Фидель уходит. Казалось, он вечен. Но он устал. Гигант на маленьком острове в океане политических пигмеев сделал все, что мог, но человеческая жизнь слишком хрупка, чтобы можно было распоряжаться ею вечно.

Фидель - один из последних идейных политиков у власти, переполненной технократами и карьеристами. Он признался, что имел привилегию прийти в революцию путем идей, избежать скучной судьбы, на которую обрекала его жизнь. Безусловно, современными политиками движет аналогичное стремление - избежать скучной судьбы, но если для Кастро это означало встать на героический путь служения Родине и Революции, то для иных, увы, лишь доступ к комфорту и роскоши.

Как идейный политик, отличающийся от политиков профессиональных, неспособных видеть дальше своего носа и решающих узкие тактические задачи, Фидель, с его богатой жизненной практикой и кругозором, едва ли не лучше всех понимает всю глубину вызовов, стоящих перед человечеством и то, в чем заключается долг национального лидера.

Для современных же левых, абсолютно неспособных соединять задачи национального и социального освобождения, Кастро остается недостижимым идеалом. Он сумел совершить национальную революцию, ставшую возможной только благодаря неизбывной кубинской гордости, но никто и никогда не обнаружит в его знаменитой бороде капусту. Родина и революция переплелись на Кубе так тесно и так органично, как нигде больше.

Фидель с соратниками сумели показать, что гордый кубинский народ может добиться успехов в образовании и медицине. И более того, помогать на этом поприще не только соседям, но и африканским странам. Расистская подоплека западного империализма, негласно оправдывающего бедность и плохую инфраструктуру "третьего мира" врожденными качествами его жителей, разоблачается самим существованием Острова Свободы.

Конечно, советский фактор играл в успехах Кубы ключевую роль. И не в последнюю очередь кубинская революция выжила благодаря поддержке Никиты Хрущева. Кастро прекрасно осознает, что если бы известные события в полную мощь развернулись при Сталине, то никакой поддержки от СССР он получить бы не смог. Ведь главным акцентом в сталинской международной политике всегда была осторожность. Даже китайская революция Мао произошла, по сути, вопреки сталинской воле. Что тогда говорить о "барбудос", которые пришли к власти вовсе не под знаменем Ленина.

Можно, конечно, утверждать, что социалистический выбор Кастро оказался конъюнктурным, но в отличие от многих тысяч "верных ленинцев" по всему миру он оказался верен ему до конца.

Выдающегося марксистского теоретика из Фиделя не вышло. Его основное внимание всегда было приковано к актуальным хозяйственным и социальным проблемам, но Кастро всегда смотрел на вещи предельно широко и открещиваться от марксизма не собирается.

"Власть и знания находятся в руках привилегированной группы богатых капиталистических держав, союзников самой могущественной империи из всех, когда-либо существовавших, построенной на основе глобализированной экономики, которая управляется теми же законами капитализма, исследованными Марксом", - отмечал Фидель после встречи с бразильским президентом Лулой.

Кастро уходит в условиях, когда мир стал едва ли не опаснее, чем был в период его прихода к власти. Антиколониальные иллюзии 60-х оказались недолговечными. Латинская Америка продолжает страдать от гнета американского империализма, и даже стойкий Чавес ведет борьбу с ним с переменным успехом. Более того, под вопросом оказалось само существование человечества.

"Возникли новые потребности, которые могут полностью покончить с целями построения общества без эксплуататоров и эксплуатируемых. В числе этих новых потребностей возникла потребность в выживании человека", - говорит Фидель.

Как видим, в отличие от левых постмодернистов, уверенных, что капитализм скрывает бесконечные возможности для перераспределения, Кастро осознает всю непрочность современного западного благополучия и обреченность современной структуры потребления.

Возможно, кто-то и считал, что Фидель неприлично засиделся на своем посту. Но несменяемость Кастро куда более честна, чем регулярная чехарда национальных лидеров, которой гордится западная демократия. Сравните Кастро и тех многочисленных американских президентов, которых он пережил. Дело даже не в несопоставимых масштабах личностей, а в реальном влиянии и ответственности перед своим народом. К сожалению, западная демократия больше не в силах выдвигать лидеров масштаба Рузвельта и Де Голля, а Блэров на Браунов действительно можно менять безболезненно.

Есть ли у Кубы будущее без Фиделя? Для многих российских туристов кубинская революция и борода Кастро стали частью имиджа популярного курорта. "Че Геваре на майке не мешает маркетинг за год". Постмодернизм как ржавчина разъедает ценности современного мира. Но подъем патриотического движения в Латинской Америке оставляет надежду на то, что кубинская революция вовсе не была прихотью чудаковатых донкихотов, а прообразом будущего более справедливого мира.