Иной раз подумаешь: ежели бы только сейчас вышел в свет гениальный толстовский "Хаджи-Мурат", вряд ли эта история о гордом горце читалась бы с таким же восхищением, с каким ее читали в начале позапрошлого века, а потом перечитывали добрую сотню лет. И кое-какие места из лермонтовского "Героя нашего времени", появись он сегодня, вызвали бы у нас, мягко скажем, неоднозначные чувства. Да и бессмертная комедия Гайдая "Кавказская пленница" смотрится в наши дни совсем не так, как смотрелась еще лет пятнадцать назад. Можно еще вспомнить очень даже милый фильм "Ожерелье для моей любимой" по повестям дагестанского писателя Ахмедхана Абу-Бакара. Там некий аксакал произносит глубокомысленную и, если задуматься, зловещую фразу, поставленную, впрочем, в комический контекст: "Над головой мужчины всегда должен быть дым. Или табачный, или пороховой". Вот этого самого кавказского дыма (порохового, увы, а не табачного) мы за последние несколько лет надышались по самое некуда. Как говорится, "ни дня без строчки" - ни дня без кровавых новостей из когда-то романтических краев, причем география боевых сводок от года к году неуклонно расширяется.

Так что неудивительно, что у большинства населения на все кавказское сформировалась отчетливая информационная аллергия: при упоминании Чечни и Дагестана (Ингушетии, Кабардино-Балкарии, Карачаево-Черкесии, далее везде) начинается чесотка и зуд: ну сколько же можно! Огородите нас от этих новостей! И начальство по мере сил старается: давно уже не публикуются и не озвучиваются в наших СМИ итоговые цифры потерь (зато гибель двухтысячного американского солдата в Ираке все с плохо скрытым злорадством не так давно отметили).

Словом, чем очевиднее нестабильность Кавказа, тем меньше у обывателя потребность узнавать об этом изо дня в день. Про занозу, которую никак не удается вытащить, хочется забыть. Но куда ж денешься - в том месте гниет, болит, дергает, опухает, недалеко и до заражения крови.

Поэтому аллергию на Кавказ надо все-таки преодолевать и в сути происходящего там как-то разбираться. Помимо куцых ежедневных новостей сейчас одна за другой выходят и вполне себе увесистые книжки на неприятную тему. Вот из последних: "По волчьему следу. Хроника чеченских войн" Николая Асташкина (М., "Вече", 2005, серия "Военные тайны ХХ века").

Асташкин - военный журналист (не "журналист на войне", не стрингер, не фрилансер, а в прямом смысле - "военный" - спецкор ведомственной газеты "Красная звезда" при Северо-Кавказском военном округе в чине подполковника). То есть человек служивый; с одной стороны, ограниченный в свободе высказываний субординацией и дисциплиной, а с другой - допускавшийся, как "свой", туда, куда вольных стрелков от прессы далеко не всегда пускали. Такая ситуация предполагает возможность некоторой специфичности взгляда на ситуацию, а Николай Асташкин имел возможность наблюдать ее развитие аж с конца 80-х годов. И в Грозный в самые критические времена регулярно заезжал, и у Джохара Дудаева брал интервью, и со всеми нашими военачальниками, замеченными в Чечне, был знаком. Стало быть, может много чего забавного про них рассказать (ежели, конечно, они уже не у дел). Ну, вот хоть про генерал-полковника Митюхина, который готовил первый штурм Грозного, но готовил неохотно, за что быстро был отстранен от командования Объединенной группировкой войск в Чечне: "Человек он был строптивый и своенравный. Первое, с чего он начал, став командующим войсками округа, - "приватизировал" гостиницу военного совета: если раньше в этом красивом двухэтажном здании в центре Ростова-на-Дону в основном селились прибывавшие в командировку генералы, то с 1993 года, после шикарного и дорогостоящего ремонта, там обосновалась чета Митюхиных".

Дальше несколько странный пассаж: "Вероломство Митюхина не знало границ. Ему ничего не стоило оскорбить или унизить офицера или генерала, за ничтожный пустяк отстранить от должности, к примеру, командира полка. Когда он приезжал в какую-нибудь из воинских частей, то некоторые офицеры, чтобы не встречаться с ним, выпрыгивали из окон второго этажа казармы. За свирепый характер в войсках его прозвали Гоблином - по имени злого персонажа известной книжки".

Вероломство-то при чем здесь? Самодурство, скорее. Но Асташкин вообще не бог весть какого уровня литератор - любит "говорить красиво", не брезгует приемом, который давно уже назвали "оживляжем" (это когда более или менее информационные блоки текста перемежаются то олеографическим пейзажем, то пустой, но "задушевной" беседой за рюмкой водки с кем-нибудь из персонажей). Иногда, впрочем, даже трогательно выходит, как, например, про генерала Квашнина, сменившего Митюхина: "Я стоял на первом этаже и смотрел, как за окном надоедливо моросит дождь. Внезапно со второго этажа по лестнице легко сбежал моложавый генерал-лейтенант в камуфляже и кроссовках... В ту первую встречу я запомнил именно кроссовки, которые никак не "гармонировали" с полевой формой генерала. Зато "высвечивали" в нем нечто иное - то, что он не относил себя к паркетным шаркунам, и еще простоту, доступность, уверенность в себе". Ну, прелесть! Писалось, наверное, еще тогда, когда Квашнин был начальником Генштаба.

А так Асташкин действительно пытается построить "хронику": главки чисто репортерские (типа "приехал тогда-то туда-то, увидел то-то и то-то") перемежаются тщательно составленной хронологией событий и привязанными к ней большими блоками доступных автору документов. Такого типа работа всегда полезна. Ведь ближняя история, в которой жил, помнится обычно фрагментами - что-то прекрасно помнишь и сам, а что-то начисто выпало из памяти. И хорошо, что находятся люди, готовые восстановить выпавшие звенья, причем не важно, как сами они построенную "систему координат" интерпретируют. Как говорится, sapienti sat. Ну, не любит Асташкин Ельцина и его окружение, ну, не нравится ему сцена, которую он наблюдал на митинге в Грозном в марте 1991-го: "Я находился в головной машине сопровождения ГАИ. Народу на площади море, яблоку негде упасть. Милиционеры, взявшись за руки, образовали живой коридор, по которому кортеж автомобилей медленно пробирался к трибуне. Там я расположился в двух шагах от Ельцина. Старовойтова находилась за его спиной и что-то быстро писала на небольших листочках бумаги.

Когда председательствующий предоставил слово Ельцину, я мельком бросил взгляд в его сторону. Ельцин, отведя руку назад, растопырил широкую пятерню. Старовойтова, вложив в его ладонь, как я понял, листок с тезисами выступления, принялась заполнять другой".

Словом, вина за случившееся в Чечне однозначно отправляется "наверх" - тогдашним московским политикам, которые сначала не очень понимали происходящее, а потом, доведя дела до кризиса, не сумели его разрешить. Очень подробно описывается, как бывшая Советская армия теряла в Чечне свои немалые арсеналы: "сверху" был приказ не стрелять, поэтому боевики безнаказанно грабили военные городки, убивали и терроризировали офицеров, запасались оружием, которое потом очень пригодилось им (и сейчас пригождается) в войне с "федералами". Читаешь это все и думаешь: да что ж за армию такую создали в СССР? Офицеров и солдат чуть ли не каждый день убивают и грабят, их жен и детей насилуют, а они кротко ждут приказа дать вооруженный отпор откровенным бандитам? С одной стороны, конечно, образец дисциплинированности, с другой - потеря элементарного чувства самосохранения. Высокое начальство не знает ситуации, дрейфит и осторожничает, но вы-то там, на месте, почему начальства боитесь больше, чем озверевшей толпы, которая вас не пощадит? В 1990-м в Баку крови не пожалели (и была это, между прочим, "кровь за кровь" - за резню в Сумгаите и по всему Азербайджану), а в Грозном вдруг ступор какой-то случился.

Есть такой лейтмотив в книге Асташкина: в 1991-м можно еще было решить проблему малой кровью, а потом пришлось решать - бестолково и расточительно - большой. Не сильно свежая мысль, конечно, но, подкрепленная документами и личными впечатлениями автора, вполне себе веско звучит.

Летопись глупости, трусости, некомпетентности российской власти и армейской верхушки дана в книге впечатляющая - в который уже раз? Лет этак семь назад вышел тоже очень выразительный сборник общества "Мемориал" под названием "Россия - Чечня: цепь ошибок и преступлений". Там тоже дана была хроника событий, но авторы сборника по политической моде тех лет были скорее на стороне Чечни, хотя и заявляли, что ошибок и преступлений огромное количество и с той, и с другой стороны. При этом подразумевалось, что у России меньше права на ошибки и преступления: "Тем не менее масштабы жертв среди гражданского населения и величина материального ущерба, вызванные действиями федеральных войск, несоизмеримо больше. Кроме того, действия федеральных сил - это действия военных и полицейских, находящихся под командованием международно признанной власти России, государства, которое, подписав целый ряд международных правовых документов, взяло на себя обязательства соблюдать права человека. Это обстоятельство придает нарушениям прав человека федеральными российскими силами особую тяжесть". Вот ведь как славно это тогда понималось - поскольку они никем не признаны и вне действия международного права, так им можно все, а нам ничего нельзя, потому что мы кучу конвенций подписали. А хулигану, который к беззащитной девушке пристает, можно по морде дать? Или переговорный процесс затеять?

Интересно, кстати, как французские власти и общественность (а французы особенно наезжали на нас за Чечню) разрешат собственный кризис последних двух недель - позволят полиции и войскам отстреливать взбесившуюся "цветную" молодежь или вступят с восставшими предместьями в переговоры? Дадут им денег "на восстановление"? У каждого ведь есть "своя правда". Без тени злорадства спрашиваю - с искренним интересом и сочувствием. Ведь их "Чечня" даже призрачными административными границами от метрополии не ограждена: все рядом.

Словом, читаешь книгу Асташкина, время от времени морщишься, часто скучаешь, когда подробно пересказывается ход боевых действий (типа: "31 января 245-й мотострелковый полк и 2-й батальон 674-го полка особого назначения овладели северо-восточной частью площади Минутка, а мотострелки 506-го полка - южной"), но все же продираешься сквозь этот сырой лес, какие-то нюансы событий усваиваешь, какие-то выразительные детали запоминаешь. Не вовсе лишний труд. Но сколько же еще трудиться на этом поприще?

В октябрьском номере "Дружбы народов" опубликована статья Артура Цуциева "Русские и кавказцы: по ту сторону дружбы народов". Жесткая статья, даром что автор ее - кавказец, осетин. Прочитав ее, думаешь что-то крамольное, далеко за рамки разделяемых автором сих строк либеральных убеждений выходящее: кто к кому придаток - Россия к Кавказу (которого уже привыкла бояться или ненавидеть) или Кавказ к России (а что нам от них нужно - мандарины, которые в Марокко дешевле закупить)? Кто тут римляне, а кто варвары? Ежели пара десятков малочисленных, но чрезвычайно самоуверенных этносов двести лет не желают трансформировать хотя бы кое-какие из базисного набора своих архаических традиций, так мы должны это уважать (и кормить миллионы бездельников, готовых стрелять нам в спину) или вести бескомпромиссно силовую политику, которая кавказцам будет понятнее, но вызовет естественную ответную реакцию?

Но мы (либералы) давно и крепко усвоили, что нельзя воевать с этносами, и вопросы типа вышеприведенных сулят нам устойчивую головную боль.