самое можно сказать о дискуссии об отношении религии и образования. Что первично? В какой системе координат это все строится? Роль интеллектуальной элиты состоит не столько в том, чтобы продвигать какие-то собственные оригинальные концепции и оспаривать чужие, сколько стараться выстроить некие системы координат, довольно целостные и полные, относительно которых можно строить и дискуссии, и все остальное. Но мне кажется, что такого рода система координат сейчас - это главная проектная задача в наше абсолютно релятивистское время и пространство.

Я не хочу обсуждать Филиппова. Я говорю: в какой системе координат мы ведем дискуссию относительно тех болезненных социальных проявлений, которые возникают? Если мы начнем обсуждать сами эти проявления, то, конечно, никогда ни к чему не придем. Потому что основания скрыты. Основания не проявлены. И роль интеллектуального сообщества как раз и заключается в том, чтобы строить основания и предъявлять обществу не оценки того, что происходит, - это "плохо", это "хорошо", а определять те основания системы координат, в которых это событие происходит. Именно этого обществу не хватает, недаром я про "Вехи" вспомнил. Подобного рода интеллектуальный продукт не объясняет, что происходит, а строит систему координат - для общества, для ориентиров, чтобы не умные люди с телевизора объясняли, а чтобы люди сами могли построить свое личное отношение. Вместо того чтобы дать возможность мыслящему человеку строить свое отношение, квазиинтеллектуальная элита предлагает ему костыли. "Тебе ходить не надо учиться, зачем тебе учиться ходить? Вот тебе костыль - шкандыбай, как на Украине говорят!" Вот в этом, мне кажется, самая большая проблема интеллектуальной жизни. Мы пытаемся все объяснить вместо того, чтобы построить систему координат и пытаться их сделать общими, не едиными, но хотя бы общими. Поэтому любая интеллектуальная сила, институция, направление, которое имеет стержень, например религия, легко побеждает и доминирует. Но кроме религии есть еще криминал с очень четкой системой координат. И он тоже побеждает. Кроме того, существует еще противоречие между рынком и культурой, которое нельзя снять. У рынка есть четкая система координат, и он тоже побеждает. Отсюда доминирование рекламы. Мне кажется, смещены некоторые задачи, и интеллектуальная жизнь проходит в квазипространстве, в пространстве натурального обмена впечатлениями, а не построения культурно-исторических и социокультурных оснований, систем координат.

Сила культуры, сила интеллектуального сообщества не в том, что они объясняют, а в том, что они дают возможность людям построить свое отношение. В этом, кстати говоря, и состоит задача образования. Поэтому ничего существенного, кроме того, что я сказал, в интеллектуальной жизни России отметить не могу. Она становится массовой и приобретает характер методических рекомендаций, а не глубокой рефлексии и обобщения оснований происходящего.

Дмитрий Афиногенов, доктор филологических наук, ведущий научный сотрудник Института всеобщей истории РАН, профессор кафедры византийской и новогреческой филологии филологического факультета МГУ им. Ломоносова, член редколлегии журналов РАН "Вестник древней истории" и "Христианский Восток"

"Русский журнал": Какие интеллектуальные события этого года вам запомнились?

Дмитрий Афиногенов: Мы в Новгороде организовали конференцию "В поисках утраченной Византии". Многие вещи, которые не восстанавливаются по византийским источникам, восстанавливаются по древнерусским, то есть церковно-славянским в широком смысле. Это могут быть болгарские переводы и т.д. Главное, что это наши рукописи. "В поисках утраченной Византии" - международная конференция. И мы надеемся, что она станет первым шагом для того, чтобы потом проводить другие исследования.

РЖ: Возможно, вам запомнились какие-то книги, которые вышли в этом году?

Д.А.: "Вампир в России больше чем вампир" Пелевина в этом году вышел или в прошлом? В отрицательном смысле мне запомнилась писательница Славникова, которая не может писать на нормальном русском языке, и я после трех страниц, в принципе, дальше и не пошел. Я, конечно, поздравляю людей, которые прочитали это все дело, потому что я вот не могу читать текст на плохом русском языке. Вот у Славниковой плохой русский язык, для меня это вообще не писатель. Для меня это было наиболее ярким отрицательным интеллектуальным впечатлением от прошедшего года именно в русском контексте.

Пелевин мне понравился, но он не попадает в события этого года. Даже не знаю. Купили мы с женой книгу Дины Рубиной, и нам она очень понравилась. В смысле, она нам всегда нравилась, но просто в этом году купили сборник. На самом деле понравилась мне книжка Быкова о Пастернаке, и написана очень компетентно. Я, понимаете, Быкова не люблю, потому что он в каждой бочке затычка, что называется, но эта книга действительно написана компетентно и хорошо. Еще приятель нашей семьи, шведский славист по имени Ханс Бьеркегрен выпустил книжку в переводе моей матушки под названием "Скандинавский транзит", подзаголовок: "Где и как был подготовлен Октябрьский переворот". Это книжка про то, как большевики готовили то, что они готовили, причем с отслеживанием даже финансовых потоков, как ни странно. Человек просто взял кроме всех остальных источников еще и полицейские протоколы из Дании, Швеции и Финляндии, допросы этих большевиков. Ну там такие были мошенники, это что-то невероятное. Они были люди-то подозрительные, Парвус - это просто ангел с крыльями по сравнению с тем, что там крутилось, что там отмывалось. Ходорковский тоже херувим по сравнению с этими людьми. Так вот, прослеживается это все со шведской дотошностью. И для меня это, конечно, очень интересная была книга, очень интересная, тем более что я ждал ее появления уже много лет. Я, конечно, читаю по-шведски, но все-таки ждал, когда моя матушка переведет.

В Пушкинском музее выставка Модильяни, замечательная совершенно.

РЖ: Чего вы ждете от следующего года - каких-то исследований, конференций, книг? На что надеетесь в наступающем году?

Д.А.: В следующем году я жду, что мы продолжим работу по проблеме отражения византийской литературы в древнерусских источниках, это моя основная линия, но это очень специальная проблема, для дюжины людей, остальных это не интересует, ясное дело. Чего я жду? Я жду чего-нибудь новенького от Сорокина, честно говоря, потому что давно не было ничего хорошего от него.

Еще в этом году действительно я был очень доволен экранизацией "Преступления и наказания". Я жду, что в следующем году продолжат экранизацию действительно классической русской литературы - не в таком духе, как западная "Война и мир", да и бондарчуковская-то была не очень. Как вам сказать - для них это нормально, а для нас примитивно. То есть я бы ожидал, конечно, экранизации "Братьев Карамазовых" в особенности. Понимаю, что это огромный проект был бы, очень затратный и т.д., но все-таки желательно было бы увидеть когда-нибудь. В следующем году вряд ли, но надеяться же никто не запретит. Ну что еще? Наше государство начало достойно относиться к своим ученым, это тоже очень приятно. Знаете, это греет как-то душу. Раньше нас считали просто за скотину, а сейчас вроде ничего, уважают.

Андрей Балдин, руководитель проекта "Соровский университет" МАРХИ

О пространстве прогноза

На рубеже 2007-2008 годов в ходу долгосрочная прогностика.

Вернее, ее попытки: последние годы Россия жила в режиме короткого прогноза и отвыкла от полетов (мысли) в глубокое будущее.

Короткий прогноз есть калька, наброшенная на завтра-послезавтра. Это работа в плоскости, не в пространстве. Современная Россия привыкла обходиться кальками, не важно с чего сведенными: с благополучной Европы, святой Руси или Советского Союза, - все вперемешку, одна поверх другой. Кальки меняются быстро, согласно политической ситуации. Это приносит успех или неуспех - так или иначе, мы к этому привыкли. Теперь нужно заглядывать за кальку, в "пространство" будущего.

Эта ситуация дискомфортна, она требует длинного (политического) дыхания, которого, очевидно, не хватает. Отсюда некоторый хаос прогностики и ощущение, что футурологи подвинулись умом.

Но задание дано: сочинение далекого будущего началось и происходит довольно бурно.

Зачем понадобилось заглядывать так далеко? Примерно ясно: власть обнаружила умение передавать самой себе эстафету и теперь готова задавать экспертам вопросы об удаленном времени. Она сама готова моделировать оное (см. план Путина). Проблема в том, что от долгосрочных планов отвыкли не только их составители-писатели, но и читатели. Читатели-избиратели просто верят писателю Путину; вряд ли многие из них заглядывали в его опус, тем более вникали в его суть.

И это существенная проблема: футурологу, координатору будущего не на что или не на кого опереться в своих построениях, и он невольно превращается в фантаста.

Литература последних лет увлечена темой альтернативного прошлого (не будущего), хроно-виртуалиями, игрой в возможные пространства. Даже "Люди нашего царя" Улицкой, одна из лучших книг последнего времени, реалистична лишь отчасти: она вся об отверстиях величиной с игольное ушко из этого мира в тот, лучший и больший.

В то время.

Издательство, кстати - Time out. Здесь иноземные слова стоит прочитать буквально.

При некотором усилии ее же, Улицкой, "Даниель Штайн. Переводчик" (Большая книга 2007) прочитывается как сочинение трансфизическое. Все это формы бегства за кальку, которой оборачивает читателя российская действительность. Бегство туда, где время имеет характеристики пространства, помещения души. Где время проникнуто надежной конструкцией, связывающей воедино прошлое с будущим.

Где возможен учебник истории.

Одна из самых болезненных коллизий, проявившихся за этот год не однажды, - муки с учебником истории. Вот книга ненаписанная! Она не просто отсутствует, но даже не предвидится. Учебник истории как сумма противоречивых калек, конъюнктурных политических списков невозможен. Для его написания необходимо сменить отношение к истории с "плоскостного" на "пространственное".

Этого навыка у нас нет.

Его крайне не хватает, это самый острый сегодняшний дефицит. Этот навык потребен власти, ищущей укоренения в истории, этого ждет Запад, помещенный в более или менее внятное "пространство времени" и отторгающий Россию более стилистически (как "плоскостной", перманентно калькируемый объект), нежели экономически и политически. Этого ждет вся страна, вспоминающая все чаще о временах более поместительных (советских).

Отсюда эти попытки долгосрочного прогноза для России, ставшие хитом сезона 2007-2008, отсюда же их неуспех, неубедительность: им недостает пространственной связности реального проекта, от которого за последние годы мы основательно отвыкли.

Алексей Левинский, режиссер, актер, педагог

"Русский журнал": Какие интеллектуальные события этого года вам запомнились более всего?

Алексей Левинский: Так сразу вспоминаются только собственные какие-то события. У меня был довольно трудный год, было два спектакля, которые я ставил почти одновременно. Это в Театре Ермоловой "Хозяйка анкеты" по пьесе Вячеслава Дурненкова и "Игроки" Гоголя в театре "Около". Этой весной было две премьеры, и этот этап был для меня довольно напряженный. А сейчас началась уже работа в "Около" над пьесой Беккета, называется "Про всех падающих". И также я продолжаю работать в студии, где мы сейчас готовим несколько спектаклей. Продолжаю и свою актерскую деятельность.

В этом году прошел Театральный фестиваль Чехова, и это было для меня довольно большое событие. Несколько спектаклей привез с собой Робер Ле Паж. Это интересные спектакли, с применением современных технологий. Никогда раньше для меня это не было убедительно, а тут довольно интересно получилось. Может быть, потому, что он автор всего сразу: он и пьесы сам сочиняет, и режиссер, и в одном из спектаклей сам играет. Это такой органический авторский театр.

РЖ: А какие интересные книги выходили в 2007 году?

А.Л.: Например, в дешевом бумажном издании появились по отдельности работы Ницше. Это, конечно, классика, но для меня это открытие. Я когда-то пытался читать Ницше, лет двадцать назад, но, как говорится, не пошло. А тут я проникся. Возможно, даже помогло, что они выпущены по отдельности, как брошюры. В то же время довольно хороший перевод. Это Санкт-Петербург, "Азбука-Классика", 2007 год. Они много его работ издали подряд.

РЖ: Ожидаете ли вы в следующем году каких-то событий, проектов, конференций?

А.Л.: Выставки меня интересуют всегда. Но чего-то специального я не жду.

Андрей Липгард, доктор филологических наук, профессор кафедры английского языкознания филологического факультета МГУ

"Русский журнал": Какие интеллектуальные события за 2007 год заслуживают особого внимания, на ваш взгляд?

Андрей Липгард: Затрудняюсь ответить, потому что для меня они более или менее личного университетского характера, а не в больших масштабах.

РЖ: В каких событиях вы принимали участие?

А.Л.: У меня все ограничивается научной жизнью Московского университета, шире ничего нет.

РЖ: А какие события в университете происходили?

А.Л.: У нас все регулярно, как всегда: Ломоносовские чтения, Фестиваль науки, Год русского языка.

РЖ: А какие-то книги вам запомнились, которые выходили в 2007 году?

А.Л.: Мне запомнились только британские книги, потому что ничего другого я сейчас не читаю.

РЖ: Ожидаете ли вы в 2008 году каких-то мероприятий, проектов, исследований, конференций?

А.Л.: Все будет то же самое, мы живем спокойной академической жизнью, поэтому никаких других радикальных вещей не намечается, только то, что связано с МГУ, с регулярной практикой преподавания и научной деятельностью.

Алексей Песков, доктор филологических наук, профессор МГУ и РГГУ

"Русский журнал":Какие книги в этом году вам показались наиболее важными, интересными, которые вы оставили бы на полке?

Алексей Песков: Назвать какие-то две книги, из которых одна является событием, могу. Самое важное интеллектуальное событие, оно же книга, называется "Русские писатели. 1800-1917 год. Биографический словарь", том 5-й. Москва, издательство "Большая Российская энциклопедия". Научные редакторы: Людмила Макаровна Щемелева, Николай Пантелеймонович Розин и многие-многие другие достойные люди. Это главное интеллектуальное событие, ее же можно назвать книгой года. Второй по значению книгой года можно назвать произведение, которое называется "Пушкин. Сочинения". Выпуск 1-й, "Поэмы и повести". Вышла эта книга в новом издательстве "Новая Москва" в 2007 году. Общая редакция Дэвида Бетеа, а комментарии к поэмам Пушкина составлены Олегом Проскуриным при участии Никиты Охотина. Если первую книгу, "Русский биографический словарь", взять в дорогу трудно, потому что она большая и тяжелая, то вторая хотя и толстая, но зато напечатана на такой бумаге, что ее можно взять в дорогу и читать все поэмы Пушкина, начиная от "Кавказского пленника" до "Медного всадника" и "Ангела", с удовольствием, как и всегда.

РЖ: Какие проекты ожидаются на следующий год? Возможно, конференции, исследования или еще что-то?

А.П.: Трудно сказать. Конференцию-то можно запланировать, если деньги будут, то будет хорошая конференция, то есть позовут хороших выступающих, а если денег не будет у организаторов, так соберут кто рядом. То есть это тоже хорошие люди, но иногда бывает так, что запланированная конференция не состоится, поэтому лучше не говорить. Скажешь, что будет, а на самом деле будет, да не то или не совсем то.

РЖ: А какие плохие книги вам попались в 2007 году? Какие книги в этом году произвели на вас удручающее впечатление?

А.П.: Нельзя говорить такого в принципе. Раз называешь книгу, значит, подразумеваются те, кто ее делал. Это значит этих людей осуждать за что-то. А может, они считают, что они талантливы, или, наоборот, может, они бесталанные, но надо было сделать, потому что это был заказ и т.д. - разные причины есть издавать плохие книжки. Кроме наглости, разумеется, но наглость, конечно, всегда есть, когда человек издает плохую книжку, однако кроме этого есть еще масса причин, поэтому трудно сказать. Я мог бы что-то сказать, допустим, плохое против только что утвержденного учебника по русской истории 1945-2007 годов. Но дело в том, что учебник представляет собой переработку учебного пособия, или это называется книга для учителя. Автор - Филиппов. Сегодня утром я прочитал в "Коммерсанте", что это пособие утверждено в качестве учебника. Но как учебное пособие оно страдало очень многими, я бы сказал, перекосами в пользу той идеологии, которую сейчас распространяют правительственные идеологи. А я сегодня утром прочитал, что это сокращенный вариант учебного пособия, я его еще не видел, поэтому осуждать его я не могу никак, так как не знаю, что там осталось от учебного пособия. А если говорить о том, что было, - была суверенная демократия как наш основной принцип жизни, или о влиянии Соединенных Штатов на политику Украины и Грузии и т.д. Это не самый лучший, я бы сказал, способ преподавания истории, поскольку это не преподавание истории, а преподавание политики в определенном ключе. Конечно, то, что я говорю вам сейчас, это, скорее, следствие того, что я сегодня утром прочитал.

РЖ: Кстати, вы не первый, кто говорит про учебник Филиппова.

А.П.: Нет, науки там, конечно, никакой быть не может, там чистая политика, конкретная, написанная под заказ конкретных структур. Я бы сказал, плохо здесь то, что конкретное политическое сочинение издается в качестве обязательного учебника для преподавания в школе. То есть это то же, как при советской власти, когда в школе преподавалось только то, что разрешалось тогда советской властью. Ну а сейчас это фактически не разрешается, а рекомендуется, что, в общем, для школьных учителей в известной степени есть указание к действию.

РЖ: А в каком издательстве вышел учебник?

А.П.: Не знаю. Я думаю, что в том же самом, которое издает все учебники, - "Просвещение". Но, повторяю, я про учебник сказать ничего не могу, потому что не знаю, что было снято по сравнению с книгой для учителя. В книге для учителя все, что написано про 1991-2007 годы, все это была, конечно, чистая политическая идеология, а не какая-то попытка анализа. Ну, может быть, так и полагается изучать историю в школе - какая идеология у правительства, такую оно благодаря тому, что у него есть ресурсы соответствующие, и поставляет в школы. Я думаю, что в каких-нибудь Соединенных Штатах или даже во Франции ситуация аналогичная. Просто мы сейчас, после 90-х годов, привыкли по инерции рассчитывать на то, что в области идеологии ситуация будет лучше. А поскольку мы привыкли рассчитывать, мы выход подобного рода пособий ощущаем как некую оплеуху. А на самом деле, может быть, если отстраниться и подумать, - ну и чего, в общем-то, в других странах ситуация такая же. Понятно, что правительство требует, чтобы изучали историю так, как надо правительству. И понятно, что оппозиционной истории с точки зрения правительства данной страны быть, в общем-то, в школах не должно. Пожалуйста, на каких-нибудь сайтах, в каких-то маргинальных издательствах, пожалуйста, издавайте все, что вы считаете нужным, а генеральная линия должна быть одна.

Был такой историк Марк Ферро, он написал очень хорошую книжку "Как преподают историю детям в разных странах мира" и проанализировал учебники по истории разных стран. И выяснил, что в любой, в общем, стране, как бы она ни называлась, демократическая или самодержавная, есть ярко выраженная тенденция: преподавать историю так, как данное правительство (независимо от его автоидеологии, называет ли оно себя демократическим или самодержавным) это желает. И в этом отношении я не думаю, что у нас здесь что-то другое. Та же тенденция, что и везде.

Сергей Ромашко, доцент кафедры общей теории словесности филологического факультета МГУ

"Русский журнал": Какие интеллектуальные события за 2007 год вам запомнились наиболее всего?

Сергей Ромашко: Запомнилась, скорее, инфляционная волна, накрывшая интеллектуальную жизнь. Сейчас в Москве практически каждый день при желании можно найти хотя бы одно событие, достойное посещения. Чаще всего их несколько, и они накладываются одно на другое. Возникает эффект универсама - вот это, пожалуй, и будет событием: окончательный переход интеллектуальной жизни в сферу предложения/потребления.

РЖ: Какие важные книги были написаны за 2007 год, которые заслуживают особого внимания? Какие из них останутся у вас на полке? Какие вы возьмете с собой на отдых?

С.Р.: Книги, написанные в 2007 году, в основном еще только выходят. Так что подождем. Отдыха не предвидится, а отбор книг на полках происходит естественным путем, и этот дарвинистский процесс непредсказуем.

РЖ: Выхода каких книг вы ожидаете в следующем году?

С.Р.: Ожидаю неожиданных книг. Скорее всего, напрасно.

РЖ: Каких проектов, исследований, конференций вы ждете в 2008 году? В каких из них вы собираетесь участвовать?

С.Р.: В 2008 году на свою очередную встречу (это происходит в последнее время раз в три года) соберутся со всего мира люди, занимающиеся историей языкознания. Поскольку этой науке две с половиной тысячи лет, то возможность осознать такую временную и событийную перспективу действует вполне отрезвляюще не только в отношении узкопрофессиональном.

Евгений Сабуров, доктор экономических наук, профессор

"Русский журнал": Какие интеллектуальные события за прошедший год заслуживали особого внимания и какие из них запомнились вам больше всего?

Евгений Сабуров: Ничего особого, на мой взгляд, в этом году не происходило.

Более или менее интересным интеллектуальным событием была статья Льва Ильича Якобсона о том, к какому типу государств мы относимся. Также интересна развернувшаяся вокруг этой статьи полемика, в которой я тоже поучаствовал.

Интересное для меня интеллектуальное событие в этом году: я со школьниками читал Хлебникова. И они провели замечательный анализ, разбор некоторых его стихотворений, в частности "Одинокого лицедея", знаменитого антипушкинского стихотворения Хлебникова. Это был настолько глубокий разбор, настолько это было интересно, ничего подобного я давно не встречал в нашем литературоведении. Это был ежегодный выезд одной школы, и об этом писал "Русский журнал". Там подробно описывалась технология, но не описывалось, что они делали, какие стихи они разбирали. Это были "Пророк" Пушкина, "Безумие" Тютчева и "Одинокий лицедей" Хлебникова - три стихотворения, которые находятся друг с другом в жесткой полемике.

РЖ: Может быть, вам запомнились какие-то книги, которые появились в этом году?

Е.С.: Из того, что появилось, главным событием года является ужасный учебник Филиппова по истории. Это интеллектуальный позор. Это самое впечатляющее событие года - у нас появился учебник, написанный по заказу Администрации президента, являющийся позором для нашей страны. Он был принят обществом, общество себя показало, и теперь учителя будут им пользоваться.

РЖ: Выходили ли в 2007 году книги, которые вы оцениваете положительно?

Е.С.: Большим событием для меня был выход книги Влада Кулакова "Постфактум", где он попытался написать о наших поэтах-современниках, которые уже состоялись, и именно поэтому он назвал книгу "Постфактум". Это очень интересная книга.

Очень много книг выпустила в этом году "Либеральная миссия", и Евгений Григорьевич Ясин мне очень хвалил их.

РЖ: Например, какие?

Е.С.: Это Жорж Соколофф (он же Юрий Соколов) - "Бедная держава", Кара-Мурза выпустил "Российский либерализм: идеи и люди", Клямкин, вице-президент фонда "Либеральная миссия", написал здоровенную томину про наше государство, но я их еще не открывал.

РЖ: А ваши книги выходили?

Е.С.: В этом году у меня книги не выходили. В прошлом вышла книга стихов, "Тоже мне новости" называется.

РЖ: Ожидаете ли вы в следующем году каких-то особенных событий? Может быть, в каких-то из них вы сами собираетесь участвовать?

Е.С.: Будут вторые Ходорковские чтения. Первые Ходорковские чтения состоялись в этом году, и они были очень интересными, я там тоже выступал. Кстати, выступал именно в связи со статьей Льва Ильича Якобсона, о которой уже говорил.

Вчера я слышал, что готовятся новые образовательные стандарты для школ. Насколько это будет революционно, насколько что-то переменится, непонятно. Но если будет то, что они говорят, то это, конечно, будет иметь большой резонанс.

РЖ: А книги какие-то планируете выпускать?

Е.С.: Если выйдет моя книжка стихов, это, конечно, будет для меня событие. Публицистические книги я в этом году не планирую, хотя говорят, что надо что-то собрать хотя бы из статей.

Александр Сергеев, научный редактор журнала "Вокруг света", модератор Клуба научной журналистики

"Русский журнал": Какие интеллектуальные события за 2007 год вам запомнились наиболее всего?

Александр Сергеев: Для меня было очень интересно открытие нового интернет-сайта "Imho.club", сейчас он называется "Imho.net". Это первый у нас в России рекомендательный сервис к книгам, то есть система, в которой пользователи могут сами оценивать книги, а на основании их рекомендаций, сходства пристрастий автоматически выстраивается рекомендация. Мне кажется, что это очень важный момент, который влияет на ситуацию, и особенно с доступностью ориентировки в книгах не самых массовых.

Второй момент, который привлек мое внимание в этом году, - это активизация деятельности в области форсайтов, то есть прогнозирование и исследования в этом направлении. Пока эта деятельность довольно беспорядочная, но очень активная. Я вижу, по крайней мере, три или четыре центра, которые независимо этим занимаются, причем с государственным участием. Может быть, реально их и больше. Например, есть центр "Стратег" при Минпромэнерго, есть форсайт-центр при Высшей школе экономики. По крайней мере, это то, с чем я непосредственно сталкивался. Минсвязи опубликовало результаты своего форсайта, и есть сведения, что ведутся и другие исследования в этом направлении. Стал издаваться журнал "Форсайт".

Также мне показалось интересным, что за год прошло сразу два или три сообщения об очередных рекордах российских суперкомпьютеров. То, что суперкомпьютеры вводятся, уже большое событие. Например, компания "Т-Платформы" сейчас очень рванула в плане создания суперкомпьютеров. Они делают кластерные технологии - то, чего у нас почти не было до этого.

Пожалуй, есть еще одна тенденция, которая пока не сложилась как следует. Но все-таки есть впечатление, что где-то среди ученых, научных администраторов, в Академии наук, в Минобразовании начинают ощущать, что необходимо восстанавливать усилия по популяризации науки. Но пока эта тенденция оформилась только на уровне понимания, и ни в какие реальные действия это пока не вылилось. Пока только все участники, которые должны приложить к этому руку, поняли, что их действия в этой сфере неадекватны. Допустим, после голосования по уставу в Академии наук пришел такой сигнал, что они понимают, что они совершенно неадекватно проводят свою PR-кампанию, научный и организационный PR. Летом Нанокорпорация пыталась продвигать позитивный образ нанотехнологий, а получился едва ли не обратный результат, потому что делалось это все неадекватными методами: вместо популяризации науки пытались популяризировать конкретные программы и решения. Потихоньку пришло понимание того, что нужно рассказывать конкретно о технологиях, конкретно о науке, о конкретных лабораториях, объяснять принципы действия и т.д. Но в какие-то организационные решения это понимание пока не вылилось. Может быть, выльется в 2008 году.

РЖ: А какие книги, вышедшие в 2007 году, вы можете отметить?

А.С.: Например, издательство "Век-2" выпустило наконец книжку "Астрономия. Век XXI". Это очень компетентная энциклопедия. В отличие от популярных энциклопедий, которые у нас были до сих пор, с большими красивыми картинками, здесь делается упор на современный уровень. Вся книга написана специалистами-астрофизиками.

РЖ: А что еще вам понравилось из вышедших книг?

А.С.: Еще "Амфора" сделала шаг. Она выпустила новую книжку Стивена Хокинга "Мир в ореховой скорлупке". Что ценно, она выпустила ее в подарочном красивом варианте. До сих пор научно-популярные книжки издавались у нас без особенных изысков.

Более отчетливо проявилась группа неглянцевых научно-популярных журналов. Это такие журналы, как "Наука и жизнь", "Знание - сила". "Наука и жизнь" стала более заметным изданием. Они полностью сохраняют старый формат, они решили честно пойти по пути издания, строящего концепцию на читателях, а не на рекламодателях. Поэтому они подняли цену на экземпляр, но зато позволяют себе заниматься только содержанием. Другие тоже пытаются идти по этому пути: "Знание - сила", "Экология и жизнь" и другие, но насколько это будет удачно, пока непонятно. По крайней мере, в данный момент они объединили усилия и создали сообщество "Грани познания". Но они надеются на помощь государства, а государство пока особенно помогать не собирается, то есть это вопрос подвешенный.

РЖ: Ожидаете ли вы каких-то событий в следующем году, которые вас интересуют и в которых вы собираетесь принять участие?

А.С.: На непосредственные события я пока не закладываюсь. Я немножко надеюсь на то, что ситуация с популяризацией науки в целом прояснится. На данный момент совершенно очевидно, что в эту деятельность должны быть прямые вложения со стороны государства. Я жду, что появятся какие-то формы реализации, стимулирующие данное направление. Но мне пока не ясно, будет ли эта идея понята. Я на эту тему уже писал и выступал, но пока реакция медленная: система инерционная, и не ясно, хватит ли ей года или двух на то, чтобы превратиться в какие-то действия.

Валерий Хилтунен, академик Международной академии телерадиовещания, вице-президент клуба "Шестой этаж" (старой "Комсомольской правды"), писатель

"Русский журнал": Что вам запомнилось из важных интеллектуальных событий 2007 года? Какие главные для вас книги были написаны в 2007 году?

Валерий Хилтунен: Из событий, как это ни странно, я бы отметил рождение предметного разговора на телеканале "Звезда". Найден формат, который, возможно, станет дискретом всей мозговой деятельности, это очень грамотно и умно. Я туда вовлекся, и мне это интересно. Телешоу называется "Предметный разговор с Иваном Кононовым" и бывает по субботам и воскресеньям в 2.15 по телеканалу "Звезда". Неожиданно оказалось, что именно на военном канале нашло себе площадку все самое разумное и светлое, что в России "болталось беспризорно". Идет удивительно серьезный и грамотный разговор, причем на разные темы. Я просто воспрянул духом, потому что на российском, да и на советском телевидении такого еще не видел.

РЖ: А какие разговоры там ведутся, что обсуждается?

В.Х.: Обсуждается все "от" и "до". Тема передачи очень грамотно проблематизируется: берутся два самых умных человека, которые имеют полярные точки зрения на предмет, будь то религиозные проблемы, нанотехнологии или будущее России, энциклопедическая работа происходит. И поскольку все это открыто для предложений, то, возможно, в следующем году из этого может родиться некий народный ликбез. Потому что соучастником разговора может быть любой человек.

РЖ: А вам лично какой разговор запомнился?

В.Х.: Мне запомнился разговор про империю, когда поругались вдребезги Кургинян и Фоменко. Запомнился разговор по поводу цыган, когда они рассказывали, как были в гостях у Мадонны, и это было не про светскую тусовку, а про то, что Мадонна зачем-то сейчас строит табор около Стоунхенджа в своем доме. Очень интересным для меня был разговор по поводу усыновления, высказывались все точки "за" и "против", говорилось и о вреде усыновления в том числе. Запомнились мне передачи про нанотехнологии, про революцию в интернете и целый ряд других.

РЖ: А книжки?

В.Х.: Я сейчас дописываю свою многострадальную книжку "Искусство жить без денег", которая, надеюсь, все-таки выйдет. А вторая называется "Человек с другой планеты". Это описание путешествий по пострыночному пространству. Это смешно, но когда я иногда выплескиваю все это на страницы прессы, то меня почему-то начинают приглашать на съезды фантастов. Я говорю, что ничего не сочиняю, а описываю жизнь людей после рынка, когда они начали строить другое пространство. Сейчас на Земле 42 тысячи коммун, общин разного рода, неких поселений, которые живут уже в другой парадигме. И поскольку примерно около полумиллиона людей в этом процессе участвуют, это доля процента, пока еще не так много, но, в принципе, процесс лавинообразный, и в России он скоро тоже начнется в тех или иных формах. Поэтому эта книжка пригодится для тех, кто будет натыкаться на проблемы становления раннего пострынка. Когда люди уезжают из городов, они обязательно натыкаются на противоречия между сектантством и бизнесом нового типа, когда меняется "шило на мыло": ушли вроде бы от проблем города и индивидуализма, а там повелись на большие деньги другого типа, экологического туризма. А сектантство обязательно возникает, если не сделать вовремя инъекции против замыкания, капсулирования. На Западе этот процесс уже давно идет, в странах, где рынок построен, я изучаю Исландию, Скандинавию, Германию, Бенилюкс. Недавно был в Индии, смотрел, как протекают там эти процессы. Мне понравилась книжка Маши Арбатовой, где она предлагает очень интересную концепцию о том, что спасение России придет из Индии. Я об этом тоже думаю и даже, более того, нашел в архивах одну бумажку Аурабинды, написавшего, что мир спасет Россия, которая научится у Индии жить. Этот тезис сейчас мне кажется ключевым для дальнейших наших движений. Потому что Индия сама учить никого не будет, эта страна "сама в себе", а Россия немного недоученная. Кто-то из древних писал про Россию, что ее будет толкать несколько десятилетий в обе стороны - либо в сторону западной свободы, либо в сторону восточного равенства, но ни то, ни другое не правильно. Потому что Россия - страна братства, у нее есть ферменты, которых нет в другом мире. Напихавшись в разные стороны, как маятник Фуко, она найдет точку сборки, но это будет точка сцепки "Россия - Индия", именно так. Поэтому из всех проектов, которые мне интересны, я прокладываю всякого рода маршруты бесплатных путешествий в Индию, смотрю все дороги, которые туда ведут. Есть люди, которые могут завязываться на дальнейшее сотрудничество, пойти по местам Афанасия Никитина.

РЖ: А какие книги вы оставите на полке?

В.Х.: Из русских, к сожалению, почти ничего. Я сейчас внимательно прочитал исследования Стокгольмской высшей школы экономики, они неожиданно, изучая эффективность работы разных суперфирм, добрели до идей Макаренко. Поскольку эта школа считается одной из ведущих в мире, я думаю, что эта проблема будет и в кругу моих интересов тоже. Вторая идея: я сейчас читаю все, что выпускает Ганфилик в Германии. Он публикует текстуально идентичные тексты Макаренко, потому что после смерти на страницах было до ста правок, сделанных уже не его рукой. И мы его знаем совершенно не так, как он писал. Я оставляю на полке также исследования Дайнела, где заново прочитываются все древние тексты и ищутся ошибки в переводах. Например, мир молится: "хлеб наш насущный", а в оригинале было "надсущный" написано, это уже другая история. Мир говорит: "блаженны нищие духом", а в этой фразе было сделано восемь ошибок в процессе перевода с арамейского. Вначале фраза сказана была так: "лишь тот живой, кто хочет чуда", и она запуталась до состояния: "блаженны нищие духом". Или, скажем, слово "прелюбодеяние" означало на самом деле то, что делается без любви. Когда человек идет на работу, не желая ее делать, - вот прелюбодеяние. Когда он делает что-то за деньги, когда есть внешний мотив только, а не внутренний, - это прелюбодеяние. Потом силами разных людей, которые недопоняли, оно стало значить другое. То есть люди, живущие в прелюбодеянии, - это люди, которые живут несчастливо, когда они делают то, чего не хотят делать. Вышло сто томов по этому поводу, но, к сожалению, на финском языке. На английском есть только двадцать томов из этого, и на русском языке есть одна тоненькая книжечка. Я хочу перевести все эти сто томов на русский, когда буду старенький. Буду сидеть и аккуратно переводить. Эта работа делается уже в течение ста двадцати лет, поэтому это так интересно.

Но самое интересное бродит по интернету. Я применил такую фишку, "Русские полки" называется. В каждой библиотеке мира есть русские полки, а там собирается всякое случайное дерьмо. И я хочу, чтобы туда попадали книжки, того стоящие. Поэтому мы с января объявляем акцию, когда люди, которые считают, что они написали или пишут то, что надо бы, чтобы было везде, получат такой шанс. Я все равно мотаюсь по миру и могу договориться о том, чтобы на этих полках было лучшее, не из того, что у нас с древности написано, а из того, что действительно Россия отвечает на вопросы, которые миру сейчас важны. Я на своей дочери проверил, когда она была молодая, пошла в депутаты финского местного совета. Сейчас можно любому человеку, который живет в любой стране развитой демократии, не будучи гражданином, идти в депутаты. Она объехала всех "диаспорных людей", их было 500 человек, а ей нужно было набрать 108 голосов, чтобы попасть в муниципальный совет. Ей было лет семнадцать тогда, может быть, восемнадцать, все сказали: конечно, мы тебе поможем, мы тебя очень любим, ты такая активная, будешь депутатом, будешь наши интересы представлять. Но никто не пришел на голосование, они очень ленивые, вся диаспора российская. Поэтому во время голосования едут в то место, где живут эти ленивые люди, на машине, берут их за шкирку, тащат на избирательный участок или какой-нибудь концерт устраивают. И можно устроить так, что во всех городах мира будут русские лобби в советах, потому что это реально, весь шенген про это. Там строго следят, чтобы никто из эмигрантов не был ущемлен в правах. Хочешь быть депутатом - будь депутатом.

Недавно, неожиданно для себя, участвовал в проекте перевода книжки Кости Дзю на русский язык, вокруг этой книги будет вестись некая деятельность. Я думаю, книжки только тогда хороши, когда вокруг них можно раскручивать некоторую работу. Как это было вокруг книжки "Тимур и его команда" Гайдара или после книги Макаренко. Потому что книжка сама по себе, то, что пописывают и почитывают, - это уже неинтересно, потому что сейчас пишут очень много всего. В Японии сейчас все книжки стали писаться на sms-ках. У нас примерно такая же ситуация, поэтому сегодня писателем может стать любой человек, у которого есть сотовый телефон. Поэтому эпоха поиска каких-то интеллектуальных прорывов, книжек заканчивается. Сегодня, скорее, нужно делать то, что делает "Алый парус", когда из десяти тысяч писем, приходящих в редакцию, собирали одну большую статью, подписанную всем этим народом, это была адова работа, с пинцетом, но она была разумной. Там возникала масса неожиданных проходов, детских особенно. А искать от одной головы сегодня ответ на все вопросы уже не надо, эта эпоха уходит. Ей на смену приходит эпоха коллективного созидания. И правильно задавать ход процессу - это задача тех, кто хочет сам находить ответы на какие-то свои вопросы.

РЖ: А в следующем году вы собираетесь участвовать в каких-то проектах, конференциях?

В.Х.: У меня весь год расписан. Сейчас идет возрождение контекста 60-х годов, который оказался неожиданно востребованным. В Архангельске будет проходить 50-й "коммунарский" сбор и 30-й "карагодский" сбор. Оказалось, что все работает "тютелька в тютельку", даже современные детишки, совсем московские, продвинутые, в конце этой коммунарской трехдневки говорят ровно те же слова и на вопрос, вы здесь родились или нет, все как один отвечают "да", как и в 1963 году. То есть психология развития лидерских программ, технология становления гражданского общества в России есть, она была запакована и долгие годы существовала только в головах жрецов, которые это делали, сохраняли, как капли воды. То, что происходило в "Орленке" в 1963-1966 годах и в "Алом парусе" в это же время, опередило время на очень много лет вперед. Все технологии и завязки есть, я об этом говорю с полной ответственностью. Потому что смотрю и по миру, и по России: все то, что делается сейчас, - это все крошки с того стола. Это оптимистическая идея, потому что это становление гражданского общества и всяких лидерских моделей. Эта модель уникальна тем, что она дает стопроцентный выход лидерский. Это не просто 7%, некоторые могут управлять чем-то, а был настоящий конвейер по формированию из каждого человека созидательного лидера. В мире такого нет, собственно, мир никогда целиком на всех не рассчитывал, там 7% лидеров достаточно. А в России это есть. Потому что это брызги очень мощного с 20-х годов "синхрофазотрона", разрушенного Сталиным попутно, но все-таки сохранившегося в виде каких-то осколков. И сейчас грядет время собирать некое полотно из кусочков. Люди, которые сейчас из "Одноклассников" выскакивают, многим из них уже за 70 лет, но они такие живые и активные, они выходят, как привет августа 63-го года, что приятно. Значит, все-таки это не кучка сумасшедших стариков.

Дмитрий Шмерлинг, доктор физико-математических наук, профессор Высшей школы экономики

"Русский журнал": Какие интеллектуальные события 2007 года вам наиболее запомнились?

Дмитрий Шмерлинг: В 2007 году стало уже совершенно ясно, что наше общество и власть занялись вплотную планированием и прогнозированием. Это по моей части, и я на это обращаю очень большое внимание. Достаточно посмотреть сайт правительства или послушать, что говорят, как становится видно, что этим стали заниматься более серьезно.

Я вспомнил замечательную книжку, которая вышла в прошлом году и осталась не очень замечена обществом. Есть такой выдающийся французско-американский ученый, который работает на стыке физики, математики, философии, экономики: Бенуа Мандельброт. У него совместно с Ричардом Хадсоном вышла книга, которая очень коротко и хорошо называется "(Не)послушные рынки". То есть то ли они непослушные, то ли они послушные. В книге дан совершенно другой, неизвестный широкой общественности взгляд на причину изменчивости, как экономической, так и природной. Это очень серьезно. Книжка написана очень доступно и ярко.

РЖ: Каких событий вы ожидаете в следующем году?

Д.Ш.: В издательстве Высшей школы экономики мы собрали том публицистики для широкого круга читателей. Там собрано сорок пять или сорок шесть работ за 25-30 лет. Это книга замечательного математика и мыслителя академика Владимира Игоревича Арнольда. И мы надеемся издать толстый том для всего общества.

Дмитрий Юрьев, политолог

"Русский журнал": Какие интеллектуальные события этого года вам запомнились?

Дмитрий Юрьев: Главным интеллектуальным событием можно назвать отсутствие интеллектуальных событий. В сфере идеолого-политической: год начался под знаком "Дня опричника", это явление прошлого 2006 года, и "День опричника" задавал определенный тон. Это было свидетельство неинтеллектуального подхода определенной части оппозиционно настроенной интеллигенции, их истерического, гипертрофированного, неадекватного отношения к власти. Соорудили муляж чучела врага, создали атмосферу истерики, нетерпимости и абсолютной иррациональности восприятия интеллигенцией образа власти. Пройдя путь от "Дня опричника" ко "Дню опричника" через год, Максим Кононенко попытался дать интересный и смешной ответ на это. Однако общество пришло к тому, что из уродливого и ни к чему не имеющего отношения, хотя и достаточно талантливо написанного муляжа образа ненависти к власти в сорокинском романе, "День опричника" начинает казаться более реалистическим и сатирическим романом, чем он был в начале года. Этой неинтеллектуальной, истерической оппозиции удалось в течение года сделать главное: втянуть власть на свою сторону, навязать ей игру по своим правилам. Идеология власти приобрела отчетливые черты истерики, паники. Деинтеллектуальное развитие было главным в этом. Ослабление интеллектуальной составляющей властной политики ярко выразилось в избирательной кампании этого года и в ее абсолютно ничем не спровоцированном переходе на истерические, эмоционально-визгливые интонации не только со стороны оппозиции, которая только так и могла действовать, но и со стороны власти. Обреченная на победу избирательная кампания "Единой России" вышла на финальном этапе на такие настроения, ноты, интонации, которые заставляют многих людей, которые изначально были далеки от настроений "дня опричника", приближаться к ним и воспринимать их всерьез.

Примерно такие тенденции наблюдались и во многом другом: деинтеллектуализация в сфере политической полемики, деинтеллектуализация политического и публицистического сегмента интернета, деинтеллектуализация интеллектуальной обслуги власти, деинтеллектуализация политических идеологем. На протяжении всего года не появилось ни одной политической идеи, которая могла бы увеличить степень осмысления реальности, зато все те основные идеи, которые были вброшены в начале года, все более выхолащивались и превращались в муляжи.

Общественная мысль, научная мысль: мне трудно вспомнить что-либо интеллектуальное. Антисобытием года в этом смысле стала так называемая полемика ученых и церковников вокруг введения предмета "Основы православной культуры" в школе. При этом так называемые "церковники" выглядели, скорее, интеллектуалами, потому что спикеры их позиции, Андрей Кураев и другие, прибегали к аргументам. Истерика, нагнетавшаяся рационалистами, учеными, так называемыми "гуманистами", как раз была антиинтеллектуальна по своему смыслу. Она работала не на науку, не на рацио, а на эмоциональное отторжение оппонента, воспринимаемого не как оппонент, а как враг.

Если говорить об общественной сфере, о сфере общественных наук, печальным, с моей точки зрения, было развитие событий вокруг новых подходов к историческому образованию. Совершенно здравая идея формирования единой концепции обществоведческого исторического образования в стране, формирования какой-то центральной площадки с точки зрения учебников, методологии, выразилась в середине года в антиинтеллектуальную по своей сути, причем с обеих сторон конфликта, полемику сторонников новой концепции учебников и противников этой концепции. Главной в этой полемике была не содержательная часть, а "за кого дружите и против кого дружите". Сама проблема новых подходов к историческому образованию была выхолощена, а содержание полемики свелось к выяснению того, кто из спорящих сторон имеет больше прав на высказывание своих позиций и на занятие тех или иных "синекур" в системе полномочий по высказыванию исторических истин.

Литература, искусство находились в течение этого года в тени прошлого года и в тени нарастающего "угрюмства" неумной политики, неумной идеологии растерянного и неумного общества. С моей точки зрения, 2007 год стал годом интеллектуальной деградации во всех направлениях. И если в смысле содержания государственной политики, содержания экономической политики, развития общества с точки зрения каких-то экономических, социальных и прочих цифр все идет более или менее нормально и не внушает особых тревог, то интеллектуальное развитие общества накануне 2008 года внушает серьезную тревогу. Градус деинтеллектуализации достиг критических параметров. Как бы не рвануло.

РЖ: Какие книги в этом году вам показались наиболее важными, интересными, которые вы оставили бы на полке?

Д.Ю.: По итогам прошлого года у меня была определенная "книжная полка", которую я даже как-то описал в своих текстах. Есть какое-то количество книг, которым я нашел бы место в мусорной корзине, но я не хочу их перечислять. Каких-то особых прибавлений для книжной полки у меня нет.

РЖ: Чего вы ждете от следующего года? Возможно, каких-то конференций, исследований или каких-то книг, которые готовятся к выпуску?

Д.Ю.: Я жду выхода книги "Возбудители ненависти" с подзаголовком "Интеллигенция и ксенофобия", которая на протяжении этого года готовится в издательстве "Европа". Я надеюсь, что работа над книгой будет завершена в начале следующего года. В частности, там идет речь о темах, которые мы с вами обсуждаем. Что касается общих тенденций, прогнозов на следующий год, то 2008 год должен стать переломным. Либо оглупление, попсовизация политики, идеологии (попсовизация в смысле - истерика, эмоции, отказ от разума, отказ от интеллекта) будет прекращено, остановлено и мы в каком-то смысле повторим ситуацию 1999-2000 годов, когда политика резко рационализируется, станет более умной, спокойной и уютной для граждан страны. Либо истерика переломит хребет политике, идеологии и нормальному вектору развития страны, который пока, как мы с удовлетворением отмечали, сохранялся на протяжении последних восьми лет.