Обыденный мир земной поверхности - не склад, свалка или смесь отдельных объектов на фоне безразличной среды, а сплошная многослойная связная ткань - культурный ландшафт. Ландшафт - сплошное разнообразное пространство земной поверхности, живая среда мест, освоенных утилитарно и символически, пронизанных смыслом для живущих в них людей.

В нашей стране очень долго сформировывался и долго будет существовать своеобразный культурный ландшафт. Наш культурный ландшафт - вполне целостное образование. В нем протекает почти вся жизнь почти всех людей. Однако обыденное бывает часто незаметным, как незаметна и кажется простой чрезвычайно сложная морфологически стихия даже родного языка, пока мы не взяли в руки ученый труд по языкознанию.

В статье я представлю этот культурный ландшафт схематически, прибегнув к чрезвычайно сильной идеализации, развернув концептуальную схему - национальную модель культурного ландшафта .

Россия - страна на севере Евразии, между заливами Атлантического океана и Тихим океаном, с севера на юг друг друга последовательно сменяют зоны тундр, тайги, лиственных лесов, лесостепей - отчетливые разноцветные полосы на карте, отражающие различия климата, растительности, почв, сельского хозяйства и сельской местности. Все это мы знаем со школы. И это все - правда.

Однако далеко не вся правда.

Подлинная специфика страны, отличающая ее от иных стран, - повторяющиеся, типовые формы, соразмерные обычной жизни, структурирующие среду повседневности. Наш ландшафт специфичен не редкими узелками ткани, не украшениями-раритетами - наша страна уникальна самой тканью жизненной среды.

В России так давно, сложно и прочно переплелись страна и государство, что утрачено их различение. Пространство бывшего СССР насквозь огосударствлено , тем более та его часть, что стала РФ. Наш ландшафт отлит по формам государства; государство и ландшафт имеют одинаковые формы, более того - это одни и те же формы. Не существует внегосударственного или негосударственного пространства. В каждом месте нашего пространства присутствует государство, каждая форма и формочка ландшафта - форма государственная. Государство рушится, но его формы, каркас остаются и после исчезновения государства. За последние полтора десятилетия народившиеся было негосударственные и даже антигосударственные силы прильнули к государству, оформились в пространстве именно так, как организовано государство. Для нашей страны можно построить карту посевов пшеницы и посадки картошки, и они будут разные, но если построить отдельно карту общества и карту государства - они совпадут. Одна-единственная карта. Одно-единственное пространство .

В нашем пространстве все места порождены своими статусами. Каждому месту государством предписано быть чем-то или изображать что-то, обычно то и другое вместе. Подавляющее большинство городов были основаны указом; все места вначале были назначены быть для чего-то и чем-то, а потом таковыми стали - или стали казаться. Сотни мест в России назначались городами - уездными центрами и, наверное, частью и были ими, потом были разжалованы в заштатные и вовсе исчезли. Назначения в нашем ландшафте - именно в этом специфика - получали не отдельные исключительные места, а все места, ландшафт сплошь и целиком.

Всякое место нашего ландшафта - реализация статуса, воплощение и осуществление замысла, идеальной сущности; материальное, телесное в нашем ландшафте - только знак, лишь тень, отблеск идеального значения. Поскольку страна срослась с государством, то и менялась она вместе с государством. Даже физическая география "лесов, полей и рек" постоянно перекраивалась; не раз за последнее тысячелетие середина России то почти вся распахивалась, то вновь зарастала лесами, то все леса вырубались...

Компас нужен для того, что бы ориентироваться на местности, его стрелка в нашем северном полушарии всегда и везде показывает на север. В этом направлении идут силовые линии магнитного поля. В нашем ландшафте жизнь определяют социальные меридианы, силовые линии социального тяготения . Согласно им распределяется тепло общественных благ, живет село (и город), а природе дается возможность выжить. Социальные меридианы организуют ландшафт и существуют телесно как его каркас, даже видны из космоса. Социальный компас в любой точке нашего пространства показывает в одну сторону. Наш культурный ландшафт - пространство одного направления: "центр - периферия". Это - главное направление дифференциации, изменения всего культурного ландшафта, максимальных градиентов. От центра к периферии спадает освоенность, распаханность, заселенность; вдали от больших городов коровы доятся хуже, а женщины менее красивы. Центр и периферия - полюса: семиотически-символическое обустройство, работа со знаками - обыденное телесное манипулирование с вещами. Это - и главное направление движения; по нему идут тропинки и тропы, дороги и шоссе, потоки транспорта, людей и сообщений, путники и автомобили, директивы и деньги, моды, льготы и трансферты регионам. До сих пор половина дальних пассажиров едет и летит через Москву. По направлению "центр - периферия" шла перевозка и сортировка всего ценного и ценимого, ненужное и неценное отбрасывалось на периферию.

Между административными районами разных рангов нет никаких формальных препон для сообщения и связей, но и нет в них никакой нужды, отчего нет и прямых горизонтальных связей и соответствующих им дорог. Не раз случалось в путешествиях пересекать границы областей, иногда двигаясь по формально существующим дорогам, для пешехода в сухую погоду они летом бывали и проходимы; один раз - официально республиканского значения с автобусным движениям и сваленными в одном месте километровыми столбами: Пудож (Карелия) - Вытегра (Вологодская область).

Тотальная централизация ландшафта привела к его тотальной периферизации. Периферия - подвластное центру пространство, организованное извне, где решают временные внешние задачи, нет местного населения, нет вообще ничего своего. Периферия себя не мыслит, она существует исключительно для чего-то. Периферия в нашем ландшафте доминирует, преобладает - и абсолютно, и относительно; весь наш ландшафт - периферия. А вот Провинция - зона обыденной жизни, баланса телесности и семиотичности, искусственности и естественности и их синтеза, где преобладает местное, укорененное в конкретном месте население, богатые традиции самоописания. Провинция в нашем культурном ландшафте дефицитна; "советизация" ландшафта и состояла в том, что места жизни превращались в ячейки решения задач . Поэтому самое важное, что сейчас происходит в пространстве, - не бунт периферий, а попытки выхода из роли периферии, заметные у лиц, групп, городов, регионов.

Пространство российско-советского ландшафта чрезвычайно дискретно, и эта дискретность вещественна. Отдельные районы, ячейки и части пространства физически разделены изгородями, заборами, барьерами, запретными и пограничными зонами, полосами безлюдья и бездорожья, непроходимыми даже для военных вездеходов. Прежде всего и сильнее всего был огорожен и отгорожен сам СССР, а внутри него - закрытые, особые, пограничные, специальные территории, города, поселения и проч. Общая протяженность внутренних границ куда больше внешних (я оцениваю их длину в бывшем СССР в миллион километров), и они куда сильнее изолируют места друг от друга.

Голограмма - техника изображения, когда любая часть картинки показывает целое, но если очень мелко раздробить картинку, то отдельные фрагменты будут показывать целое огрубленно. Наш ландшафт голографичен , все его части воспроизводят целое - и потому сходны между собой; места нашего пространства очень сходны между собой, стереотипны. Все эти части - единицы административно-территориального деления, от всего СССР до последнего сельского района; их много тысяч, добавив сходные с ними колхозы/совхозы на селе, фабрики/заводы со своими поселками и огородами, военные части, лагерные поселения, получим уже многие десятки тысяч ячеек.

Российско-советско-российский ландшафт самоподобен , воплощает собой автомодельную симметрию - подобие частей целому. В основе нашего культурного ландшафта лежат не природные (геологические, почвенные, растительные) или культурные районы, а районы административные, постепенно превратившиеся в универсальные узловые районы, комплексные арены жизни людей. На огромное, разнородное природно и культурно пространство была наброшена единая сеть, ячейки которой соответствовали уровням административно-территориального деления; эта сеть вросла в ландшафт и организовала его - а ландшафт ее "оестествил". Природные и культурные различия частично сохраняются, но они также укладываются в этот единый каркас.

Так сложилась одна-единственная система районирования пространства; ее единичность предопределила линии распада СССР. В советское время всякая республика была малым СССР, всякая область - малой республикой, всякий район - малой областью etc. Ячеек иного типа не было. Это была жесткая, четкая, по-своему эффективная система, пространственный конструктор. Скрепляли ячейки компартия (основа административного деления) и военно-промышленный комплекс, обеспечивавший территориальную, горизонтальную связь ячеек и общую связность пространства.

Голографическая метафора овеществилась в последние десятилетия. Мы видели процесс дробления, разборки громоздкого целого на элементы конструктора - обнажилась и сама конструкция, и тождественность частей и целого. Регионы разных рангов и развалили великий и могучий СССР, стремясь получить как можно больше ресурсов, одинаковых для тождественных ячеек.

Обобщенная картина ячейки нашего пространства такова. Ячейка моноцентрична и возглавляется одним-единственным центром, главным, наибольшим, наизначимым во всех существенных отношениях. Он самый крупный по населению, главный транспортный центр, в нем самая разнообразная среда и возможности сферы услуг. Если применительно к ячейке можно осмысленно говорить о разных отраслях хозяйства, то этот центр - самый крупный во всех отношениях: самый промышленный, самый культурный, торговый, криминальный, развлекательный, в нем живет большинство писателей и снимается большинство кинофильмов, представлены все профессии и конфессии. Иначе говоря, нет отдельных несовпадающих систем районов, независимых иерархий, есть одна универсальная иерархия - по численности населения, административному статусу, объему городской экономики, качеству и объему жизни и образования etc. Даже болезни делятся по уровням иерархии: чем сильнее ты болеешь, тем на более высоком уровне тебе окажут помощь. Все основные различия в нашем ландшафте - различия внутрирайонные.

Если такая иерархия невозможна в силу природных причин, действует посыл физически и символически это исправить: Москва действительно стала одним из крупнейших портов СССР; маршрут "Золотое кольцо" был создан из-за близости к Москве. Теперь представьте: столицей США стал Нью-Йорк, туда перенесли Голливуд, Массачусетский технологический, знаменитые колледжи Новой Англии, перебросили заводы Питтсбурга, Силиконовую долину и, конечно же, Ниагарский водопад; и выяснили, что как раз к Манхэттену и причалил "Mayflower".

В нашем пространстве в последние полтора-два десятилетия происходит много важного и интересного, но это почему-то малозаметно и малоизвестно. Именно об этом я и буду рассказывать в дальнейших выпусках этого цикла.