"Научить журналистскому мастерству - достойная, но явно недостаточная цель в этом новом мире, тем более в условиях большого университета", - сказал Ли Боллингер (президент Колумбийского университета - ред.). Что вы думаете по этому поводу?

Эми Аткинс

"Так почему бы не сэкономить время и деньги, изучая журналистику в реальном мире? Потому что реальный мир засасывает".

Разумеется. Конечно, мы должны делать нечто большее, нежели вбивать в головы наших студентов конкретные правила и рекомендации, играть в "якобы журналистику" и целый год учить тому, чему любой стажер может научиться за месяц работы. И, конечно, мы должны предлагать строго академические курсы, достойные репутации университета, в котором мы занимаемся. Не знаю, что и сказать относительно "нового мира"; думаю, ситуация всегда была примерно одинаковой, безотносительно к "текущему моменту".

Я всей душой за то, чтобы "учить мастерству", воспитывать вкус к эстетической стороне дела, повышать интеллектуальный уровень, поощрять индивидуальность стиля и мысли, а также глубину расследований. Но незадолго до этого форума со мной произошел забавный случай. Руководительница сломала ногу, и я унаследовала G54.1070.01, первую студенческую новостную радиопрограмму. Это заставило меня заново дать практический курс - от базовых понятий (что такое новость) до вопросов мастерства (краткость и точность) и этических проблем. Но поскольку мой университетский курс нацелен прежде всего на мастерство, скажу несколько слов о базовых понятиях.

Если бы мы жили в идеальном мире, студент попадал бы на свое первое рабочее место, имея общие представления о мире и случающихся в нем историях, а также глубоко разбирался бы в некоторых вопросах (ведь речь идет о выпускнике колледжа). Затем, стажируясь на своем первом рабочем месте, под чутким руководством опытных и внимательных наставников, этот милый персонаж научился бы хорошо писать и делать репортажи, точные, искренние и умные.

Так почему бы в таком случае не сэкономить время и деньги, изучая журналистику не в университете, а в реальном мире? Потому что реальный мир засасывает. Я была там, в реальном мире, работая постоянным корреспондентом отдела теленовостей в таких местах, где подготовка двух дурацких суфлерских фраз рассматривается как журналистика. Затем, когда я была начинающим журналистом в Нью-Йорке, один знаменитый редактор обругал меня за то, что я употребила вводное слово "по-видимому" при освещении процесса о грабеже в Центральном парке, так как "все знают, что эти подонки виновны". Предполагается, что этот человек был одним из моих менторов. И точно так же, как корпоративная лояльность и рейтинговое давление заражают бизнес-медиа, университетская школа журналистики может сделать молодому репортеру профилактическую прививку против болезней, разъедающих плоть того, что должно было бы являться самой важной силой вне правительства - Четвертой властью.

Что мы должны делать, чтобы помочь студентам обрести собственный голос и навыки ответственной журналистики, затрагивающей важные идеи и события, не утрачивая при этом способности пропускать информацию через сердце? Сохранять должный настрой. Мы работаем над этим.

Эми Аткинс - адъюнкт-инструктор в Нью-Йоркском университете, работала постоянным корреспондентом на CNN, "Court TV", MSNBC и корреспондентом на "ABC News".

Эллен Уиллис

"Идеология университетской школы журналистики рассматривает жесткий новостной репортаж как судьбоносный обряд инициации, формирующий настоящего журналиста".

Я согласна с Боллингером, что занятия по журналистскому "мастерству", как оно обычно понимается в Колумбийском университете и на других мейнстримовских факультетах журналистики, сами по себе не выполняют интеллектуальную миссию университета. Но его высказывание предполагает, что проблемы общего журналистского образования могут быть решены по формуле "мастерство +" - то есть путем сочетания обучения журналистике и преподавания других традиционных дисциплин или некоторых других признанных академических областей знания. Новый декан факультета журналистики Дэвид Клателл усилил это впечатление, заверив членов кафедры журналистики Колумбийского университета и выпускников, что "то, о чем говорит Боллингер, есть расширение того, что мы делаем". Если это так, то он делает серьезную ошибку. Программа по журналистике нуждается не в расширении, а в радикальном пересмотре.

Концепция университетской школы журналистики, делающей акцент на мастерстве, глубоко проблематична, поскольку она основывается на узком, идеологизированном представлении о журналистике. Журналистика, которой обучают по модели "учебного лагеря новобранцев" ("boot camp"), сосредоточивает внимание преимущественно на практике и нравственных требованиях такого специфического жанра журналистики, как репортаж для ежедневной газеты. Как предполагают милитаристские метафоры, профессиональный журналист выковывается - "закаляется, как сталь", - лишь пройдя через такие испытания, как личное присутствие в "горячих информационных точках" и скорописание о них под дамокловым мечом deadline. Если взглянуть на ситуацию с философской точки зрения, то журналиста, работающего над ежедневными репортажами, можно назвать позитивистом: такой репортер мыслится как транспарентный медиатор между читателем и "фактами", которые находятся "где-то там", независимо от существования репортера. Цель такого репортера - "объективность", которая требует отсечения всякого намека на индивидуальный голос или точку зрения. Проблемы природы наблюдения - и той его особенности, что оно, в определенной мере, создает факты, а не просто фиксирует их, - упускаются из поля зрения, равно как и трудности, с которыми сталкивается всякий, кто попытается жестко отделить "факты" от "анализа".

На это могут возразить (и я в большой мере соглашусь с этим), что подобные постулаты - о необходимости писать сжато, в духе принятых конвенций о стиле "перевернутой пирамиды" [считается, что тексты новостей лучше писать в стиле "перевернутой пирамиды", то есть, сначала подавать читателю саму новость, а также выводы, а уже потом - подробности] - весьма существенны для профессии, суть которой состоит в том, чтобы "вколотить" в индивидуальную и общественную память максимальное количество информации о текущих событиях, причем с максимальным приближением к "режиму живого времени", на что и направлена система ежедневных deadlines. Достаточно просмотреть содержание газет, вышедших 12 сентября, чтобы ощутить мощь искусства - и мастерства - экстремального актуального репортажа. Проблема с университетскими школами журналистики по модели "учебного лагеря новобранцев" состоит в том, что такого рода мастерство рассматривается не как набор необходимых, хотя и ограниченных, условностей-конвенций относительно репортажей для ежедневных газет, а как сущность журналистики как таковой. Под влиянием позиций элитного медиа-истеблишмента, больше всех заботящегося об образовании и воспитании молодых журналистов, сформировалась идеология университетской школы журналистики, в свете которой репортажи с места горячих событий рассматриваются как судьбоносный обряд инициации, формирующий настоящего журналиста. Такой подход сопротивляется любому усилию, направленному на осознание ограниченности газетного репортерского мастерства, и стремится - прямо или косвенно - преуменьшить значение других видов мастерства, необходимых журналистам, которые пишут литературные рецензии или делятся личным опытом, занимаются политической и культурной критикой или сочиняют длинные журнальные "репортажи с продолжением", из которых могут сложиться книги. В свете такого подхода индивидуальный голос писателя представляется скорее врагом, подлежащим уничтожению, чем потенциалом, который следует всячески культивировать. Студентов учат презирать комментарии как "высасывание из пальца" ("thumbsucking"). Короче говоря, такая трактовка "журналистского мастерства" является в своей основе антиинтеллектуалистской, даже если она отстаивается с привлечением высокоинтеллектуальных академических доводов.

Первым шагом на пути к пересмотру программ по обучению журналистике могло бы послужить признание того факта, что серьезная журналистика - во всех своих жанрах и формах - сама по себе является интеллектуальной деятельностью. Хотя она может опираться на традиционные академические знания, у нее, как у интеллектуального предприятия, есть собственный, специфический характер: по своей природе журналистика - это междисциплинарное исследование настоящего, которое ведется не на страницах научных журналов, но на неспециализированном поле публичной беседы. Серьезный журналист по определению является той самой фигурой, которую так активно обсуждают в академических кругах - а именно публичным интеллектуалом. Мастерство должно быть присуще всем видам журналистики - как, например, и всем видам науки, - но это лишь средство для достижения определенной цели, и эта цель - ведение богатой нюансами, сложной и разносторонней публичной беседы о современных делах. Как может журналистское образование послужить этой цели? Вот фундаментальный вопрос, на который должны дать ответ как программа Колумбийского университета по журналистике, так и все прочие подобные программы.

Эллен Уиллис - профессор журналистики в Нью-Йоркском университете и директор Отдела культуры и критики факультета журналистики. Ее последняя книга: "Не думай, улыбайся: Заметки о десятилетии отрицания"("Don't Think, Smile: Notes on a Decade of Denial").

Памела Ньюкирк

"Когда практика работы новостной редакции нарушает базовые принципы человеческого достоинства или даже закона, многие журналисты относятся к этому равнодушно, если их "достижения" не попадают в учебные программы в качестве примеров того, как не надо заниматься журналистикой".

Горячие дебаты, развернувшиеся по поводу достоинств и недостатков журналистского образования, заставили многих моих коллег занять оборонительную позицию или, что еще хуже, замолчать. Некоторые из них задавали себе вопрос: а что если правы критики, которые говорят, что журналистскому образованию нет места в академии? Может быть, сойдемся на том, что свой главный опыт нынешние студенты получат в редакциях отделов газетных новостей?

Некоторые из моих коллег даже проявили склонность согласиться со странным представлением о том, что студенты университетской школы журналистики должны тратить большую часть времени обучения на "овладение мастерством", вместо того чтобы заниматься наукой. Люди, пропагандирующие подобные идеи, хотели бы превратить программы обучения журналистов типа тех, по которым ведутся занятия в школах журналистики Колумбийского и Нью-Йоркского университетов - где студенты глубоко погружаются в проблемы социальных, политических, юридических, исторических и литературных традиций журналистики, - в стерильные программы по изучению медиа-ресурсов, плотной стеной отгороженные от динамичного и рискованного поля современной журналистики.

Мне приходилось заниматься как практической журналистикой в ежедневных изданиях, так и научными исследованиями новостных медиа-ресурсов, и я обескуражена тем направлением, в котором ведутся дискуссии. Принимая во внимание огромную роль, которую играют масс-медиа в нашей демократии, я могу только недоумевать, почему их достоинства в качестве предмета научного изучения не ухватываются сразу (а нуждаются в каких-то обоснованиях и доказательствах). Изучение вопросов, связанных с кто, что и почему нашей журналистики - равно как и мастерства, - ценно само по себе, но это лишь капля в море того, что изучают студенты, занимающиеся по авторитетным журналистским программам.

В дополнение к изучению важных образцов журналистики, овладению исследовательскими и аналитическими навыками, необходимыми для работы в целом ряде областей, наши студенты постоянно имеют дело как раз с теми этическими, юридическими и моральными вызовами, с которыми они, безусловно, столкнутся в своей практической работе. Судя по моему опыту работы в четырех различных редакциях, на практике слишком мало времени уделяется серьезным проблемам журналистской этики или даже Первой поправке к Конституции, со всем ее блеском, но и с присущей ей внутренней неоднозначностью. Большинство активно работающих журналистов тратят очень мало времени на размышления даже о худших сторонах общепринятой редакционной практики: все их силы уходят на погоню за интересными историями. Когда редакционная практика нарушает базовые принципы человеческого достоинства или даже закона, многие журналисты относятся к этому равнодушно, если их "достижения" не попадают в учебные программы в качестве примеров того, как не надо заниматься журналистикой. Многие действующие журналисты при принятии решений руководствуются в своей повседневной практике не столько этическими принципами и положениями Первой поправки, сколько все теми же deadlines.

Некоторым оправданием для многих молодых журналистов, стремящихся угодить своим редакторам, могло бы послужить то обстоятельство, что они слишком несведущи в истории и слишком слабо представляют себе смысл Первой поправки и этических принципов, чтобы оказать сопротивление тем, кто понуждает их подсматривать в дверные щели, рыться в чьем-то грязном белье или совать микрофон в лицо родителям, только что потерявшим своих детей. Учитывая жесткую конкуренцию за эфирный прайм-тайм и место в газетных колонках, немногие могут выбрать время, чтобы поразмыслить над решениями, которые они принимают и которые им придется принимать в будущем. Расовые, гендерные и религиозные стереотипы и неподобающий образ действий зачастую неплохо вознаграждаются - скажем, размещением текстов на первых страницах, с фамилией автора под крупными заголовками. Принимая во внимание тот факт, что они дорожат своей работой, нетрудно прийти к выводу, что сама наша демократия может оказаться висящей на волоске.

Люди, утверждающие, что редакция является лучшим местом для подготовки молодого журналиста, игнорируют испытываемую многими из нас потребность в повышении стандартов журналистики и явно недооценивают ее роль в демократическом обществе. Я ставлю перед своими студентами задачу не только овладеть текущими практиками, но также развивать в себе критическое отношение к существующему положению дел, с тем чтобы выдвинуть лучшие альтернативы для решения "вечных" дилемм. Можно надеяться, что хотя бы некоторые из выпускников, вооруженных взвешенными этическими, моральными, историческими юридическими и литературными представлениями, станут динамичными редакционными лидерами; я рассчитываю на то, что эти люди, столкнувшись с проблемами наподобие скандала "Моника Левински/президент Клинтон", подойдут к их освещению более сдержанно и интеллигентно, чем это сделали даже наши самые лучшие медийные организации. Сходным образом, я возлагаю большие надежды на то, что некоторые мои студенты окажутся среди тех, кто бросит вызов своим редакторам и потребует освещать вопросы индивидуальной и общественной жизни с большей глубиной и деликатностью, чем это принято делать теперь, и заставят их отказаться от расовых, религиозных и гендерных предрассудков, которые продолжают омрачать общую картину нашей журналистики, которая выглядела бы без них несравненно более достойной.

Хотя это правда, что человек, хорошо разбирающийся, скажем, в экономике, может достаточно хорошо овладеть основными элементами мастерства, чтобы успешно заниматься журналистикой, все же выпускник университетской школы журналистики, получивший серьезную историческую, юридическую и этическую подготовку, имеет гораздо больше шансов стать вдумчивым и ответственным мастером своего дела. Принимая во внимание то возрастающее давление, которое оказывает на масс-медиа "система звезд", культивируемая скорее бизнесом, чем общественными ценностями, следует признать, что журналистика находится на распутье. Сегодня масс-медиа больше, чем когда-либо, нуждаются в профессионалах, способных должным образом решать встающие перед нами проблемы (которые с каждым днем становятся все более серьезными), не сглаживая их и в то же время в полной мере осознавая свою ответственность перед обществом. Какое учреждение может предоставить лучшие возможности для подготовки нового поколения редакционных практиков и лидеров, чем академия?

Памела Ньюкирк - адъюнкт-профессор журналистики в Нью-Йоркском университете и автор книги "За завесой: Черные журналисты, белые медиа" ( " Within the Veil : Black Journalists , White Media ") . Ее статьи печатались в "The New York Times", "The Nation", "The Washington Post", "Artnews" и других изданиях .

Джейкоб Новак

"...Давайте предложим опытным журналистам подготовку по менеджменту, которая поможет им усовершенствовать свою работу?"

Боллингер отчасти прав. Недостаточно обучать студентов только журналистскому мастерству, не предоставляя потенциальным журналистам возможности приобрести знания и опыт в сфере базовых проблем, с которыми им придется иметь дело в своей будущей работе. Более того, мы должны дать опытным журналистам хотя бы рудиментарную теоретическую подготовку, которая позволила бы им эффективно выполнять обязанности главного редактора или директора новостного агентства. Короче говоря, нужно что-то вроде "института повышения квалификации" для журналистов.

Такие школы журналистики, как в Нью-Йоркском университете и в Northwestern, предназначены для того, чтобы дать студентам некоторые относительные знания в тех или иных областях: обучение профессии должно у них сочетаться с эрудированностью в некоторых других дисциплинах. Но этого недостаточно. Отсутствие в новостных службах TV и радио репортеров, специализирующихся на местных событиях, приводит к тому, что нам приходится иметь дело с неудачной комбинацией: плохо информированные репортеры дезинформируют и без того дезинформированную публику. Газеты, опирающиеся на сложившуюся систему корреспондентов на местах, предлагают гораздо более качественное освещение региональных событий, но даже лучшие местные репортеры часто недостаточно хорошо подготовлены для трактовки локальной тематики, требующей достаточно глубоких экспертных знаний. Все школы журналистики, существующие на базе вузов, должны немедленно сделать по крайней мере одну вещь - предложить студентам-старшекурсникам, специализирующимся в других областях, базовый курс по коммуникативному мастерству (basic communications-skills course). Думаю, подобные курсы легко могли бы стать самыми популярными среди старшекурсников. Даже хорошо "упакованные" доктора и юристы часто пользуются случаем выступить в качестве экспертов, а то и репортеров (иногда на полной ставке) в газетах и на телевидении, хотя теряют при этом в заработках. Иными словами, давайте обучать биологов, менеджеров, драматургов и переводчиков искусству коммуникации: они должны приобрести навыки печатной (газеты) и устной (радио, телевидение) журналистики до того, как полностью погрязнут в своей профессиональной субкультуре и соответствующем жаргоне. Даже если лишь немногие из них решатся выбрать карьеру профессионального журналиста, качество организации бизнеса заметно улучшится.

Но это подводит нас ко второй фазе. Будет мало толку, если мы подготовим сотни журналистов с экспертными знаниями, но существующие масс-медиа окажутся неготовыми правильно их использовать. Тут-то и пригодятся наши школы для выпускников. Вместо того чтобы обучать базовым журналистским навыкам вкупе с обсуждением Первой поправки на профессиональном уровне, давайте предложим опытным журналистам подготовку по менеджменту, необходимую для повышения качества как печатной, так и вещающей журналистики. И первое, что мы должны вдолбить в головы слушателей таких курсов, - это острая нужда в системе освещения местных новостей. Такая система должна быть создана во всех новостных редакциях, это и есть один из самых актуальных на сегодняшний день методов менеджмента. Подобное предложение может показаться слишком профессиональным людям типа Ли Боллингера, но опасно недооценивать серьезную потребность в повышении уровня журналистики как в нашей стране, так и во всем мире. В некотором смысле наша дискуссия - это продолжение спора, который велся на протяжении столетий: должны ли наши академические институты оставаться отгороженными от мира анклавами, где немногие избранные, представители привилегированной элиты, обсуждают тонкие материи, - или они должны перестроиться таким образом, чтобы предложить обучение и руководство для всех, кто в этом нуждается? Как журналисты и педагоги, мы должны выступить против варианта "отгороженных анклавов", если не хотим присоединиться к легиону никому не нужных медиа-критиков, неспособных предложить опытным действующим журналистам инструменты, в которых те нуждаются для усовершенствования своей работы.

Джейкоб Новак - продюсер компании "CNN Financial News" и адъюнкт-инструктор в Нью-Йоркском университете.

Уильям Берроуз

"Репортеры и редакторы, не имеющие фундаментальных знаний, являются в большой мере манипулируемыми и поэтому представляют серьезную угрозу".

Ли Боллингер прав в своем стремлении окинуть проницательным взглядом характер подготовки репортеров и редакторов в Колумбийском университете, и я думаю, что подход в духе "торговой школы" ("trade school" approach), как он практиковался здесь и в других местах, не служит на пользу ни журналистике, ни ее многочисленной аудитории.

С тех пор, как я оказался в Нью-Йоркском университете в 1974 году, моя позиция оставалась неизменной: я считал и считаю, что журналистика должна проявлять максимальную открытость по отношению к искусству и науке; я настаивал на этом, когда был директором отдела по обучению выпускников и затем его председателем. Программа по освещению научных и экологических вопросов ("The Science and Environmental Reporting Program") в большой мере отражает такой подход. Тому свидетельство - "Научное обозрение" ("Science Survey"), наш круглогодичный "шведский стол" с аппетитным научным меню. И не следует забывать о другом императиве - Этике прессы, которая является, по сути, философией для журналистов.

Подход в духе "торговой школы" слишком узок, чтобы снабдить журналистов тем спектром политических, исторических, экономических, социологических и других знаний, который необходим для осознания смысла того, о чем они пишут, и для рассмотрения конкретных проблем в более широкой перспективе. Без этой расширенной перспективы и реальных знаний в какой-либо профессиональной сфере они обречены на роль роботов, легко манипулируемых теми, о ком они будут писать.

Моя дочь - врач, специализирующийся в области урогинекологии. Хотя она, безусловно, должна обладать серьезными знаниями и техническими навыками, чтобы делать операции на матке, ей совсем не обязательно знать политические взгляды, наличие (или отсутствие) криминального прошлого или социальное положение своей пациентки, поскольку все это не имеет отношения к операции. Но корреспондент, знакомящий публику с новостями, должен обладать такими знаниями. Он обязан знать, "откуда появился", например, Джордж У. Буш (как и любой другой президент), человек, определяющий повестку дня для своей страны и, в определенной мере, для всего мира. Репортеры и редакторы, не имеющие фундаментальных знаний, являются в большой мере манипулируемыми и поэтому представляют серьезную угрозу. Вот и все, что я хотел сказать.

Уильям Е. Берроуз - директор Программы по освещению научных и экологических вопросов(The Science and Environmental Reporting Program)Нью-Йоркского университета. Его последняя книга - "Всеми необходимыми способами: Тайная воздушная война Америки в ходе холодной войны" ("By Any Means Necessary: America's Secret Air War in the Cold War").

Роберт С. Бойнтон

"Школы журналистики нуждаются в пересмотре своей идентичности как в профессиональном, так и в интеллектуальном отношении".

Решение Ли Боллингера отложить назначение нового декана школы журналистики отражает замешательство по отношению к журналистике как "дисциплине" (вопрос о том, является ли она дисциплиной, остается одним из самых темных элементов всей проблемы). Боллингер ставит вопрос о том, чем должны быть школы журналистики - "торговыми школами" или центрами подлинной интеллектуальной деятельности? Его формулировки подразумевают, что если они будут только школами, то потеряют право принадлежать "великому университету". В этом плане интересно отметить, что ни один другой университет, входящий в Лигу плюща, не имеет ни школы, ни факультета журналистики. Ясно, что Колумбийский университет - это не правило, а исключение.

"Кризис" обучения журналистике имеет прямое отношение к кризису в медиа в целом. В нынешних газетах и журналах не так уж много хороших рабочих мест для выпускников вузов. И вопрос Боллингера о том, достаточно ли учить "мастерству", задевает главный нерв проблемы. Для какой окружающей среды готовим мы новоиспеченного "мастера"? И какое отношение имеет то, чему мы обучаем студентов (а мы учим их проведению серьезных исследований и умению изложить их результаты, композиции больших статей и т.п.), к оскудевшему (как в культурном, так и в экономическом отношении) медиа-миру, в который они скоро окунутся? Зачем учить студентов связно излагать свои идеи и воспитывать в них литературный вкус, если среда, в которую они попадают, концентрирует внимание лишь на скандалах и знаменитостях? Существует лишь горстка журналов, публикующих длинные амбициозные тексты в жанре non-fiction. Некоторые журналисты, занимающиеся по программе Нью-Йоркского университета и находящиеся в середине своей профессиональной карьеры, никогда не публиковали статей длиннее 1000 слов. Сказать, что здесь наблюдается "несоответствие" - значит недооценить драматизм ситуации.

Мое "решение" этой проблемы состоит из нескольких частей. Школы журналистики должны начать пересмотр своих целей и задач, ориентируясь в этом плане на университетские юридические школы и/или программы литературного творчества. Хотя большинство выпускников юридических школ будут вынуждены заниматься скучной рутинной работой (трасты, недвижимость и т.п.), от них всех требуют, чтобы они проанализировали самые значимые юридические решения в американской истории. Юридические школы не приспосабливают свои программы обучения к сиюминутным требованиям рынка (выпускники гарвардских и йельских юридических школ знамениты тем, что проваливаются на государственных адвокатских экзаменах). Скорее они исходят из той установки, что рынок существует для их продукта, каковым является высококачественный интеллектуальный капитал, в связи с чем у них есть иммунитет от впадения в полную зависимость от практики правоприменения.

Точно так же и программы литературного творчества не предполагают, что все, кто прошел по ним обучение, будут публиковаться. Цель этих программ состоит в том, чтобы улучшить писательскую работу, ориентируя ее на высокое мастерство. Быть опубликованным - это то, чего желают почти все, но программа MFA [магистра изящных искусств] не считается провальной, если лишь небольшой процент выпускников достигнет выдающихся успехов и войдет в число "знаменитых" писателей. Это норма.

Журналистская программа в Нью-Йоркском университете (которую я называю "портфельной") - это эксперимент, заставляющий еще раз задуматься над данными проблемами. Она предполагает метод обучения журналистов, являющийся одновременно консервативным и революционным. Консервативным в том смысле, что в нем делается акцент на знании многочисленных журналистских традиций, овладении базовым литературным мастерством и умении применить свои знания на практике (то есть публиковаться); и революционным в том отношении, что мы собираемся достичь этих целей, не ориентируясь преимущественно на модель "учебного лагеря новобранцев" (курсы по "мастерству", курсы по "контенту" и так далее), которая доминировала в обучении журналистов на протяжении последней половины столетия. Для наших программ подойдет другая метафора: корпус работ (the body of work).

Слушатели приходят к нам с предложениями (это во многом напоминает слушателя, занимающегося по программе MFA [магистра изящных искусств], который, желая написать роман, представляет для начала несколько рассказов), а затем мы работаем с целью довести их до определенной кондиции. Результат наших занятий - собрание ("портфель") качественных, хотя и не обязательно опубликованных, работ: это могут быть эссе, репортажи, литературно-критические статьи, рецензии, документальные исследования, проекты книг и т.п. Цель студентов, занимающихся по таким программам, - создать собственный корпус работ. Одна из наших целей - устанавливать для этих работ как можно более высокую планку.

Школы журналистики нуждаются в переосмыслении своей идентичности как в профессиональном, так и в интеллектуальном отношении. Критика Боллингера проистекает из его идеализма, заставляющего предъявлять журналистике завышенные требования. Боллингер боится, что школа журналистики - и, шире, сама журналистика - утратит ориентацию на идеалы и ощущение своей высокой миссии. Это серьезные проблемы, которые нуждаются в обсуждении. Возможно, для того, чтобы в них разобраться, более уместен взгляд "аутсайдера".

Роберт С. Бойнтон - директор программы для выпускников по печатной журналистике в Нью-Йоркском университете. Он писал о культуре и истории идей для "The New Yorker" (где был пишущим редактором) и других журналов и газет.

Майкл Норман

"Сегодняшние дебаты если и отличаются от обычных, то разве что своей громогласностью. Я вижу в нашем обсуждении колоссальное отклонение от сути вопроса - проблемы, старой, как сама академия: что значит быть "образованным человеком"?"

Затруднения, с которыми столкнулся Боллингер, носят, в конечном итоге, политический характер: новый президент университета стремится создать фон, на котором его администрирование будет выглядеть как драма, создающая "паблисити". Журналистика в данном случае - лишь предлог, подставная фигура отступника, угрожающего взорвать башню из слоновой кости.

Конечно, я утрирую, но ведь и сама дискуссия выглядит напыщенно, что, впрочем, слишком хорошо нам знакомо. В тех академических анклавах, где преподается "журналистика" (какой бы смысл ни вкладывался в это понятие), всегда возникала контроверза на почве глубоко укорененного тяготения ядра преподавательского состава к унилатерализму, или, по меньшей мере, трайбализму. Академики против профессионалов, теоретики против практиков, кабинетный ученый, столкнувшийся нос к носу с уличным репортером?

Сегодняшние дебаты если и отличаются от обычных, то разве что своей громогласностью, а между тем я вижу в нашем обсуждении колоссальное отклонение от сути дела - проблемы, старой, как сама академия: что значит быть "образованным человеком"? Я не знаю ответа на этот вопрос, но, может быть, "разоблачив" подоплеку дебатов, я смогу по крайней мере расчистить путь для тех, кто захочет вернуться к действительно важному делу, то есть будет думать не о бессмысленных для академии политических дрязгах, а о студентах или об интеллектуальной анемии общепринятых композиционных форм (пора задуматься, например, о Перевернутой пирамиде, этом крошащемся сфинксе, мистическом треугольнике, релевантность которого никто не решается подвергнуть сомнению), для овладения которыми (если это для чего-нибудь нужно) хватило бы пяти минут.

Поскольку дебаты носят политический характер, они зачастую представляют собой скорее упражнения в догматизме, чем размышления об идеях и профессиональной практике. Характеризовать те или иные программы как "курсы молодого бойца" или "торговые школы" - значит заниматься ерундой, апеллируя к известным человеческим предрассудкам. А утверждать, что журналистское образование сводится к простой задаче научить студента делать репортажи и писать тексты для новостных программ, - значит игнорировать тот очевидный факт, что в программу школ журналистики органично входят хорошо зарекомендовавшие себя курсы по юриспруденции, этике, науке, бизнесу и, конечно, литературе.

Мы слишком легко забываем о студентах, когда ведем подобные дискуссии, мы просто игнорируем их, потому что - я снова утрирую - никто из преподавателей не размышляет о когнитивных принципах, которые необходимо учитывать при разработке курсов. Мы знаем, что должны научить слушателей читать и писать, и в ходе преподавания гребем все под одну гребенку, не делая должных различий: ведь одно дело - писать новостные истории, эссе или литературно-критические статьи, а совсем другое - писать о бизнесе или вести криминальное расследование. Если бы мы тратили столько же времени на реальное совершенствование нашего преподавания, сколько тратим на споры о его усовершенствовании, то журналистика уже стала бы достаточно "интеллектуальной" для всех - и особенно для наших постоянных слушателей, студентов.

Майкл Норман - член факультета журналистики Нью-Йоркского университета; безнадежно погружен в историю Второй мировой войны на Тихом океане после того, как был брошен на этот фронт издательством "Farrar, Straus & Giroux", чтобы выяснить, почему весной 1942 года Америка потерпела столь сокрушительное поражение.

Эллен Познер

"Когда я читаю некоторые из самых известных американских газет, мне нередко (а со временем все чаще и чаще) случается ловить себя на том, что я просто не понимаю, о каком событии мне рассказывают".

Да, учить "мастерству" недостаточно. Да и кто может думать иначе? Но это еще не повод для того, чтобы преуменьшать значение мастерства. Это основа профессии, которую невозможно переоценить. (Литературно-художественная критика, когда она хороша, опирается на изучение материала, проверку фактов и искусство интервьюирования вкупе с интеллектуальной честностью и вкусом; иными словами, она требует большого мастерства). Кроме всего прочего, мне кажется, что обучение мастерству позволяет некоторым способным молодым слушателям поверить в себя, оно помогает убедить себя на ранней стадии развития, что карьера журналиста вполне доступна. Мы нуждаемся в таких людях.

В ответ на вопросы Ли Боллингера относительно будущего направления развития школ журналистики я сказала бы, что Нью-Йоркский университет уже отвечает на некоторые из них. Включение школ журналистики в состав факультета искусств и науки представляется мне удачным решением, как и введение требований, чтобы студенты получали образование по какой-нибудь специальности, не относящейся непосредственно к журналистике. Сближение с либеральной традицией, характерной для факультета искусств, могло бы быть даже усилено. Пускай студенты больше занимаются экономикой, историей, искусством, языками, международными отношениями - ведь погружение в эти дисциплины развивает в студентах способность выносить самостоятельные суждения. Практика журналистики - это интеллектуальное предприятие. Что чрезвычайно актуально для нас.

Наблюдательность, способность думать, писать, разбираться в сложных вещах, умело строить связные тексты, четко аргументировать свою позицию - все эти качества необходимы для первоклассной журналистики. Журналисты транслируют мысли для других, и в этой профессии нет такой вещи, как хорошо написанная работа "без голоса". Нет такой вещи, как "просто факты". Всегда приходится делать различия и что-то отбирать. Я вижу, что мои студенты в Нью-Йоркском университете горят желанием испытать себя в этом деле. И я уверена, что даже те студенты, которые не станут профессиональными журналистами, приобретут знания, навыки и установки (скажем, на исполнительский перфекционизм), которые можно будет с пользой для дела применить в других областях.

Когда я читаю некоторые из самых известных американских газет, мне нередко (а со временем все чаще и чаще) случается ловить себя на том, что я просто не понимаю, о каком событии мне рассказывают. Сами события зачастую объясняются недостаточно и либо едва упоминаются, либо происходит нарушение временной последовательности, затрудняющее понимание не только сути дела, но и элементарного "кто есть кто". Я начала заниматься литературно-художественной критикой, потому что критика, которую мне приходилось читать, казалась мне чудовищной. Может быть, подобные ощущения могли бы послужить неплохим мотивом и для некоторых сегодняшних студентов.

Эллен Познер - бывший архитектурный критик, писала для "The Wall Street Journal", а также для "The Atlantic Monthly", "The New Republic", "ARTnews" и других изданий. Преподает художественно-литературную критику для выпускников в Нью-Йоркском университете.

Дэвид Холмберг

"Мне больше пошли на пользу углубленные занятия журналистикой и другими "свободными искусствами", а все необходимое для освещения местных событий можно узнать и потом, по ходу дела".

Мне свойственно повышенное уважение к академическим ученым, тем не менее, я стараюсь их не переоценивать. Следует с уважением отнестись к президенту Боллингеру уже за то, что он занимает пост, наделяющий его нешуточной властью, но я не думаю, что благодаря этому он может направить дискуссию в должное русло более умно или продуктивно, чем его коллеги и предшественники. Если он может это сделать, то пусть расскажет как, и мы будем сидеть тихо и слушать его очень внимательно, а потом сделаем все так, как он посоветует. А если он просто занимается интеллектуальным баловством в незнакомой ему профессии (или искусстве, как он предпочитает говорить), тогда, я думаю, мы должны из вежливости проявить внимание к его позиции в надежде, что он скоро переключится на какую-нибудь другую проблематику.

Среди откликов на воззвание Боллингера прозвучало предложение, чтобы студенты, обучающиеся журналистике, получили возможность посещать курсы на медицинском факультете. Безусловно, это было бы полезно, но едва ли мы нуждаемся именно в такой специализации, чтобы подготовить хороших репортеров. Одним из самых интересных эпизодов в моей карьере было двухгодичное освещение проблем СПИДа для "New York Newsday"; я взялся за эту тему, не имея никакого медицинского образования. Однако, работая над местными новостями, я рассказывал о бесчисленных медицинских конференциях и семинарах и интервьюировал многих замечательных профессиональных медиков и работников здравоохранения. Сомневаюсь, что выполнил бы эту работу лучше, если бы прослушал пару курсов на медицинском факультете University of Minnesota. Мне больше пошли на пользу углубленные занятия журналистикой и другими "свободными искусствами", а все необходимое для освещения местных событий можно узнать и потом, по ходу дела. Я считаю, что мне очень повезло в жизни, поскольку довелось служить в одной замечательной газете, где работало несколько блестящих выпускников Колумбийского университета.

Дэвид Холмберг - инструктор в Нью-Йоркском университете, бывший репортер "New York Newsday" и бывший главный редактор "The Village Voice".

Ева Хейн

"Сейчас студенты Колумбийского университета рассыпались веером: их можно встретить в Corona, Crown Heights, Bensonhurst и Bay Ridge, где они собирают материал для "местных заметок" о соответствующих сообществах".

Когда выпускники Нью-Йоркского и Колумбийского университетов попадают в редакции различных изданий во всех уголках нашей обширной страны, редакторы ожидают, что они владеют некоторым набором базовых знаний и навыков, то есть умеют сдать в срок убедительную, ясно написанную статью. Но для этого нужна практика. Десяти месяцев освещения новостей в "New York City" недостаточно, чтобы заложить навыки, которые потребуются на первом профессиональном рабочем месте, где их мастерство резко возрастет. Таким образом, любая попытка расширить академическую часть программы таит в себе опасность снижения уровня обучения мастерству.

В конце концов студенты-выпускники выбрали Колумбийский и Нью-Йоркский университеты, потому что захотели стать действующими журналистами. (С другой стороны, выпускники, пришедшие заниматься журналистикой в любой другой университет, могут записаться лишь на краткосрочные курсы мастерства). Есть много прекрасных университетов, но они предлагают тем, кто хочет изучать журналистику, лишь программы (весьма, впрочем, респектабельные") с ярко выраженным академическим уклоном. Что же касается Нью-Йоркского и Колумбийского университетов, то они предлагают нечто уникальное - Нью-Йорк Сити с ежедневными горячими новостями и возможностью получить опыт, работая под чутким руководством великолепных мастеров своего дела. И да будет стыдно тому, кто попытается урезать эти уникальные возможности.

Например, прямо сейчас студенты Колумбийского университета рассыпались веером: их можно встретить в "Corona", "Crown Heights", "Bensonhurst" и "Bay Ridge", где они собирают материал для "местных заметок" о соответствующих сообществах. Студенты Нью-Йоркского университета решили издавать журнал, посвященный культуре. Такой опыт бесценен: его нельзя заменить чтением учебников в аудиториях и общежитиях.

Между тем школа журналистики Колумбийского университета ищет нового лидера - и это ли не подходящий момент для переоценки и пересмотра учебных программ? Нью-Йоркский и Колумбийский университеты уже вышли далеко за рамки модели "торговой школы", но вопрос о том, следует ли усилить академическую составляющую программы, нуждается в дальнейшем изучении. Университетские факультеты всегда должны быть нацелены на методику, вызывающую интерес к углубленному изучению материала. Кроме того, студентов школы журналистики могут обязать посещать занятия на других факультетах - например, лекции и семинары по изучению окружающей среды (что было бы полезно для научного корреспондента), политологии, религиоведению или экономике. В той мере, в какой это будет делаться не за счет компонента профессионального мастерства, программы подлежат пересмотру и усовершенствованию: нужно сделать их более широкими, чтобы учащийся смог на всю катушку воспользоваться "возможностями великого университета".

Ева Хейн - адъюнкт-инструктор в Нью-Йоркском университете и в школе журналистики Колумбийского университета, бывший штатный корреспондент журнала "People". Ныне фрилансер, пишет для "People" и других национальных журналов.

Источник: "Department of Journalism: Zoned for Debate"

Перевод Иосифа Фридмана