Вскоре после разрушений, учиненных разбушевавшейся "Катриной", журналисты спешно занялись привлечением знаменитостей к освещению трагедии Нового Орлеана - возможно, для того, чтобы уравновесить бесконечные кадры с "ничем не примечательной" беднотой.

Мы увидели и услышали таких больших и легких на подъем звезд, как Уинтон Марсалис (Wynton Marsalis) и Харри Конник Младший (Harry Connick Jr); дело дошло до того, что мы поймали себя на беспокойстве по поводу отсутствия на телеэкране великих Fats Domino. Мы наблюдали за тем, как писатели и радиоведущие родом из Нового Орлеана - например, Коки Робертс и автор романа "Козырь лжеца" Майкл Льюис - сами стали отменными ньюсмейкерами. Мы затаили дыхание, когда в программе Entertainment Tonight появился сказочный гуру Голливуда - сам Ричард Симмонс в немыслимом флотском бушлате.

Теперь, когда власти приступили к очистительным и ремонтным работам, возникла потребность в переключении внимания с сиюминутных событий на идеи мыслителей-классиков, занимавшихся теорией вероятности, таких как Пьер-Симон Лаплас и Джон Мейнард Кейнс, а также современный исследователь Ли Кларк, работающий в сходной области знаний. Потому что "вероятность" и "возможность" - две категории, в которых больше внутренней музыки, чем в Бурбон-стрит, и ни капли визуального уродства, свойственного струящимся по улицам отравленным рекам, - имеют неоценимый потенциал воздействия на читающую публику.

Кто такой Ли Кларк? Социолог из Rutgers University и эксперт по катастрофам. Его новая книга "Самые страшные катастрофы: Террор и катаклизмы в общественном воображении" (University of Chicago Press) вышла в ноябре прошлого года, но трудно отделаться от впечатления, что она написана "по горячим следам Катрины".

Кларк делит людей на "пробабилистов" (probabilists, т.е. "вероятники") и "поссибилистов" (possibilists, т.е. "возможники"). Он утверждает, что современная научная и государственная политика по отношению к катастрофам в большой мере определяется "пробабилистским" ("вероятническим") стилем мышления. Пробабилист спрашивает: "Какова вероятность того, что на соседней атомной электростанции произойдет утечка радиоактивного топлива?" - в то время как поссибилист, всегда готовый к худшему, спросит: "Что случится, если на атомной электростанции действительно произойдет такая утечка?"

Кларк утверждает, что в повседневной жизни мы ведем себя как типичные поссибилисты, всегда готовые к худшему: покупаем страховку, отказываемся прыгать с парашютом и так далее. Но когда проблема риска переходит с уровня принятия индивидуальных решений на уровень выработки политики "элитами и институтами", - тут начинают править бал пробабилисты, которые нередко третируют поссибилистов как людей с иррациональными наклонностями.

Кларк цитирует книгу Мэри Дуглас и Аарона Вильдавского (University of California, 1982) "Риск и культура" в качестве классического образца современного подхода, согласно которому "страхи и представления о риске" обычных людей слишком часто "формируются помешанными на сенсациях масс-медиа" и просто "не соответствуют реальной вероятности угрозы". Типичным объектом критики выступает здесь человек, который знает, что водить машину опаснее, чем летать на самолете, но все же больше боится летать, чем ездить по дорогам.

Кларк жалуется на то, что когда подобные страхи вызваны антропогенными факторами - такими, как расположенные по соседству ядерные станции, - они "игнорируются элитами как иррациональные, поскольку трактуются как проявление жизненной позиции "Только-не-у-меня-во-дворе". Кларк пишет: "К несчастью, те, кто не согласны с позицией людей, мыслящих в категориях готовности к худшему, с легкостью называют их неразумными или даже малость сумасшедшими. Но, в конце концов, разве не правда, что в нашем мире возможно почти все?"

В связи с этим Кларк трактует проблему "классового подхода" с проникновенностью, недоступной популярным СМИ, хотя последние и открыли для себя, с большой помпой, различие между богатыми и бедными обитателями Нового Орлеана. Поскольку пробабилистский стиль мышления "проявляет тенденцию поддерживать тех, кто извлекает выгоду из систем, представляющих опасность, - то есть корпорации и чиновников, связанных с соответствующими компаниями, - пробабилизм всегда стремится защитить сильных и власть имущих. И, что более важно, благодаря этому слабые зачастую подвергаются опасности".

Лидеры производства озабочены тем, что иррациональные страхи рядовых поссибилистов "трансформируются в чрезмерно регулируемую экономику". Что же касается "профессиональных поссибилистов", то их вытесняют на периферию и маргинализуют в качестве "чудаков": фанатичных борцов за экологическую чистоту и активистов, выступающих против использования ядерной энергии.

Кларк пишет: "Неприятная правда состоит в том, что случай, как правило, работает против нас". Как говорит цитируемый им коллега: "Все время происходят вещи, которые никогда раньше не случались". Общество нуждается в защите от возможного, а не только от вероятного. По мнению Кларка, сторонники "пробабилизма" слишком часто увлекаются защитой сильных - настолько, что в их устах слово "разумный" становится неотличимым по смыслу от слова "вероятный".

Я не алармист, говорит Кларк, но меня не покидает тревога.

Сказать по правде, Ли Кларк не вполне справедлив по отношению к теоретикам-пробабилистам. Лучшие из них признают, что не существует надежного критерия для перехода от суждений о вероятности к суждениям о допустимом риске, так как последние связаны с моральными и ценностными категориями. Как пишет в своей книге "Идем на риск: Наука о неопределенности" (Penguin, 1988) австралийский специалист по статистике Питер Спрент: "Личная оценка опасности часто имеет весьма отдаленное отношение к логическому обоснованию рисков". Он добавляет, что так и должно быть, поскольку наши действия и решения "в большой мере определяются такими социальными факторами, как индивидуальная свобода и личная заинтересованность".

И все же отдадим должное Кларку: он идет в ногу с такими современными мыслителями, как Кристин Шрэдер-Фрешетт (Kristin Shrader-Frechette), который считает, в духе Ролса, что "важно сформировать дефиниции риска, основанные как на демократических процедурах, так и на научных результатах". Мы можем позаимствовать из пророческих "до-Катринных" размышлений Кларка идею о том, что необходимо противопоставить элитным культурам науки и управления - культуру проработки наихудших сценариев, учитывающих самые худшие, в том числе и чудовищные, варианты того, что может с нами произойти.

Это означает, что решения о допустимом риске должны обсуждаться и приниматься не только экспертами и официальными лицами, но и рядовыми избирателями, потенциальными жертвами выбора, связанного с большим риском. К таким решениям, безусловно, относится идея восстановить Новый Орлеан на том (более или менее) месте, где он находился до катастрофы. Представители элит и новостные СМИ должны информировать горожан о риске, которому они могут быть подвергнуты. Чиновникам придется развивать в себе способности воображения. Да и нам, представителям "образованной элиты", следует поднапрячься; в самом деле, много ли мы знаем, например, о том, какое количество ядовитых химикатов провозят по нашим улицами грузовые фургоны? Ищем ли мы возможность выразить свое мнение по этому поводу? Многие ли обитатели Нового Орлеана знали о том, что компьютер предсказал 61 290 жертв в этом городе, смоделировав последствия условного "Урагана Пам", сравнимого по масштабам с "Катриной"?

Попытки честно взглянуть на ситуацию и завязать нелицеприятную дискуссию, как правило, не приводят нас в восторг. Когда спикер Конгресса Дж. Деннис Хастерт высказал мнение, что, возможно, не имеет смысла восстанавливать Новый Орлеан (конгрессмену пришлось существенно смягчить свое предложение после обрушившейся на него критической бури), его поссибилистский страх перед новой "Катриной" был воспринят многими лидерами Нового Орлеана и Луизианы как святотатство. Газеты уже повысили градус обсуждения, и печатаемые материалы проникнуты духом пропаганды в пользу владельцев предприятий, желающих как можно скорее вернуться к "нормальному бизнесу". И только когда в поле зрения прессы попадают разбросанные по стране рядовые новоорлеанцы, заявляющие о своем нежелании вернуться в родной город, приходится задуматься: не грозит ли запланированному Новому Орлеану катастрофическое будущее? Почему никто не обращает внимания на то, что не так уж много людей выступает за восстановление города на старом месте? Согласно опросу, проведенному AP, 54% обычных американцев "предпочли бы переместить некоторые, весьма обширные (преимущественно низинные), кварталы города".

В книге "Самые страшные катастрофы" анализируются многие ужасные события, в том числе Черная Смерть в средневековой Европе, гибель "Лузитании", разрушение Галвестона (Galveston) ураганом в 1900 году, катастрофа космического корабля - шаттла "Челленджер", наводнение в пойме реки Миссисипи в 1993 году. Кларк тщательно прописывает сценарии событий, которые с большой вероятностью могут произойти: террористические взрывы в Марбурге, эпидемия вируса Эбола или последствия шторма пятой категории для двух ядерных станций, расположенных в двадцати пяти милях к югу от Майами. Хотя это всего лишь гипотезы, следует иметь в виду, что пробабилистский подход не сулит нам спокойствия в ближайшие годы.

Что касается Нового Орлеана, то в книге, написанной до "Катрины", события предсказаны с поразительной точностью. Ссылаясь на то, что беднота традиционно живет в низинных кварталах города, Кларк замечает: "В любом месте быть бедным хуже, чем богатым. Однако в Новом Орлеане это обстоятельство может оказаться роковым". Кларк предлагает использовать в качестве образца для реконструкции Нового Орлеана город Сиэтл, который, как ни кощунственно это звучит, чудесно преобразился после гомерического пожара 1889 года. Кларк пишет: "Это был, безусловно, самый грандиозный пожар в истории города. Достаточно сказать, что от огня погибло не менее миллиона крыс. Когда встал вопрос о восстановлении города, был принят указ, согласно которому все здания должны были строиться из кирпича или камня в целях противопожарной безопасности; люди насмотрелись на деревянные строения, вспыхивающие, как спички..."

Теория вероятности и анализ рисков - не самые популярные темы при обсуждении последствий урагана "Катрина", однако мы должны приступить к осмыслению этой проблематики. И не только из-за опасности, грозящей побережью Мексиканского залива. Возможно, еще слишком рано беспокоиться об астероиде 1950 DA, о котором Кларк пишет: "Весьма велика вероятность, что он столкнется с Землей 16 марта 2880 года". Но как насчет 180 000 фунтов сернистого ангидрита, складированного возле Керни (Kearney), штат Нью-Джерси? А как вам нравится перспектива землетрясения под Манхэттеном? (Да, существует научная группа, изучающая такую возможность).

Должны ли местные власти восстановить Новый Орлеан в том виде, в каком он существовал до "Катрины"? Возможно, это неплохая идея. Но не исключено, что ее воплощение чревато катастрофой.

Перевод Иосифа Фридмана