Последняя прижизненная публикация Саввы Ямщикова (газета «Завтра» за 15 июля) носит символическое название «Воруют». Правда, символическим оно стало только сейчас, после кончины автора. При жизни Савелий Васильевич не раз вкладывал в это знаменитое карамзинское словцо (генерализующее, неопределенно-личное и потому как бы ускользающее) вполне конкретный, а то и персонифицированный смысл.
Кем он считал себя: сторожем в обворованном доме, свидетелем преступления или потерпевшим? Пожалуй, и то, и другое, и третье.
Как свидетель он был готов давать показания где угодно — хоть в Кремле, хоть в Гааге, хоть по «Эху Москвы». Да и публикация «Воруют» представляет собой открытое письмо министру культуры.
Как свидетеля иной суд непременно отвел бы его за предвзятостью. Или за неподкупностью. Это смотря как смотреть. Неподкупный свидетель — всегда и свидетель предвзятый: ведь он убежден в собственной правоте, он говорит только о том, что видел собственными глазами и слышал собственными ушами.
Правда, бывает еще и свидетель колеблющийся, свидетель сомневающийся — лакомая добыча для участников перекрестного допроса. Но вот сомнений Савелий Васильевич как раз не ведал — и ни «затейнику-прокурору» (В.В.Набоков), ни высокооплачиваемому адвокату с толку было его не сбить.
Важно еще и то, что этот свидетель умел — через голову суда и сторон — обращаться к присяжным и апеллировать к неизбежно пестрой публике в зале.
Как сторож и как потерпевший он действовал практически одинаково: мужественно давал отпор, заставляя тем самым искусных воров-домушников переквалифицироваться в не больно-то умелых вооруженных грабителей. И, случалось, отбивал у них в последний миг уже сложенные в пузатые сумки трофеи. А главное, срывал маски и запоминал лица, чтобы тем убежденнее свидетельствовать потом на суде.
Помимо этой, благородно-разрушительной миссии по срыву преступных планов, была в деятельности ушедшего другая и, естественно, ничуть не менее важная сторона — созидание или, если угодно, восстановление. Главным реставратором страны он был не только по должности, но и по сути. Перечень его заслуг на данном поприще широко известен.
Главный реставратор страны, он был и одним из главных ее консерваторов. Не считая себя (и не будучи) действующим политиком, Савва Ямщиков, безусловно, принадлежал к официально не существующей «партии 1913 года». Именно Россия-1913 и была тем «объектом», восстановить который ему сильнее всего хотелось.
Россия-1913 — даже в ее идеальном, даже в ее мифическом преломлении — феномен более чем спорный; но только не для Савелия Васильевича; для него она была если не символом, то неотъемлемым атрибутом веры. Ее следы и руины он воспринимал чуть ли не как священные стигматы.
Его творческую и общественную деятельность (а одна тесно переплеталась с другой) отличали одинаковая истовость, одинаковое рвение, одинаковый, если угодно, фанатизм. Разумеется, фанатизм как свойство натуры — черта не слишком приятная и в бытовом общении, и, так сказать, в социуме, — особенно если сам по себе социум настроен на постепенное поражение и именует его реальной культурной политикой и/или разумным компромиссом.
Но честный человек — и на творческом поприще, и на общественном — просто не может не быть фанатиком.
Особенно, когда кругом воруют.