"ЗАТО" - крупно и черным; "мы делали ракеты" - помельче и красным. Это обложка книги Константина Феоктистова "Зато мы делали ракеты" (М., "Время", 2005). Подзаголовок почти что как у мемуаров маршала Жукова - "Воспоминания и размышления космонавта-исследователя". Феоктистов, если кто не помнит, - первый гражданский человек, побывавший в космосе. Без звезд на погонах, как все предыдущие герои космических хроник, инженер, ученый. Улыбка не гагаринская, а скорее голливудская (портрет на обложке - этакий гибрид Ричарда Гира, Роберта де Ниро и Клинта Иствуда).

Странное то было время - октябрь 1964-го. На космическую орбиту вывели трехместный "Восход" (на нем и полетел Феоктистов), а на земле тихо и мирно (впервые за всю советскую историю) сместили со всех постов Никиту Сергеевича Хрущева, самого страстного из всех генсеков "болельщика" космических гонок. Сменивший его Брежнев больше хоккеем увлекался, отчего, должно быть, и был при нем советский хоккей самым лучшим в мире. В те времена за "наших" даже и болеть было неудобно: ну, понятно, что выиграют, неинтересно, а вот кто вторым будет - чехи, шведы или таки канадцы?

Теперь все наши хоккеисты срочно выдаются на экспорт, наши ракеты запускают за умеренную мзду импортные спутники и американских туристов-миллионеров, героическая составляющая и того и другого спорта как-то так нечувствительно размылась, ? подумаешь, космос, только деньги наши зазря тратят. Вон и китайцы уже летают в этот самый космос на кораблях, мучительно напоминающих наши выстраданные когда-то "Союзы", и посмотришь на их ликование по этому поводу - так чистое "дежа вю" ("уже видел" - в наши 60-е). Честно признаемся - отвернулись мы от космоса. Земные проблемы решаем, коим несть числа, а до небесных нам особого дела нет.

Что ж такое, почему у нас сначала с космосом все было замечательно, а сейчас стало почти никак?

На этот счет есть несколько скучных, прагматичных версий. Ну, например: так называемый мирный космос был всего лишь скромным ответвлением гигантской военной программы. Когда в СССР поняли, что безнадежно проигрывают США в строительстве стратегических бомбардировщиков, стали срочно развивать ракетостроение. А первый спутник, Гагарин, Титов, Терешкова - все это была пропагандистская ширма, все они были военные и решали в космосе военные проблемы. Ну, а когда ракет понаделали, острота противостояния спала, незачем стало и выпендриваться.

Вторая версия - технологическая: стали безнадежно отставать от американцев, в "застойной" стране застой был и в технологиях. Ничего нового придумать не могли, начали копировать. (Кто-нибудь помнит еще, как в 1988-м запускали единственный раз советский "шаттл" "Буран" - тот самый, что стоит теперь в парке Горького как аттракцион?) Чтобы отставание не было таким публично-наглядным, все программы потихоньку сворачивали, как "бурановскую".

Третья версия - финансовая, самая понятная с непривычки свихнувшейся на простейших арифметических действиях и уткнувшейся в ежедневное бытовое выживание стране: слишком дорого, слишком мала отдача, слишком далеки дивиденды. У нас тут старики и дети голодают, а вы ракеты запускаете, климат портите...

Все эти версии, разумеется, по-своему справедливы, однако они решительно не объясняют равнодушия большинства россиян к национальной космической программе (а есть ли она? когда-то была, и ее даже публиковали).

"Звездные войны" Джорджа Лукаса посмотреть - это все у нас с великим удовольствием, а про собственные космические перспективы задуматься - увольте, пусть начальство думает.

А начальство, между прочим, думает: раз населению все эти звездные проблемы до лампочки и на рельсы протестовать оно не ляжет, отчего же не сделать облегчение бюджету?..

Прагматика, конечно, прагматикой, но по прагматической логике Россия (ну, пусть СССР) никак не могла быть в этой капиталоемкой сфере впереди богатого Запада. А факт налицо - и первый спутник, и первый человек в космосе, и много чего еще.

А задолго до всякого "железа" и конкретных запусков - сама идея межпланетных полетов, мысль о расселении человечества по Солнечной системе, которая впервые пришла в голову русскому философу К.Э.Циолковскому уже в начале ХХ века. И не ему одному - тут можно назвать и других русских "космистов" - В.И.Вернадского, А.Л.Чижевского, Н.Ф.Федорова. Задачу освоения космоса они понимали отнюдь не как техническую и прагматическую - в космосе, упрощенно говоря, должна была решиться проблема смысла жизни, проблема нравственная. Таково уж качество русского ума: скучно ему заниматься обустройством наличного пространства (что плохо и неправильно, конечно), а хочется всегда прорваться в какое-то новое пространство с новыми, грандиозными проблемами, которые своей космической грандиозностью отменят низменность земных забот.

Недаром и революция была воспринята в России как прорыв в "новое пространство", недаром "пролетарские поэты" на первых порах сплошь были "космисты", как, например, Михаил Герасимов, который в 1918 году писал:

Зарей крылатою одеты,
Мы в небо дерзостно взлетим,
Громокипящею кометой
Прорежем млечные пути...

Стишки, конечно, так себе, но настроение очень для тех лет характерное. На его волне появилась и "Аэлита" Алексея Толстого, и многое другое в литературе, живописи, архитектуре.

Словом, идея была - своя, органическая, укорененная, а под такую идею и технологии не могут не появиться. И даже без грандиозных денежных вливаний: недаром первое проектное бюро, занимавшееся ракетной техникой в 20-х - 30-х годах прошлого века (ГИРД), расшифровывалось работавшими там как "Группа Инженеров, Работающих Даром". Это потом - перед войной и после - появились деньги, всесильный Берия и государственные программы. Начиналось все с идеи. У американцев, например, идеи такой не было, и у истоков американского космоса стоит "трофейный" немец Вернер фон Браун: это пока еще он внес в деловые американские мозги немножко немецкой метафизики, пока вырастил учеников - время ушло, и Советы вырвались вперед.

Кто еще хоть немного помнит начало 60-х годов, не даст соврать: полет Гагарина воспринимался всей страной вряд ли с меньшим восторгом и надеждой, чем Победа. Это только представить себе: нищая, едва оправившаяся после военного разорения страна, где совсем недавно распустили ГУЛАГ и еще не вынесли Сталина из мавзолея, вдруг получает такой роскошный, небывалый, а главное - подлинный, в отличие от многих фальшивых, - подарок. Было от чего голове закружиться. И едва ли не больше всех, совершенно по-детски радовался тогда Никита Хрущев: чуть не прыгал по всем трибунам. И видно было, что радость эта не прагматическая и не политическая, а человеческая. Никита, можно сказать, и сам обалдел и всю страну "подсадил" на эту космическую "иглу". Страшно сказать, сколько в стране стало всего "космического": на каждом углу маячило какое-нибудь заведение (кафе, кинотеатр, магазин) под названием "Космос", филателисты собирали марки только на космические темы (и они стоили дороже других), все зачитывались научной фантастикой.

Словом, с какими критериями ни подходи, какие поправки на политику ни делай, а все равно очевидно: Россия по поводу космоса переживала что-то вроде национального подъема, она была объединена общим искренним пафосом.

Такой пафос - золотая жила для пропаганды, и в первые годы освоения космоса эта жила усиленно пропагандой разрабатывалась.

Но в конце 60-х что-то словно сломалось в механизме. Космонавтов становилось все больше и больше, а сообщения об очередных запусках ушли с первых газетных полос на вторые, полеты стали восприниматься как некий налаженный однообразный конвейер, и в массовом сознании стали зарождаться каверзные вопросы: если это все так просто, безопасно и отрегулировано, за что космонавтам дают стандартный "набор" - звание Героя Советского Союза и орден Ленина? Ну, слетали "в космос на работу" (такой был газетный штамп) - и распишитесь в ведомости, как все, а "Героя-то" за что?

Конечно, человек ко всему привыкает, все ему со временем приедается, но на то и существует пропаганда, чтобы угасающий интерес поддерживать и стимулировать. А пропаганда, надо сказать, работала в этом направлении все 70-е годы вяло и чуть ли не "против" одного из национальных приоритетов.

Такое чувство, что ей была отдана негласная команда умерить пыл. Может быть, это произошло сразу после успеха американской "лунной" программы: проигрыш "наших" был налицо, а за это при советской власти принято было наказывать. При Сталине даже футбольные команды, проигравшие в международных матчах, бывало, наказывали.

Поскольку космонавты свой "матч" с американцами проиграли, доказывать первенство СССР на мировой арене должен был теперь кто-то другой. Например, хоккеисты...

Между тем космическая программа продолжалась, и в действительности ее работа была мало похожа на отлаженный конвейер, как выяснилось уже после перестройки, когда всю драматическую изнанку освоения космоса рассекретили. Когда хотя бы стало понятно, за что всем космонавтам давали "Героя" - за крайне опасную, чудовищно вредную для здоровья деятельность (язык не поворачивается сказать "работу"). А пресса всячески сбивала недавний высокий романтический пафос, воодушевлявший людей: дескать, все это вовсе не подвиг, а работа по плану, как и у всех, и на орбите вовсе не герои, а честные труженики, как все мы, вот они во время новогоднего "Огонька" посылают нам свой привет, машут ручкой с высоты... А у них, может, в этот момент разгерметизация корпуса начинается, или какой-нибудь компьютер, отвечающий за подачу кислорода, отказал, или командир с одним из членов экипажа третью неделю не разговаривает...

И думаешь: если бы средства массовой информации тогда нам честно обо всех драматических перипетиях каждого запуска рассказывали, вся страна не отрывалась бы от телевизоров (как это было с Америкой в эпоху "Аполло"), смотря захватывающую своей подлинностью "звездную оперу". И не упал бы до неприличных низин престиж космонавтики, не забывала бы нация своих героев.

Вот и пишет Константин Феоктистов в своей книжке про неведомую большинству драматическую "изнанку" наших былых космических проектов. Уже в предисловии: "Чего только стоят некоторые никчемные "парадные" запуски, которые дорого обходились, но не давали желаемых результатов".

Однако и по-хорошему ревнив наш автор: по косточкам разбирает американскую "лунную программу", у него к заокеанским коллегам куча технологических претензий, но на самом деле свербит в другом месте: "Положительные эмоции и престиж США - это, конечно, актив. А что надо списать в убыток? Не только потраченные 25 миллиардов, но и те космические программы, которые можно было бы осуществить на эти громадные средства. Например, создать и запустить на орбиту семь-восемь космических телескопов класса "Хаббл"! Ведь только один "Хаббл" принес несоизмеримо больше действительно новой, уникальной информации, чем все шесть лунных экспедиций".

Телеологией (проще сказать - проблемой целеполагания) занимается Феоктистов на фоне американской "лунной программы": "Для меня лунная программа - не только достижение, но и один из примеров неудачного выбора цели. Ведь проблема выбора цели нередко встает перед целыми народами".

"Цель" и "целыми" - неосознанная тавтология. Одна из глав книжки называется "Куда идти дальше в космических исследованиях". Мы тут про монетаризацию льгот без конца базарим, а Феоктистов про более или менее вечное говорит: "Примерно раз в сутки орбитальные гамма-телескопы регистрируют вспышку излучения с максимумом излучения в гамма-диапазоне". Непонятно, но красиво, а с другой стороны, сколько же ждать, пока эта неземная красота спасет наш греховный мир?

Предпоследняя фраза Феоктистова (вопрос и ответ в одном флаконе): "Долго ли просуществует человечество? Сомнения есть".