От редакции. Одним из процессов, определивших собой историю Китая в последние 60 лет, была так называемая «культурная революция». Что это было – банальная борьба за власть в верхах, чистка бюрократического аппарата, невиданная ранее инициатива масс или умелое манипулирование массовым сознанием во имя далеко идущих целей? Во всяком случае, очевидно, что начало «культурной революции» (его относят к 1966 году) далеко не случайно совпало с подъемом массового молодежного движения в странах Запада, вошедшего в историю как «бурные 60-е».

Сегодня события конца 1960-х – начала 1970-х годов вновь стали актуальной темой современного дискурса. Правда, в основном за переделами Китая.

* * *

С начала 1980-х годов власти Китая периодически запрещали публикации о Культурной революции. Последний такой запрет вышел после Олимпиады 2008 года в Пекине, хотя перед играми власти обещали дать прессе больше свободы.

В 2000 году я открыла интернет-сайт о жертвах Культурной революции на основе сотен интервью. Щелкнув по фамилии в алфавитном списке, вы получите информацию о человеке и о том, как его или ее преследовали или казнили. Через семнадцать месяцев после открытия сайта пекинские власти заблокировали доступ к нему для китайских пользователей.

Миллионы погибли в Культурную революцию, но их имена по-прежнему нельзя произносить в Китае. Фраза из романа «1984» Джорджа Оруэлла: «Кто контролирует настоящее, тот контролирует прошлое», – не устарела, а на удивление реалистично описывает ситуацию в сегодняшнем Китае.

Никто из моих собеседников не знал, какое ведомство заблокировало сайт, но все знали, что так происходит, поскольку власти боятся, что страшные факты, свидетельствующие об убийствах и злодеяниях, замарают светлый образ партии.

Те, кто пережил Революцию и до сих пор живет в Китае, знают правду, хотя им и не разрешали говорить об этом. Во взятых мной интервью они в той или иной степени выражали свои страхи и боль по этому поводу. Главная причина того, почему люди молчали, – это политика правительства в отношении истории.

Поколение, родившееся после 1980 года, мало что знает о 1960-х годах. Молодые люди говорили мне, что были потрясены, посетив мой сайт и прочитав мою книгу «Жертвы Культурной революции». Книга была издана в Гонконге, в материковом Китае ее достать трудно.

Некоторые западные теоретики постмодернизма, такие как Ален Бадью из Франции, по-прежнему превозносят Культурную революцию, просто игнорируя сами факты казней и арестов. Их проповеди оказали существенное воздействие на китайских студентов на Западе. Различие в дискурсе кроется не только в научном подходе, но и в моральных принципах. Во время Культурной революции нападения на «врагов» считались скорее заслугой, чем преступлением.

Важный момент в оценках Культурной революции – вопрос о коллективной ответственности. Притеснения и казни имели место и в Китае, и в России, но большинство жертв Культурной революции погибли на рабочих местах, а не в концентрационных лагерях за тридевять земель. Мао Цзэдун придумал новый термин – «диктатура масс», который означал, что всякий может расправляться с «врагами». В ходе Культурной революции на всех предприятиях были организованы тюрьмы, в народе называвшиеся «загонами для скота», а тех, кого туда сажали, называли «быками-привидениями и демонами-змеями» (это маски в традиционных костюмированных шествиях). Исполнителями убийств были однокашники, коллеги и знакомые жертв. Например, за две недели августа 1966 года хунвэйбины из числа старшеклассников (7–12 классы школы) только в Пекине убили около двух тысяч учителей и людей, живших рядом со школами. Из шестидесяти трех жертв в Пекинском университете лишь один человек умер в тюрьме, остальные – на территории университетского городка или поблизости. ГУЛАГом стала вся территория страны. В гонениях участвовало множество людей. В сущности, это еще одна важная причина того, почему так сложно без страха смотреть в лицо прошлому Китая. Недавно несколько интервьюированных мной людей сказали, что нация нуждается в моральной ревизии. В противном случае Китай не сможет стать великой державой, о чем мечтают многие китайцы.

Через четыре недели после смерти Мао Цзэдуна (1976 год) его преемник Хуа Гофэн арестовал так называемую «банду четырех». Через два года власти начали реабилитировать жертв Культурной революции и платить их семьям компенсацию: за каждую жертву 420 юаней (в то время – примерно половина среднегодовой зарплаты). В 1980 году состоялся судебный процесс по делу «банды четырех», который транслировался по телевидению. Сталин проводил «показательные процессы», чтобы избавиться от «врагов». Это был официальный конец эпохи жестоких гонений.

После процесса новые власти Китая выработали новую формулу для трактовки Культурной революции, получившую свое выражение в постановлении ЦК КПК «О вопросах истории» от 1981 года. Вся вина была возложена на «банду четырех» и Линь Бяо, которого в начале Культурной революции назначили преемником Мао и убрали за пять лет до смерти «Великого кормчего». Их обвинили в том, что они «воспользовались ошибками товарища Мао Цзэдуна, совершили немало преступлений у него за спиной, принесли бедствия стране и народу». В итоге жена Мао была приговорена судом к пожизненному заключению, а гигантский портрет Мао по-прежнему висит над площадью Тяньаньмэнь.

Такая трактовка оказалась очень удобной для Дэн Сяопина, позволив ему проводить реформы, не отказываясь от официальной идеологии и политической системы. Но такая трактовка не имеет ничего общего с действительностью. И мало кто из китайцев воспринял ее всерьез. Ее просто приняли с цинизмом, выработанным в годы революции. Долгие гонения и репрессии вынудили людей стать циниками, чтобы защитить свою психику. В начале 1980-х годов многие покупали труд по каллиграфии Чжэн Баньцяо (1693–1765), в котором говорится, что «неведение есть благодать».

Партийная трактовка оказывается жизнеспособной только при условии, что реальная информация о жертвах стерта из памяти. Сегодня граждане Китая могут владеть заводами или магазинами, но никто не может открыть частное средство массовой информации. Государственная монополия в издательском деле позволяет блокировать публикации о Культурной революции. Этот механизм по одурачиванию людей успешно работает последние тридцать лет.

Сегодня одним из доступных для жителей Китая средств получения информации становится интернет. Когда правительство подстрекало китайскую молодежь не протесты против японских учебников истории, некоторые стали поднимать такой вопрос: коль скоро мы критикуем отношение Японии к истории, не следует ли нам пересмотреть наш взгляд на репрессии 1950-х – 1960-х годов? Ведь в ходе репрессий погибло больше китайцев, чем в боях с японскими войсками? Но этот голос вскоре был заглушен.

В последние годы на китайский язык были переведены и активно обсуждались в интернете мемуары Хрущева (полная версия, без сокращений) и книги Солженицына. Многие также прочитали книги и статьи о Холокосте и преступлениях «красных кхмеров». В китайском языке появились такие понятия, как «геноцид» и «преступления против человечества». Как гласит старинная китайская пословица, это подобно тому, как «взять чашу вина у другого человека, чтобы смыть печаль со своего сердца».

С одной стороны, китайские власти с пафосом заявили, что отрекаются от Культурной революции. С другой стороны, они не дают простым людям и ученым узнать правду. На этом фоне в последние годы некоторые бывшие активисты Культурной революции предпринимают попытки ревизии истории. Некоторые из них недвусмысленно заявляют, что ничуть не сожалеют о том, что совершили во времена Культурной революции, и отказываются приносить извинение за свои злодеяния. 9 сентября 2007 года Сун Биньбинь, культовая фигура хунвэйбинов, была названа «выдающейся выпускницей» на собрании, посвященном девяностолетию ее школы. Знаменитая фотография, на которой Сун вручает повязку хунвэйбинов Мао Цзэдуну на площади Тяньаньмэнь, была представлена на выставке и напечатана в огромной книге в память о юбилее школы. Но ни слова не было сказано ни о том, что хунвэйбины забили до смерти завуча школы Бянь Чжунъюнь за тринадцать дней до того, как была сделана эта фотография, ни о том, что впоследствии они убили тысячи жителей Пекина.

Ван Цзинъяо, муж Бянь Чжунъюнь, написал открытое письмо протеста. Но власти просто проигнорировали восьмидесятивосьмилетнего старика. Во время Культурной революции на долю преподавателей его поколения выпали многие физические и моральные страдания. Очевидно, что эти люди не могут контролировать настоящее. Но все же я надеюсь, что наши усилия, направленные на то, чтобы вспомнить прошлое, помогут контролировать будущее.