РЖ: Господин Дай, откуда, на ваш взгляд, предпочтительнее черпать политические кадры (для правительства, администрации, парламента) – из активистов политических партий, представителей бизнеса или из других сфер общественной деятельности?

Рассмотрим ситуацию в США. Основные члены новой американской администрации пришли из правительственных или околоправительственных бюрократических структур, многие – из палаты представителей, некоторые, как Хиллари Клинтон, – из сената. Барак Обама подбирал свою команду, используя правительственные каналы, среди них очень недостаточное количество выходцев из бизнеса или иных общественных структур, разве что только у министра финансов Тимоти Гайтнера есть опыт работы в деловом и финансовом секторе. Все эти люди составляют костяк американского политического класса. Подобная кадровая ситуация весьма типична для Америки примерно последние двадцать лет.

РЖ: Хорошо это или плохо?

Было бы гораздо лучше, если бы новые администрации взяли себе за правило пополнять свои ряды за счет людей разного социального происхождения. В США достаточно талантливых людей во всех общественных группах, чтобы среди них можно было бы набрать более репрезентативную команду. Такая попытка была предпринята администрацией Обамы, но это очень робкая попытка, совершенно недостаточная. Посмотрите, многие из членов команды Обамы работали при Клинтоне, как, например, министр юстиции Эрик Холдер, который в те времена был заместителем министра юстиции. Я бы также предпочел, чтобы в новой команде было больше людей с военным опытом. Их число сейчас уменьшается за счет «кадровых» политиков, а это неправильно. Советник по национальной безопасности президента – генерал в отставке Джеймс Джонс – в прошлом был командиром морской пехоты США. Есть Роберт Гейтс – министр обороны, он офицер разведки, который почти всю жизнь проработал в ЦРУ. Однако помимо них нет почти никого, у кого бы за плечами был существенный опыт работы в сфере национальной безопасности. И, на мой взгляд, это большое упущение, существенным образом обедняющее политическое разнообразие в Штатах.

РЖ: Каким образом становятся политиками в США? Есть ли какой-то стандартный путь в политику?

Да, в США он довольно однообразен. Если взять за эталон путь верхнего эшелона нынешнего американского политического класса, то почти все они прошли через элитные университеты – Гарвард, Йель, Принстон, Стэнфорд, Университет Колумбии, Джорджтаун. В палате представителей или на более локальном уровне, как правило, есть люди, которые оканчивали основной университет того штата, в котором они сделали карьеру, причем эта политическая карьера, как правило, начинается еще в университетские годы.

РЖ: Возможно ли для человека, не окончившего элитный университет, пробиться на самый верх?

Да, в принципе это возможно. Например, вице-президент США Джозеф Байден – выходец из очень простой семьи, из рабочего класса. Еще вот еще пример – губернатор Огайо Тед Стрикленд, он из семьи сталелитейщика, до того, как пойти в политику, он работал детским психологом в методистском приюте. На самом верху процент тех, кто получил элитное образование, будет выше, но есть и те, кто сумел достичь этих высот, получив более скромное образование и имея более скромные стартовые возможности.

РЖ: Не кажется ли вам, что сейчас в западных странах, особенно в США, существенно замедлились процессы элитной ротации? Чем обусловлено подобное торможение элитной ротации?

Не знаю, правильно ли сказать, что процессы элитной ротации замедлились именно сейчас. Хотя социальная мобильность всегда замедляется в период рецессии. Я имею в виду, что в момент спада рабочему классу еще сложнее шагнуть вверх по социальной лестнице, примкнуть к политической элите страны. Да, Барак Обама привел с собой часть людей, которые ранее не занимались политикой. Например, министр образования Арни Данкан до этого был генеральным директором средних школ в Чикаго, министр энергии Стивен Чу – нобелевский лауреат, физик по образованию, соответственно, он выходец из академической среды. Так что некое обновление произошло, появились новые лица. Но в целом, и тут вы совершенно правы, социальная мобильность заметно снизилась в США, и произошло это, я думаю, где-то после завершения президентских полномочий Рональда Рейгана.

РЖ: Насколько востребованы в политическом классе молодежные активисты? Можно ли типологизировать их политическую судьбу?

Лучший способ заняться политикой для молодого человека – это начать работать на какого-нибудь крупного политика, например в конгрессе (может, даже на добровольной основе), или принять участие в предвыборной кампании, если вы имеете в виду под активизмом именно это. Глава администрации Барака Обамы Рам Эмануэль пришел из чикагской политики; Дэвид Аксельрод, руководивший предвыборным штабом нового президента, а ныне его старший советник, был политическим консультантом в Чикаго; оттуда пришел в большую политику Барак Обама. Другой способ – это закончить факультет права, многие идут изучать юриспруденцию не для того, чтобы стать юристами, но для того, чтобы пойти в политику. Повторюсь, этот путь довольно типологизирован.

РЖ: Откуда следует ожидать новую волну элитной ротации, способную серьезно изменить западный политический класс? Чем она может быть обусловлена?

Будем честны – я не думаю, что такое возможно в ближайшее время. Особенно после того, как победу на выборах одержал Барак Обама, который привел с собой в Белый дом «новых людей» с хорошо знакомыми лицами. Перемены вроде как уже пришли в Америку, однако я не уверен, что это действительно будут радикальные перемены. У демократов большинство в обеих палатах, но если посмотреть, кто возглавляет партию в парламенте, то это все те же лица – спикер палаты представителей Нэнси Пелози и руководитель демократического большинства в сенате Гэрри Рид. Кардинальные изменения, в том числе принципов кадровой политики, очень нужны Америке, но признаков таковых пока не наблюдается.

Беседовала Юлия Нетесова