Вчерашнее выступление Путина – это в какой-то степени старт думской избирательной кампании. Владимир Путин явно выступал как лидер партии. Очевидно, как мы и писали в нашем с Михаилом Ремизовым тексте «Охота на медведей», партия в лице своего лидера не хочет идти на выборы с программой, которая заведомо не пользуется поддержкой большинства населения.

Судя по всему, речь идет о серьезном пересмотре, как минимум, избирательной идеологии. То есть правительственной идеологии и, возможно, даже идеологии партийной. Суть этого пересмотра в более критичном взгляде на существующие в России либеральные рецепты, в акценте на политику увеличения рабочих мест, на улучшение климата для бизнеса, для предпринимателей. Это курс на политику, которая отходит от чистой консервативной бюджетной политики в сторону политики поощрения предпринимательства.

Была даже, насколько я понимаю, фраза о новой индустриализации. То есть речь в данном случае идет о стимулировании экономического роста, стимулировании предложения. Было бы очень хорошо, если бы вскоре обозначились внятные компоненты этой экономической политики, ее внятные сторонники, внятные экономические эксперты, школы.

И если Путин действительно сделал серьезную заявку на новую экономическую политику, то эти школы могли бы серьезно участвовать в дебатах со сторонниками, к сожалению, традиционной для России версии несколько одностороннего либерального подхода, предполагающего исключительно слежение за недопущением бюджетного дефицита и уделяющего мало внимания другим сторонам экономической деятельности, в частности, стимулированию экономического роста.

Довольно традиционен для нашего премьера упор на экономическую политику, хотя при обхождении он касается стороной и вопросов политических. В общем и целом, Путин человек технологически экономикоцентричный: для него политика есть некая вторая сторона экономики, следствие экономики. Он человек, воспитанный в духе экономического, прагматического мышления, это совершенно очевидно. Кстати, Президент Медведев отличается от него в сторону большей гуманитарно-политикоцентричности. Хотя экономикоцентричность характерна для всех.

Между тем, в докладе речь идет о чем-то большем, чем просто о наведении дел в хозяйстве. Речь идет о том, что возникли некоторые проблемы с экономическими рецептами. То есть оказалось, что традиционные для России экспертные круги предлагают в общем-то одну версию экономического развития. И те оговорки, которые делал премьер-министр по поводу либерализма, показывают, что экспертная безальтернативность, которая всегда и очень демонстративно навязывается бюрократией, она уже не очень-то работает. Потому что бюрократия привыкла думать безальтернативно. Ясно, что в разных случаях, в разных ситуациях нужна дифференциальная стратегия. И стратегия бедного государства, то есть государства-банкрота, и стратегия государства, все-таки получающего какие-то деньги, хотя бы даже от такого нестабильного источника доходов, как нефтяные доходы, – это все-таки разные стратегии. Они не обязательно должны кардинально отличаться друг от друга, но они не могут и быть одинаковыми. Мне кажется, это очень важный момент. Только при таком мышлении можно что-то делать.

Экспертная альтернатива реально обретает какой-то смысл, когда появляются политики, способные брать ответственность за принятие тех или иных стратегий. Это, собственно говоря, и есть система, которая и обеспечивает соотнесение власти и ответственности. Всё это работает не беспроблемно, но это важно.

Например, очевидно, что правительство должно быть ответственно за тот курс, который оно проводит и который декларирует. Правительство должно чувствовать, что если этот курс провалится (например, вместо новой индустриализации мы получим разворовывание бюджета в большом количестве), то оно должно понимать, что оно несет за это ответственность, не обязательно ответственность уголовную, но, во всяком случае, политическую. Если этого не происходит, если возлагания такого рода ответственности не происходит, то обычно самые благие, самые экономически оправданные, самые благие проекты часто приводят к фиаско.

Первый вывод, который может сделать, исходя из выступления премьера, экспертное сообщество, заключается в том, что не надо бояться. Нас все критиковали за текст "Охота на медведей", что плетью обуха не перешибешь, что на самом деле все равно ничего не изменится. Что одна экономическая школа будет всем заправлять, а партия «Единая Россия» будет всех прикрывать политически. Собственно, все это мы и описали как негативный сценарий. Но после заявлений Путина стало ясно, что ситуация меняется.

По крайней мере, ясно, что партия начинает говорить о серьезной стратегии, и Путин начинает серьезно колебаться между различными привлекательными/непривлекательными для электората, рациональными/нерациональными для управленцев, администраторов и приемлемыми/неприемлемыми для экспертов видами политического курса. Я считаю это важнейшим событием в том смысле, что у нас ничего подобного еще никогда не было. И этого не надо бояться. Не надо бояться говорить, не надо бояться предлагать, не надо бояться вносить какие-то изменения.

Я знаю очень многих людей, уважаемых экспертов, которые пытаются что-то говорить вопреки мейнстриму. Теперь оказывается, что многое из того, что они говорят, может быть услышано. И в том числе видно, что происходит какое-то движение политики в сторону экономики, а экономики – в сторону политики. Это очень хорошо. Условно говоря, избирательная кампания может быть реальной избирательной кампанией только по поводу какого-то конкретного экономического курса.