Два сапога – два индивида

Обувь – единственный роскошный предмет, на который никогда не может быть этического алиби. Про роскошную одежду или сумку можно сказать, что это подарок, что это роскошь, нормально флуктуирующая в социальных отношениях. Про обувь такого сказать нельзя: каждый сам отвечает за то, что купил. В коллективной монографии, рассматривающей распространение модной обуви в диапазоне от США до Японии и от северной Европы до центральной Африки, показывается, что обувь всегда рассматривалась не в оппозиции к хождению босиком, а в оппозиции к хождению по дому. Обувь – это уличная обувь, предназначенная ходить по грязи: и важно не то, удобная она или нет, а то, насколько удобно в ней преодолевать неровные дороги.

В некотором смысле, эволюция обуви противоположна эволюции одежды: одежда чутко реагирует на изменение стандартов тела, тогда как под обувь эти стандарты подгоняются – достаточно вспомнить, как военных во многих странах обзывали «сапогами», или как хождение на каблуках стало в советское время необходимой частью женской привлекательности. Везде имеется в виду не игра тела, а аскеза тела – если одежда всегда интригующа, то обувь – соблазнительна или, наоборот, груба и поучительна.

Поэтому обувь всегда осциллирует между соблазном и строгостью: соблазнительность носка туфли, обувной фетишизм и другие культурные явления, которым немало внимания уделено в книге – это результат не столько того, что тело было прикрыто одеждой, но то, что само тело давало о себе знать там, где казалось бы, дама может «ходить», не переставляя ног, на лошади или в экипаже. Там, где средства транспорта делают даму бестелесной, обувь возвращает ей тело во всей его ощутимости.

Поучительна, например, история спортивной обуви во второй половине прошлого века – она создавалась как эксклюзивная обувь для отдельных спортсменов, которая должна была стать таким же аксессуаром успешности, как дорогой автомобиль. Но так как обувь, в отличие от автомобиля, сразу же приносит спортсмену успех, и не медийный, а отмеченный рекордом, то спортивная обувь начинает восприниматься не как нечто, связанное с идеальным телом, а как нечто, позволяющее стать телу еще легче. Ее покупают не только чтобы заниматься спортом, но чтобы почувствовать в себе легкость, живость, новые силы и новые возможности достижений. Двойничество «массового спорта» и «здорового образа жизни» рождается именно тогда.

Важной темой книги становится контроль цензуры над обувью: от средневековых законов против роскоши через негодование публики по поводу «Олимпии» Мане к созданию итальянского обувного «гламурного» минимализма. Во всех этих случаях обувь рассматривалась как индивидуализация порока: мы имеем дело не с куртизанкой вообще, а с куртизанкой, которая знает, чего хочет, которая добьется своего. И цензура метила не столько в роскошь, сколько в возможность распорядиться имуществом капризно – как если бы кто-то стал коллекционировать обувь, это бы вызвало скандал и сейчас: ее же потом не продашь, это чистое накопление и блокирование свободного оборота товаров.

И массовая обувь, как доказывают авторы книги – результат не просто развития производства, а развития понятия аксессуар: когда индивидуальность могут менять очки и линзы, ее может менять и обувь. Итальянская модная индустрия и возникает после войны как попытка преодолеть представление о ремесленном производстве обуви как о грошовом заработке, и заставить платить столько, сколько требует продавец. Массовое производство не просто снабжает всех обувью, а снабжает всех аксессуарами. Но только если аксессуарами можно обмениваться, то обувью обмениваться нельзя, как нельзя обмениваться, например, путешествиями. Развитие массовой обуви и развитие туризма – чем не тема для диссертации? – А. Марков.

Обувь: от сандалий до кроссовок. / ред. Макнил Питер, Риелло Джорджио. / пер. с англ. – М.: Новое литературное обозрение, 2013. – 376 с., илл. – 2000 экз. – (Серия: «Библиотека журнала “Теория моды”»).

       
Print version Распечатать