От редакции: Одним из процессов, определивших собой историю Китая в последние 60 лет, была так называемая «Культурная революция». Что это было – банальная борьба за власть в верхах, чистка бюрократического аппарата, невиданная ранее инициатива масс или умелое манипулирование массовым сознанием во имя далеко идущих целей? Во всяком случае, очевидно, что начало «культурной революции» (его относят к 1966 году) далеко не случайно совпало с подъемом массового молодежного движения в странах Запада, вошедшего в историю как «бурные 60-е».

Сегодня события конца 1960-х – начала 1970-х годов вновь стали актуальной темой современного дискурса. Правда, в основном за переделами Китая.

***

Память – очень важная часть политики. Любое правительство пытается по-своему контролировать воспоминания о политическом прошлом своей страны и своего народа. Одни делают это изящно, другие – не очень. Память о политическом прошлом решает судьбы государств и народов. Разумеется, воспоминания – это всего лишь воспоминания и они не тождественны реальности. Разные люди по-разному видят мир. И причины того, почему это так тоже разные. Роль элиты как раз и состоит в том, чтобы решить, какие воспоминания поддерживать, а что лучше забыть. Например, китайское правительство поддерживает самые негативные воспоминания об эпохе Мао, особенно о годах Культурной революции, чтобы оправдать нынешние капиталистические "реформы". Воспоминания, которые поддерживает китайская элита, призваны обслуживать ее политические цели, но тем самым она себя губит. Ведь крах Советского Союза начался тогда, когда Хрущев стал продвигать свои воспоминания о Сталине в ущерб воспоминаниям о Сталине других людей. Соответственно крах ждет рано или поздно и коммунистическое правительство Китая.

Впрочем, манипуляция историческими воспоминаниями в качестве инструмента политики – явление универсальное. Наивно было бы полагать, что им пользуется лишь китайская или российская элита. Везде все одинаково – и в России, и в Китае, и в США. Историческая память – важный политический инструмент, и всякий успешный политик им пользуется.

Конечно, всякое правительство из политических соображений склонно продвигать одну-единственную трактовку истории. У власти нет необходимости силой навязывать ее стране. Власть просто внедряет собственную интерпретацию через подконтрольные ей социальные и политические институты. В идеале все мнения должны были бы иметь право на существование. Но мы пока еще не поднялись до такого идеального уровня.

С этой же точки зрения я подхожу и к определению отношения к так называемым преступлениям прошлого. Как определить "преступление"? То, что одни считают «преступлением», для других вполне может казаться законным действием. То, что рассматривается как "преступление" сегодня, могло быть законным и оправданным действием в прошлом. Разумеется, сегодняшнее поколение нельзя считать ответственным за то, что было сделано предшественниками. Но важен подход к прошлому. Например, китайцы не считают современных японцев виновными в том, что японские военачальники сделали с китайцами в прошлом. Но если японские лидеры продолжат восхвалять деяния предшественников, тогда китайцам придется призадуматься.

Человеческая природа такова, что мы больше склонны замечать промахи других. Но Китай простил Японию и не стал требовать материального возмещения. А при этом в 1894 и 1900 годах он сам выплатил Японии колоссальную контрибуцию – сотни и сотни миллионов, потому что проиграл в войне. Как победитель во Второй мировой войне, Китай имел полное право заставить Японию раскошелиться. Но не сделал этого.

Не думаю, что можно лишить людей права на собственные воспоминания, хотя многие об этом и мечтают. Государство в силах помешать людям, так или иначе, проявлять свои воспоминания. Но все же люди продолжают хранить память о прошедших событиях. Воспоминания делают жизнь интереснее и ярче. Будущее зависит от того, как мы трактуем прошлое, и борьба за право трактовать прошлое никогда не прекратится.