Экспресс-рецензии на книги по политике

Рецензия на: Альберт О. Хиршман. Выход, голос и верность: реакция на упадок фирм, организаций и государств. М.: Новое издательство, 2009. 156 с.

Если качество приобретаемых вами обычно товаров или услуг вдруг заметно падает, вы встаете перед выбором: можно совершить «выход», попытавшись найти товар лучшего качества за те же или меньшие деньги у конкурентов, или, например, эмигрировать из страны (экономическое или рыночное решение), или же подать «голос», высказав свое недовольство качеством продукции или услуги и тем самым создав головную боль для руководства фирмы и организации и одновременно шанс на исправление ситуации (нерыночное или политическое решение). Казалось бы, Хиршман говорит очевидные вещи, но это не совсем так: здесь тот самый случай, когда что-то начинает казаться простым и ясным, как бы само собой разумеющимся, но лишь после того, как об этом сказал кто-то другой. Важнейшее достоинство книги состоит в том, что, несмотря на подчас несколько сумбурное изложение, Хиршман показывает, насколько продуктивны эти «очевидные» концептуальные инструменты и насколько широкой может быть область их применения — от конкуренции компаний и политических партий, деятельности правительств и общественных движений до отношений в семье и различных культурных явлений. Но выбор не ограничивается только лишь возможностями «выхода» и «голоса». Можно быть недовольным и при этом оставаться «верным», хотя это сопряжено с определенными рисками:

«Нужно признать, что, когда ход дел в организации вызывает недовольство, человек может сохранить „верность“ и не будучи лично влиятельным, но только при условии, что сможет рассчитывать на то, что кто-нибудь возьмется за улучшение ситуации или случится нечто, что приведет к этому» (с. 78).

«Не следует думать, что „верность“ всегда делает человека «лохом»; «верный» человек не покидает организацию (продукт) и тем самым повышает ее шансы на восстановление. Он оказывается «лохом», только если восстановление не получилось. Его ставка на восстановление оказалась проигрышной, что, собственно, и предполагается поведением, опирающимся на идею «верности»» (с. 87).

* * *

Рецензия на: Энтони де Ясаи. Государство. М.: ИРИСЭН, 2008. 410 с.

"Когда няня и дети применяют политику согласия, договариваясь, что если дети будут себя хорошо вести днем, то к чаю им будет клубничное варенье, это клубничное варенье в ее (няни) власти. В краткосрочном периоде она может даровать (или не даровать) его по своему усмотрению. Но у государства, вообще говоря (если абстрагироваться от таких экзотических и устаревших феноменов, как клубника, выращенная на королевских землях), нет вознаграждения, которое оно может даровать, нет варенья, которое еще не принадлежит его подданным. Более того, когда подданные не едины в своих представлениях о благе, государство в силу самой природы ситуации может преследовать только свое благо, которое, как мы знаем, может представлять собой его представление об их благе" (с. 110).

Энтони де Ясаи родился в 1926 году. «Государство» — его первая книга, и она вышла в свет в 1985 году. Этим, по всей видимости, и объясняется отсутствие к ней всякого интереса со стороны научного сообщества, несмотря на то что опубликована она была в респектабельном академическом издательстве Blackwell. Но столь высокомерное отношение нельзя признать оправданным, поскольку автор не просто прекрасно знаком, скажем, с неомарксистскими теориями государства, современными теориями справедливости или аналитической политической философией, но и ведет с ними небезынтересную и остроумную полемику с либертарианских позиций. Работа переводчика и редактора — прекрасный пример высокой компетентности.

* * *

Рецензия на: Рудольф Челлен. Государство как форма жизни. М.: РОССПЭН, 2008. 319 с.

Противоположностью английскому типу хозяйства является, конечно, Россия, чья экономика демонстрирует настоятельную потребность в первоначальной индустриализации. В вопросах производства — это чисто аграрная страна. Ее торговля на- ходится в прямо пропорциональном отношении к производству, торговый баланс является положительным при избыточном экспорте, в котором первое место занимает сырье, при ввозе продуктов промышленного производства. Это не исключает того, что платежный баланс в своей совокупности может быть отрицательным при постоянной потребности государства в заимствованиях для финансирования своих задач, благодаря чему экономика постоянно сползает в долговую яму. Если государство-рантье удобнее было бы обозначить в качестве высшего культурного типа, то русскую систему экономики следовало бы обозначить как исключительно колониальный тип» (с. 215).

Приведенная цитата — одно из немногих мест в тексте, которые звучат более или менее современно и невычурно. Книга шведского ультраконсервативного политического ученого и одного из родоначальников геополитики Рудольфа Челлена (1864-1922), без сомнения, вызовет неуемный восторг тех, кого редактор и автор вступительной статьи М. В. Ильин метко назвал любителями геомистики. Историческое значение этой книги неоспоримо — она в общем-то и вышла в серии под названием «История политической мысли». Но вот с обоснованием важности идей Челлена для современной российской политической науки имеются некоторые сложности. Редактору удается извлечь целых три «актуальных урока», которые заключаются в том, что (1) политическая наука, которая может и должна быть важным средством углубления и закрепления реформ, на деле оказывается невостребованной «властями, университетским начальством и обществом в целом»; (2) сама политика должна быть профессиональной; а (3) политическая наука должна быть саморефлексивной, стремясь «назад к выявлению своей собственной проблематики, к своим задачам и исходному пункту». Вопрос в том, какое все это имеет отношение к челленовской «органической теории государства», гласящей, что государства, подобно всем живым существам, рождаются, взрослеют, приобретают свои особые черты характера, формируются как личности, ведут непрестанную борьбу за жизнь, а потом кончают самоубийством, выживают из ума, дряхлеют и умирают.

* * *

Рецензия на: Бернар Манен. Принципы представительного правления. СПб.: Издательство Европейского университета в Санкт-Петербурге, 2008. 323 с.

Ни одно современное государство, называющее себя демократическим, таковым не является. По крайней мере, древние греки не увидели бы в нем ничего общего с демократией. Почему? Потому что они считали выборы не демократическим, а аристократическим институтом, лишавшим граждан возможности принять реальное участие в управлении политией. И хотя они не приводили сколько-нибудь подробного обоснования этого, история показала, что свободные выборы всегда предоставляют возможность править лишь немногим избранным, тем, кто неизменно оказывается гораздо более богатым, образованным и известным, чем большинство представляемых ими граждан, то есть выборы приводят к власти «демократическую аристократию». Но как же грекам удавалось обеспечить равные шансы на участие в управлении всех граждан? При помощи всеми забытого сегодня жребия, который широко использовался для отбора правителей на большинство должностей во всех трех ветвях власти — законодательной, исполнительной, и судебной — не только в Древней Греции, но и в итальянских городах-государствах эпохи Возрождения. Как же получилось, что из столь распространенной практики жребий вдруг оказался вытеснен на глухую периферию политической жизни (сейчас его используют только при отборе присяжных)? Это произошло потому, что при создании представительной системы правления в последней четверти XVIII века «консерваторы» из числа традиционной аристократии и «радикалы» из числа новой, образованной, но не знатной элиты, прекрасно сознававшие «разницу между распределительными свойствами жребия и выборов», предпочли пойти на компромисс: «консерваторы были (тайно или не совсем) довольны ею, а радикалы слишком привержены принципу согласия, чтобы защищать жребий» (с. 117). Принцип «согласия» требовал лишь того, чтобы решения, касающихся всех граждан, принимались с их собственного одобрения или одобрения избранных ими представителей. И в своей книге Бернар Манен прекрасно показывает, что создатели представительного правления не просто не собирались допускать народ к управлению государством, но и разрабатывали систему представительства таким образом, чтобы полностью исключить его участие в нем. Непривычный, неожиданный и чрезвычайно интересный взгляд на историю возникновения и развитие современных политических институтов.

       
Print version Распечатать