Зло. Просто включите телевизор

Тема политического зла – одна из самых интересных для меня, она – многослойна, как торт «Наполеон», и требует интеллектуальной мобилизации. Но чаще всего «опознание зла» необходимо политическим партиям, чтобы формально оказаться на стороне «добра» и тем самым получить высшую (в некоторых случаях – даже и божественную) санкцию на политический проект. Так, Запад – Восток уже и в очень близких к нам примерах рассматриваются как цивилизационные антагонизмы. «Запад» строит козни против православного «Востока». Нации – как конкурирующие социальные системы, среди которых есть хорошие (прежде всего, своя) и плохие (чужие). «Эта односторонность повела к безусловному, слепому, фанатическому утверждению превосходства своего над чужим» (С. Соловьев). Национальные интересы – опять же как маяки некой высшей справедливости, в свою очередь оправдывающей средства достижения политических целей.

Однажды я выдержал целую дискуссию по поводу национального интереса, доканывая своего оппонента демонстративным презрением к этому крайнему проявлению не более чем этнического эгоизма, толкающего, в том числе, и на жесточайшие преступления. Классический пример – милитаризм и прогрессорская деятельность Петра I, обусловленные, прежде всего, геополитической необходимостью выходов России к морю, но производящие подчас такую жестокость, которой позавидовали бы и фашисты Гитлера.

Безусловно, во всех производных от национального интереса идеологемах, сконструированных из веками обкатанных «аксиом», прячутся бесы, нежели ангелы. Тем не менее человечество никогда не переставало докапываться до абсолютного понимания добра и зла, чаще всего находя их в религии или в более обобщенном виде, в морали, в философии. С одной стороны, вроде бы кажется, что иерархия допустимого у древних была менее развита по сравнению с аналогичной иерархией современного человека, обремененного международным правом и Декларацией прав человека. С другой стороны, даже у нынешних интеллектуалов все чаще возникают сомнения в прогрессе как в неуклонном поступательном и позитивном совершенствовании.

Возьмем Монтеня, «Опыты», страшно нравящийся мне анекдот про императора Конрада III, осадившего некоего Вельфа, герцога Баварского. Якобы Конрад III, по словам Монтеня, не пожелал ни в чем пойти на уступки. Хотя осажденные готовы были смириться с самыми позорными и унизительными условиями, и согласился только на то, чтобы дамам благородного звания, запертым в городе вместе с герцогом, позволено было выйти оттуда пешком, сохранив в неприкосновенности свою честь и унося на себе все, что они смогут взять. Они же, - пишет Монтень, - руководясь великодушным порывом, решили водрузить на свои плечи мужей, детей и самого герцога.

И тут самое главное, ради чего рассказывается вся эта притча. Захватчика до такой степени восхитил их благородный и смелый поступок, что он заплакал от умиления; он понял, что больше не в силах оставаться чистым политическим прагматиком, в нем погасло пламя непримиримой и смертельной вражды к побежденному герцогу, и с этой поры он стал человечнее относиться и к нему, и к его подданным.

То сказка. Но сказка о том, что этот Конрад из XII века своим гуманизмом – за два столетия до появления гуманизма как более-менее разработанной системы взглядов, - смог дать фору политикам века XX, в конечном итоге «за счастье народное» буквально утопившим мир в крови и навалившим гекатомбы трупов.

Где же тогда тут нравственный прогресс и где нам установить ориентир «морального политического поведения»?

В прекрасном фильме «Планета К-Пекс» по роману Джина Брюэра некий пациент пытается убедить своего психиатра в том, что он – инопланетянин, а психиатр пытается поймать его на противоречиях, на несоответствии этических систем инопланетян и «современного человека Земли». В частности, разговор заходит о добре и зле «как это понимается у них». И тогда пациент говорит гениальную фразу: на самом деле, абсолютно все существа во Вселенной интуитивно понимают, что такое добро и зло. На самом деле, и люди Земли (не инопланетяне) тоже уже давно знают и понимают, что такое зло. Что убийство человека – это зло, возможно, даже не могущее быть уравновешенным никаким справедливым возмездием. Сегодня это вошло в концепцию недопустимости смертной казни, в недалеком будущем – возможно, расширится до концепции недопустимости лишения жизни животного. И вот – в Англии не так давно кого-то судили за убийство воробья.

Есть практически непререкаемое убеждение, что зло – это принуждение, рабство. Зло – тирания. Геноцид. Холокост. Евреи и на века вперед травмированы немецкими лагерями смерти. Кровь катынских расстрелянных до сих пор стучит в сердца всех поляков. Грузинский парламент вспоминает о судьбе черкесов, уничтоженных поднимающейся с колен Империей, точно так же как американские индейцы были уничтожены более «прогрессивными» колонистами.

И, вероятно, можно выделить мельчайший строительный атом огромных очевидных молекул зла.

Возможно, этот атом – присваивание одним человеком права вторгаться в личное пространство другого. Право одного этноса вторгаться в совокупное личное пространство другого. Но любопытно, что советские люди, в отличие от постсоветских, будучи под кожей жесточайшего тоталитаризма, задавленные марксистско-ленинским мировоззрением, тем не менее лучше определяли зло. Являя иногда примеры потрясающей солидарности даже в самые страшные годы террора. Разве ни этому не афишируемому, но глубинному пониманию возможного и невозможного мы обязаны тем, что Павлик Морозов – антигерой, что советская эпоха оставила нам так же и великую литературу, что на полках сохранились невесть каким странным образом профинансированные киношедевры, что многие диссиденты уцелели, что Сахаров умер в своей постели...

Наученное горькими опытом ХХ века, выйдя морально окрепшим из Второй мировой войны, своим отвращением (тошнотой) к деспотии разрушив коммунизм, человечество очень сильно развило концепцию политических табу. Но, зайдя, может быть, и дальше дальнего – уже в отрицание отрицания. Начиная постепенно практиковать мыслепреследование (ст. 282 УК РФ) по мотивам морального императива, запрет на ношение неправильной одежды (Франция). Как в Совке: длинные волосы и джинсы – признак политической неблагонадежности. При вдруг наступившем безразличии вчера морально-пассионарной Америки.

«Сегодня Европа молчит, – пишет Владимир Абаринов. – Молчит Америка – Бог весть, куда Барак Обама засунул список политзаключенных, который вручил ему Гарри Каспаров. Было время – такие списки президент США вынимал из кармана на каждом саммите с советским вождем. И вождь шел на попятную. А сегодня у нас "перезагрузка". Даже когда ему представился случай обменять шпионов, которыми так дорожил Путин, Обама не нашел во всей России хотя бы равного числа узников».

Это круг, а в круге – возвратный ход, куда намедни попал несчастный Триер, подвергнувшись в Каннах гуманистической репрессии – за что? За слова. По мотивам изживания зла сталинизма у нас предлагается наложить запрет на дискуссии. Мэр Москвы, «за народ», волюнтаристски, как древнеримский наместник, штрафует своего подчиненного аборигена за… неудачное сделанное предложение по монетизации автомобильных парковок.

Для меня это все однозначные сигналы: здравый смысл начинает растрачиваться, сам собою не нарастая мясом новой морали. Зло принимает новые обличья, на которые у человечества еще нет иммунитета. Ибо добро – не привычка, не бюрократическая процедура и даже не только застывшие в камне десять заповедей. Это постоянный труд коллективной души, которой сегодня – увы – все чаще лень трудиться.

Инквизиторы были христианами. Чекисты выросли из социалистов. А чего могут «рыночники» лучше спросить у наших государственников. Тут я, как либерал, умолкаю. Но в пророческом фильме Юрия Мамина «Бакенбарды» (еще от 1990 года, до демократической революции!) пушкинопочитатели во фраках мочат джентельменскими тростями граждан под речёвку «Мой дядя самых честных правил…».

Новое зло безымянно и модернизационно. Оно прорастает из страха перед террором и тотального электронного контролирования всех и всего. «Встаньте в центр, поднимите руки, снимите ботинки, выньте все железное». При том что никто не контролирует контролеров. А те (элита мира) персонифицируются в насильнике Кане.

Возможно, сегодня мы стоим на пороге нового большого Зла, составленного из двух основных компонентов – практически безграничных возможностей лидеров развитых стран и столь же безграничной пассивности загипнотизированных потреблением масс.

Иногда я даже боюсь, что скоро начнут оживать – теперь уж буквально, а не только аллегорично – классические антиутопии прошлого. «451 градус по Фаренгейту». «Я – робот». «Возращение со звезд». Просто включите телевизор.

       
Print version Распечатать