Виноградная косточка на дыхательном пути

Или в дыхательных путях... Или - поперек такого пути. Или просто - глотки... Но дело не в этом. Понимаю, как должен тронут быть участием, какое проявил ко мне В.Губайловский. В особенности, прямо скажу, снисходительностью. Почти отеческой. Едва ли мной и заслуженной, если честно. Что меня уже и тревожит. Бередит совесть.
Хотя читатель, если интересно кому, может ведь и сам рассудить. Вот цитаты.

Темные дела происходили (и по сей день происходят) в нашей словесности. Действует целая компания (мафия! мафия! - назовем вещи своими именами) злоумышленников, которая занята только и единственно одним - лишить Всеволода Некрасова его законного почетного места в родной словесности. Это собрание подонков всеми силами добивалось своего и добилось. Всеволод Некрасов пишет: "Чувствую себя безусловным чемпионом по замалчиванию меня как автора." За пахана у них поначалу был Эпштейн. Он начал эту компанию по неупоминанию. То есть упоминанию кого угодно, только не Некрасова. Он организовал целый "эпштейнат." А его верные последователи, в первую очередь Гельман и Курицын - они вообще превзошли самого. Некрасов их измерил в "эпштейнах": Гельман - "это эпштейн так эпштейн", а Курицын - "семь эпштейнов разом".

Но до полного беспредела дошло, когда организовали "Академию российской словесности". Всеволод Некрасов нашел много теплых слов в адрес этой организации. Чем же так виновата эта "академия"? Оказывается, все довольно прозаично: премию она Некрасову не дала. Да, это тяжкое обвинение. От него не отмоешься.
1.01.2001
брень
хрень
премии академии
мразь
раз уж опоздал
Если обычная человеческая зависть или обида в сыром, непереплавленном виде становится основой стиха, дело совсем плохо.

Место поэта в литературном процессе может быть занято кем-то еще только в том случае, если оно может быть отчуждено. Если оно существует как бы отдельно от поэта.

Если достижения сводятся к методу или приему - то есть к некоторому вполне формализуемому и отчуждаемому от личности объекту, то этот прием и метод будут отчуждены. В науке всегда так и происходит. Очень редко человек, нащупавший метод решения, сохраняет за ним даже свое имя. Бином Ньютона придумал Паскаль, а Ньютон придумал ряд Тейлора.

Некрасов полагает, что принадлежащее ему по праву место (на троне, что ли место это или медом намазано) заняли "братки" Пригов-Рубинштейн, остальные тоже подсуетились и крохи подобрали. Некрасов буквально пишет: "Я умею так, как умеет Пригов. Как Рубинштейн или почти так". Вот это-то меня и удивило. Если он может так, как они, так, может и они так же думают? И могут, как он? Тогда мне-то, читателю, какая разница, кого читать?

Я не могу себе представить, чтобы Евгений Рейн сказал где-нибудь: "Бродский занял мое место, а я могу, как Бродский, и лучше могу. И вообще-то я возрастом старше. И учил его поэзии вообще-то. А он, вишь, выскочил из-за спины, и место мое занял и премию Нобелевскую цепанул".

Абсурд здесь очевиден. Бродский - это Бродский, Рейн - это Рейн, и место каждого из этих поэтов никто занять не может, потому что оно неотчуждаемо от самого поэта. Так, как он, может только он, и никто другой, сколько бы этот другой ни пыжился.

У Некрасова есть строчка "матьматьматьматерьматерь". Игра понятна: то "мать", то "тьма". Есть стихотворение "Аховые стихи", построенное на той же буквенной игре "ахахах"...

У Андрея Вознесенского тоже есть стихотворение или заклинание, как он сам говорит тьматьматьматьтьмать... Возможно, Некрасов был первым. И, наверно, он может обвинить Вознесенского в плагиате. Но я бы не торопился. Почему не допустить, что Вознесенский догадался сам? Это ведь не очень трудно.

В Интернете существует огромное количество порносайтов, которые содержат в своем названии последовательность "ХХХ". А ведь это тоже, можно сказать, стихотворение, построенное по тому же принципу, что и некрасовское "ахаха". Если Некрасов сможет доказать свои права на такого рода буквенную игру, то все владельцы всех порносайтов, содержащих в названии "ХХХ", будут обязаны покупать у него лицензию...
Формальная поэзия, актуальное искусство легко отчуждаются от автора. Формальная поэзия - почти изобретение, поэтому и могут возникнуть эти разговоры о приоритете, о ворованном месте.

Но хорошенького понемножку. Даже Губайловского. Забота о читателе заботой, но и меру надо знать. Пусть читатель, кому охота, идет на соседние страницы РЖ и читает сам статью "Виноградная косточка", если захочет. Текст выше - оттуда.
Существенно в нем, на мой взгляд, что - диагностика. Грамотная характеристика типичного маргинала-графомана с гипертрофией амбиций на грани патологии личности: бзик преследования в сочетании с манией величия. Характерная клиника. Я имею в виду образ Всеволода Некрасова в произведении Владимира Губайловского. Действительно: все просто, ясно, однозначно: от такого типа-образа - подальше. Без нюансов. Не то - "дело совсем плохо"... 1

Кстати: вообще-то дело дрянь, это точно. Но чтобы уж совсем плохо - до конца не уверен. Вот как эти стихи продолжаются:

1.01.2001
брень
хрень
премии академии
мразь
раз уж опоздал
настолько здорово у вас я
значит я уже опоздал
раз
и навсегда

все
друзья

и оставайтесь
где вы есть
а нас там нет
и не будет

вот черта

можете считать

можете себе вы это представить
сволота
ну
могу сказать
с удовольствием

по существу
вообще
с того света

в лучшем смысле этого слова

Где там что в обычном, сыром непереплавленном виде, что в переплавленном и необычно вареном - в такую кухню я не суюсь. Это какая-то химия Губайловского. Но дело - дело - бывает, на мой взгляд, и похуже. Там, кстати, еще был заголовок: ЗАКОНЧЕНО ЗАТО ЧИСТО. А цифры - подзаголовок, как бы дата написания, первый день тысячелетия. В подтверждение сказанного на первой странице книги "ЖИВУ ВИЖУ" в страничном предисловии " 30+13":

"А теперь уже стихи - стихами, жизнь - жизнью, но вот этот мой стаж в неофицальной Москве - 30+13 (лет) - он мне дороже всего и за дешево не отдается. Все, кто успешно так держал в нетях - в этом миллениуме уже не примазывайтесь."

А прямо на обороте страницы с этим предисловием - вот что:
Скажите пожалуйста

Пятидесяти лет

не прошло
И ты прочел
Что я написал

Да пошел ты

Этого предисловия к книге Губайловский нигде даже не касается. Похоже, опасается. Это понятно, но неправильно. Не темные дела происходили (и по сей день происходят) в нашей словесности, а именно что ясные до смешного: просто нагло блатные. Неофициальная же Москва - это название справочника, состряпанного теми самыми Курицыным и Гельманом, с десятками портретов и биографических справок - с теми же Гройсом, Эпштейном, "Альманахом" и т.д. и без упоминания моей фамилии. Что делать: пробелы воспитания. Застарелые. За столько лет не усвоил: по-настоящему воспитанные люди такие конфеты глотают, не раскрывая рта в ответ. Вовеки. Воспитанные по-нашему, по-советски. А то тебе еще и Губайловский добавит; язык высунет и пойдет приплясывать: мафия! мафия!..
"Мой стаж в Москве - как у трех Гельманов, в Неофициальной Москве - примерно как у пяти-шести Курицыных или Гельманов на выбор. Да это ведь надо еще неофициальных Курицыных Гельманов, а где ж их взять..."
С этого начинается книга "ЖИВУ ВИЖУ". (Кстати: а мой стаж в неофициальной Москве - с "Синтаксиса" 59 года). С этого бы первым делом начинаться и любой мало-мальски добросовестной рецензии на эту книгу. Подавно - веселой такой, как у Губайловского. При том, что и серьезной, явно с воспитательными задачами... Можешь возразить внятно-конкретно? Давай! Поймал автора - и веселись, трепи за шкирку. А так ведь, извини, поймал автор. И веселье тут не твое.)

По правде, я давно не очень сочувствую чисто литературным позициям "Нового Мира". Одно дело - "Один день Ивана Денисовича". Но где касается поэзии...

"Там многовато собралось Твардовских. Твардовский был из смоленских крестьян и написал военного "Василия Теркина". Твардовские были из московской интеллигенции и, тужась всячески быть бОльшими Твардовскими, чем сам Твардовский, и породили на добрую долю сами позднего Белова и всю сермяжную идею "Молодой Гвардии", "Нашего Современника" и т.п."
Это из "Пакета" 96 года. Там же статья "Две реплики и некоторые заметки" - ответ на потуги И.Роднянской задать в "Новом Мире" выволочку В.Г.Кулакову за то, что он, Кулаков в своей книге "Поэзия как факт", вводить смеет в литературный оборот какую-то поэзию в обход лицензии от "Нового мира"... Потуги с явно негодными средствами, но с фирменно новомирской, величественно снисходительной миной. (Ее, кстати, пытается строить уже и Губайловский - и это уж, господа "Новый Мир", воля ваша - странно.)
Эти новомирские вкусы и обыкновения как автору пришлось мне испытать на себе еще в начале 60-х; и когда лет 5 назад меня вдруг пригласил дать в "Новый Мир" стихи Кублановский, я предложил ему напечатать там и мою статью - ответ Роднянской. Благо статья получилась довольно развернутой и концепционной, а "Пакет" - из таких именно книжных продуктов, какие Губайловский в статье про меня любезно, мило так зовет "самиздатом". Вот и хорошо, и удачно вышло, вот и кстати для печати... Казалось бы. Но нет. Не захотел Кублановский. Ну, а я уже не захотел дебютировать стихами в "Новом Мире" на ролях без речей, как бы по недосмотру Роднянской и др. Как ни в чем не бывало... Ну, почему же: бывало.
Как бы ни было, подрастеряв-таки чисто литературное реноме, нажитое в 50-60-е годы еще при Симонове и Твардовском особенно - верней, порядком реноме скособочив уже одной прочно принятой при Лакшине позой фи в отношении формалистов-модернистов - "Новый Мир" по инерции, казалось, хранил хотя бы манеру, выражение на лице некой приличности, солидности - до самого предпоследнего времени, времен Кублановского и, наконец, Губайловского...

Уж какая тут приличность-корректность... То и дело натыкаясь в рецензии В.Губайловского на некорректную до неприличия подачу и передачу написанного мной, чтоб избегать адекватных, но все еще не принятых в печати реакций и эмоций, предлагаю условное обозначение: хоть ВВГ - версия Владимира Губайловского. Еще лучше - Вольная Версия Губайловского.
"Действует целая компания (мафия! мафия! - назовем вещи своими именами) злоумышленников, которая занята только и единственно одним - лишить Всеволода Некрасова его законного почетного места в родной словесности". ВВГ .

"...Печатался в ..."Архиве МАНИ" (81 - 85). В последнем - несколько статей, 1п/л стихов, даже визуальные и предметные работы. Что не помешало И.Бакштейну и всей КЛАВе ("Клуб АВАнгарда") через 8 лет при публикации в Германии, а Е.Курляндцевой в ТВ передачах про МАНИ обойти мое в нем участие вглухую, не упоминая и фамилии. Так же обойдясь и с Олегом Васильевым, команда эта, считаю, сделала мне честь." Тут же через абзац :
" Устраивал выставки художников (в основном "Лианозова" и "Чистых прудов") в Новосибирске (1990), в Бохуме и Бремене (1992) и в 91 и 92 по инициативе Е,Пенской - две программы выставки в литмузее на Петровке, проигнорированные прессой практически полностью - при том, что лично деятели этой прессы на этих выставках-вечерах бывали достаточно охотно."
Это напечатано в том самом предисловии на первой текстовой странице книги. На первой же странице прозаического текста (с.153) читаем - прямо по нашей теме:
"...На этих страницах я выступаю не совсем как автор. Т.е. как автор выступаю, но как автор я выступаю постольку, поскольку выступаю как сопровождающее лицо. Комментатор. Лектор. Экскурсовод. Здесь - мои стихи про художников, про их работы, мир работ того или иного художника, и вообще стихи, в основном так или иначе связанные с художественными делами - делами тоже редко благополучными."
И любой, заглянувший на эти страницы дальше - а Губайловский уверяет нас, что заглядывал - тут же убедится, что нет, никак не только и не единственно одним Всеволодом Некрасовым занят Всеволод Некрасов. Как и выводимые им на этих страницах блатные прохвосты и прохиндеи. А то: мафия! мафия!.. Правда: назовем вещи своими именами. Дела - тем более... Персонажей - подавно...
Есть в книге и про Лианозово (а это с десяток авторов другого искусства), и про 7 ВЕЧЕРОВ - Лианозовские программы в Литмузее - а это четыре десятка поэтов и художников, авторов другого искусства - с полным списком этих 40 имен, приложением текста афиши и всем cюжетом с этими программами, которым десятка полтора являвшихся на вечера деятелей освоб Ожденной прессы устроили в 91 полный молчок; о чем рассказывается аж на двадцати страницах А4 шрифтом #11. Со с.150 по 170; как раз начало ИСТОРИИ О ТОМ...

После одного этого писать про моих героев-прохиндеев, будто они заняты " только и единственно одним: лишить Всеволода Некрасова ..." и т.д - уже и не В.Г., а просто Н.Л. Оставим расшифровку за рамками, чтоб оставаться пока в рамках, хоть тут это уже трудно. Расшифровка легкая. Но не "Новая Литература". Хотя...

А дальше до последней, 236 страницы речь в основном о теориях-идеологиях и практике блатных дел героев - как складывались такие нравы, художественный режимчик, лет на 10-15 практически исключивший таких художников, как Рабин, Булатов, Олег Васильев. Говорится об искусстве этих художников, о науке дешевых и наглых спекуляций идеями смерти автора, смерти искусства; о группе ЕПС и попс-пост-модернизме... Да мало ли о чем. Да: в том числе и поэте Всеволоде Некрасове в том же контексте как сюжете, ближе всего знакомом Вс.Некрасову, автору предисловия. Еще бы...
Тут же и стихи, тут же и репродукции. Для чего и бумага мелованная, что сразу замечает В.Губайловский; скорей, видимо, наблюдательный, чем понятливый. Что книга элитарная, элитарный автор Всеволод Некрасов - это все ВВГ на ВВГ на совести В.Г. Самого этого автора - да, вечно выпихивали из нормальности-гонорарности в элитарность-бесплатность, но сам автор только и делал, что от такой чести отпихивался. Сам этот автор просто не понимал и не понимает четких делений на искусство элитарное и массовое - по-моему, это типичная легкая синтепища для науки... А для других, для самого искусства явно небезвредный продукт. Из способов отлынивать науке от ее дела, единственно правомерного разделения: на хорошее и не очень... На факты искусства и попытки искусства.
Книга же такова, как есть, вынужденно. Глядели-глядели друзья-художники на мыканья автора промеж коллег Губайловского, и решили скинуться. Вышла книга вроде и не хуже, чем у людей. Да, но а в книготорговле кто - не те же коллеги?..
И что книга какая-то сокровенная, рассказы про цепочку-веревочку, по которой только и удалось якобы достать книгу - ВВГ2 НСД: ни что иное, как Вольная Версия Губайловского, На Самом Деле Не Соответствующая Действительности. Если не ПВГ - полный вымысел Губайловского. И конфуз, просто ляпсус. Одно дело - некоторые манипуляции с текстом в отсутствие самого текста. Кто там сверять полезет - один на сто. Да и куда... И другое - на виду у публики.
Вот как рецензия начинается:
"Книга Всеволода Некрасова - это своего рода самиздат (хотя и указано, что книга издана при содействии "Крокин-галереи"), ни издательство, ни тираж не обозначены."

Ах, вот что не годится: налицо, но не обозначено... Знакомо, знакомо... Что характерно: не обозначенность-обозначенность, формальность-номинальность-оформленность и санкционированность, очевидно, для Губайловского настолько бесспорно важней реальности, что он даже не без увлечения описывает, какие испытал затруднения, добывая не означенную должным образом книгу чудн Ыми путями. Хотя что бы, кажется, спросить в той самой означенной галерее - означенной, кстати, и в справочниках: Б.Полянка, 15... Но принцип, стало быть, выше. Все-же думается - это смотря какой принцип. И для кого. А по выгону в походы ходил и Фердыщенко...
Собственно ведь, вся книга ЖИВУ ВИЖУ как раз о том, как живет и работает как раз такой принцип - назовем его вежливо принцип социалистического строительства литературы-искусства - в постсоциалистическую эпоху. Блатной гадюшник - социалистический реализм в приватизированном виде... И если поставить-таки его во главе угла - оставить его в этом углу как достояние, следы воспитания - странные эти затруднения В.Губайловского смахивают на почти уже инстинктивные потуги все-таки удержать не обозначенную надлежаще книгу ЖИВУ ВИЖУ в разряде своего рода самиздата. Чтоб и оставалась, и слыла такой: необщедоступной и ускользающей (словечко В.В.Г.).

Но мы отвлеклись. Завороженные отчасти крутостью Губайловского, все не дойдем до великодушия Губайловского, а великодушие-то и убивает. Не оставляя надежд. Я цитировал критическую часть рецензии, не касаясь комплиментарной. А комплименты есть, подчас и увесистые. Есть и утонченные, ничего не скажешь. В.Губайловский, на мой взгляд, способен бывает показать себя читателем с чутьем и понятием - иной раз. Когда бывает. И когда захочет. Или - когда сочтет нужным... Но, прошу меня извинить, не в этом дело. Среди хоть и советских критиков 20-х - 30-х тонкачи бывали и не такие. И лестные иногда похвалы мне В.Губайловского цитировать все-таки не хочется: они заведомо не по существу.

Но трудно не смутиться какой-то тряскостью текста статьи. Ну что это такое, действительно: "Благодарность за такого рода открытия хранишь всю жизнь", "Это коготь, по которому узнают льва", и даже "...Стихи Некрасова должны стать объектом самого пристального прочтения профессиональных читателей стихов - литературоведов и критиков"?.. Что за притча? Как понимать? Сказано же уже, тут же: "Если обычная человеческая зависть или обида в сыром, непереплавленном виде становится основой стиха, дело совсем плохо." Хуже некуда. Благодарность за такого рода открытия... и т.д. Так как дело-то: совсем плохо или немножко?..
Видимо, совсем, окончательно; но не забудем же и про наше великодушие . Мерси.

Если обычнаяобида, зависть... Ну ребеночки ей-богу какие... Да это что - ваша печаль, ваша забота - моя обида, моя зависть, хоть бы она и была? Ваше дело, если вы в литературе, вы хотите сказать, а не только в вашей компашке - хоть компашка ну-ну очень большая, - но не больше же СПСССР - верно? - так вот ваше дело, обратите внимание, что без нас у вас искусство-литература кривые. Даже и не обычно... И не слабо. И давно. И это, обратите внимание заметно. Только и всего.
А конкретно ваше дело, профессия, показать, как и чем именно дело совсем плохо - по вашему мнению - вот в этих стихах, какие вы цитируете. Для чего и цитировать надо, как надо. А как надо - что, и этому еще вас учить?.. Да. Дело совсем плохо...

"Другое дело, что читателей у Некрасова немного (что ему конечно очень обидно по-человечески); но мне кажется, по-другому и быть не может. Некрасов - поэт элитарный, поэт - для поэтов и очень искушенных читателей, а таких во все времена много не наберется. Витгенштейн говорил о своем "Логико-философском трактате", что это изюм из кекса. А одного только изюма недостаточно, чтобы кекс испечь. Стихи Всеволода Некрасова - это даже не изюм, а одни только виноградные косточки. Чтобы они дали всходы, нужно их зарыть в теплую землю со-знания и сочувствия. И нужно еще терпение и мастерство виноградаря. Людей, которые готовы и способны на это, в принципе, много быть не может, и тем более стихи Некрасова должны стать объектом самого пристального..." и т.д.

Обидно по-человечески, но мне кажется по-другому... Попросту. Снова здорОво, в десятый раз у нас то же: обворованный - он что - обижается? Или это как-нибудь еще называется?.. Вот Губайловского обворуй - неужели он и правда обидится?.. Человек статьи писать берется, Витгеншейном оперирует, а в таких неладах с простой семантикой... И все путает, все - агротехнику, кулинарию... Еду возделывать чтоб, а питаться несъедобным посадочным материалом... Не выпекай хлеб из одного изюма - это, кстати, из Козьмы Пруткова тоже, и уж, поверьте, автору Некрасову известно это было до Губайловского...Но чтобы из косточек.... Из кекса виноградную косточку только выплюнуть, и теплую землю сюда приплести можно по полному отсутствию понятия и разумения, либо для смеху, какой еще зовут издевательством. Не основательным, Губайловский.

Если продукция Некрасова - черт те что печеное, одни только виноградные косточки - при чем тогда ваши все комплименты? И что за дерготня - от умиления и до обхамления: "Медом что ли это место намазано..." Спазм, судорог вроде кашля - косточкой подавились?.. Да уж. В теплые мягкие ткани гортани виноградные косточки зарывать - фу, гадость какая...
Или у нас дела житейские: никак сопрячь не получается простой заказ - неважно, ладно: внешний, внутренний - и задачи тонкачества? Чтобы достаточно плавненько...
"Другое дело, что читателей у Некрасова немного (что ему конечно очень обидно по-человечески); но мне кажется, по-другому и быть не может."
Нет, ну хоть в глаза ..... . Прошу извинения, но надо же иметь остатки совести, как, по рассказам, говорили в Одессе: вся книга ЖИВУ ВИЖУ про то, как, тщательно внимательно длительно устраивалось именно такое вот положение: чтоб читателей у Некрасова было как можно более немного... Какая задействовалась техника, играла музыка. Что за способы конкретно употреблялись... Какое еще "другое дело" - да не другое же, а вот, вот это самое, вот то дело, которое Губайловский взялся якобы обсудить и будто бы проанализировать - в "Новом Мире"... Или в том-то и дело, что в "Новом Мире"?.. Чтоб академично так рассуждать об элитарной будто бы специфике поэзии Некрасова, надо было запустить эту поэзию Некрасова как минимум вровень (хоть она старше) с поэзией народного трибуна Пригова, народного любимца Рубинштейна. И уже лет 15 назад. Когда мы же видели, какие штуки выделывались и меры принимались тем же Айзенбергом да и этими же любимцами, как раз чтоб только не допустить именно такого сравнивания - равных условий...

Боюсь, в науке я не так подкован, как Губайловский, но почему-то всегда думал, что корректность эксперимента, чистота опыта не то что старше бинома Ньютона, а просто ровесница самой науки; с понятия о такой необходимой чистоте опыта наука и начинается. А до того она алхимия, магия...
Занятия даже и более увлекательные, но, вот беда, нередко очень уж трудно отличимые от шарлатанства и мошенничества. Вот и в нашем деле, знаете... Гримасы-пассы - хорошо, но лучше держаться фактов. Пассы, как считается, для фактов, для пользы дела. На деле - увы, бывают для борьбы с фактами. Фактом не управишь, а хочется. Стоило ли бы так всурьез, как бы с мимикой сочувствия вещать Новому Миру, городу и миру, что читателей у кого-то немного? Якобы... И чуть не полста лет; так получается. А всурьез сочувствие - так где же был тогда Новый Мир этих полста-не полста, так эдак сорок лет и три года? Что за фольклорные мотивы... В особенности же последние лет 15 - ну, где?
Нет, кроме шуток - где же был Новый Мир со своими всеми кадрами профессиональных читателей стихов - литературоведов и критиков? Раз эти стихи должны стать объектом самого пристального их прочтения? Должны - так должны были. Очевидно...
И подумаешь - бином Ньютона... В смысле явно не требуется Ньютона , Тейлора, вообще научной подготовки, чтоб видеть, как же трясет Губайловского то и дело на кочках - скрытых, полускрытых травкой и вполне явных для глаза.

Некрасов буквально пишет: "Я умею так, как умеет Пригов. Как Рубинштейн или почти так". Вот это-то меня и удивило. Если он может так, как они, так, может и они так же думают? И могут так, как он?..
Может. А чего ж. Может, и думают. Больше скажу - знают... Знали. что умеют так же, как он, когда шустрили-стряпали предприятие Альманах - никак не малое предприятие по тем временам. Оглушительное, с немедленной раскруткой - практически одновременной. Умеют так же, но вот выступать, печататься-раскручиваться рванули почему-то отнюдь не так же, как он, совсем даже напротив того: так, чтоб без него...

Вот этот бином Ньютона, может, может усвоить наконец Губайловский? А потом уж и читателей считать трудиться: раз, два - и немного. И немного обчелся. Ах, ну да: элитарность же. Так это теперь называется. Раньше сказали бы: махинации. По темноте...

Вообще-то буквально Некрасов пишет вот что: "Я умею так, как умеет Пригов. И умел так задолго до Пригова. Как Рубинштейн или почти так. Бывало, и довольно похоже. А вот умеют ли они так, как я? Хотя бы так, как я... (ЖИВУ ВИЖУ стр. 205)
Почувствуйте разницу. Губайловский прочувствовал явно и оргвыводы сделал тут же. Выделено-подчеркнуто Губайловским выброшенное. И не обозначенное... Ай-ай, а как же наша научность, Губайловский?.. Академичность... Ряды-то, биномы-то...)
А речь там дальше о том, что если эти ребята теплые, альманахеры, умеют так же, (похоже), то не то же. Не все умеют, что я умею, грубо говоря... Грубо. Уязвимо. Я понимаю. Так не принято. Но довели, видите... Почему-то этих-то уязвимостей никак не касается Губайловский, критик. Не исключено, и уязвимы они скорей по этикету, чем по сути... Вообще же дальше в книге ЖИВУ ВИЖУ речь уже и не так о Вс.Некрасове - авторе, как потугах наваливать горы теоретико-идеологического мусора вроде идеологии смерти искусства для оправдания наглой блатной практики по горячим советским следам.

Я не могу себе представить, чтобы Евгений Рейн сказал где-нибудь: "Бродский занял мое место, а я могу, как Бродский, и лучше могу. И вообще-то я возрастом старше. И учил его поэзии вообще-то. А он, вишь, выскочил из-за спины, и место мое занял и премию Нобелевскую цепанул".

Абсурд здесь очевиден. Бродский - это Бродский, Рейн - это Рейн, и место каждого из этих поэтов никто занять не может, потому что оно неотчуждаемо от самого поэта... Так, как он, может только он, и никто другой, сколько бы этот другой ни пыжился...

Представить я себе не то что не могу - в голову бы не пришло. Но абсурд очевиден. Золотые слова. Губайловскому очевиден абсурд Губайловского, и это почему-то отрадно. Другой вопрос: а к чему бы это? Лично я теряюсь. Не знаю. Аналогия, во всяком случае, хромает на все четыре ноги: это если бы еще Бродского бы пустились печатать, да пихать на ТВ, да везде, а Рейн бы так и сидел в самиздате - сами сказали, Губайловский! - тогда еще бы туда-сюда. Но все скорей наоборот, насколько помню...
И что за ханжество: место неотчуждаемо... Место неотчуждаемо, да премии зато присуждаемы. Помните у классиков: - Проще надо одеваться, Па... Пардон: хотел сказать: проще надо выражаться, Губайловский... Как бы другой ни пыжился...

У Некрасова есть строчка "матьматьматьматерьматерь". Игра понятна: то "мать", то "тьма".

Игра, приходится сказать, понятна не совсем. Не всем, во всяком случае, что даже и странно, и склоняет таки к версии простого заказа, выполняемого на коленке более или менее в темпе. Местами, по крайней мере. На коленке и по колодке. Ибо где же ухо, где же глаз Губайловского? Местами, как вы видели, столь вострый, шустрый... Там же еще и матерь и, соответствено, тюрьма... Но продолжим наши игры.

У Андрея Вознесенского тоже есть стихотворение или заклинание, как он сам говорит тьматьматьматьтьмать... Возможно, Некрасов был первым. И, наверно, он может обвинить Вознесенского в плагиате. Но я бы не торопился.

Ой, и я, и я бы не торопился. И заметьте: и не поторопился. Это не я обвиняю Вознесенского в плагиате. Это Губайловский не обвиняет Вознесенского в плагиате. А я и не в плагиате, и не обвиняю, а просто обращаю внимание на нек-рые обст-ва:
матьматьматьматьматьматерьматерьматерь родина
сыра земля
и никакого метро

а война
вон она

Нек-рые, вроде того обст-ва, что, будучи напечатаны в питерском самиздатском "37" 78 года, эти стихи (как и другие) так и остались в самиздате (опять прав Губайловский!), т.к.остались без гонорара. А не то что там без премии... А еще было 64 года.

...тьма

тьма тьма тьма тьма тьма тьма-то там она

темнота-то темнота

да города
да города
да города
да города...

Это про Черноморское побережье. И, действительно, вспоминаю, что углядев тьмуть Вознесенского в "Юности", не то в ЛГ где-то в 65 -7, радости не испытал. Как и горя настоящего. Тем более, похожий случай с "Антистихом" - у меня в 60, у Вознесенского - в 62 уже был. С аналогично распределенным гонораром. Шутка..."Почему не допустить, что Вознесенский догадался сам? Это ведь не очень трудно"...Ой, Губайловский...
Это-то ?.. Не то что нетрудно - это раз плюнуть. Просто трудно не догадаться - особенно когда до тебя уже догадались. Давно замечено. Нет, того что зовут талантом, в Вознесенском было на двоих-троих таких Вознесенских. Сложней с соображением. Но вот комсомольской совписовской поганости и наглости - этого на 10-20 таких же...

Вознесенского выпустили на публику изображать наш советский авангард - до того фальшивая роль (особенно после 62 года), что не мог не чувствовать это и сам Вознесенский - и это, похоже, особенно подбадривало, поддавало беспардонности, подзуживало лезть на рожон, в положения хуже и хуже одно другого и губернаторского. Особенно скакать, особенно перед нашим братом: а - что? А вот что вы мне сделаете? А вот вас нету, а вот я - есть. А вот такой я говно - по анекдоту про крокодила...

Такие ужимки и прыжки, конечно, в 60-70-е обостряли дополнительно и патентные проблемы, без того острые, раз речь о самиздате, когда он не жанр, а заработанное положение... Но 60-70-е были давно. И Губайловскому застревать вдруг на проблемах палеопатентоведения пришлось, похоже, просто по полному дефициту аргументации.
Надо же найти зацепку, опору где-то для главного: тона-вида большой, серьезной литературы, которой приходиться, понимаете, возиться тут с пустяками, вздорами, неосновательными претезиями, неадекватным поведением - а она, большая наша, видите, какая вальяжная - строгая, но терпимая, внимательная: и пустяки разберет по порядку и на место поставит. И вполне отработает так свой гонорар в "Новом Мире"...
Нет уж, извините. Кто первый сказал Э - тоже интересно, не спорю. И показательно. И даже не пустяки на самом деле. Но разговор в ЖИВУ ВИЖУ не совсем о том. Не в первую очередь. Не совсем в том смысле воровство места, Губайловский. Не в таком частном, чтоб отспорить какую-нибудь тьмать, тьмуть, тьмутаракань. В куда более общем и серьезном. И не стоит делать вид, извините, недомыслия: у вас он, извините, не всегда получается.

Если достижения сводятся к методу или приему - то есть к некоторому вполне формализуемому и отчуждаемому от личности объекту, то этот прием и метод будут отчуждены.

Если Некрасов сможет доказать свои права на такого рода буквенную игру, то все владельцы всех порносайтов, содержащих в названии "ХХХ", будут обязаны покупать у него лицензию...

А если бы да кабы во рту выросли грибы, не рот бы был, а мечта ХХIII века. Ай, Губайловский!.. Сам выдвигает, сам опровергает... Обратите внимание - и не устает... Сам... Это если заняться, можно и не подняться: так и сидеть до первых петухов, там до последних и т.д... Увлечься если по-настоящему... Это если, если и если...
Формальная поэзия, актуальное искусство легко отчуждаются от автора. Формальная поэзия - почти изобретение, поэтому и могут возникнуть эти разговоры о приоритете...

Дорогого, что называется, стоит это актуальное искусство через запятую от формальной поэзии в каком-то очень, стало быть, специальном употреблении слова актуальное, да еще и легко отчуждаемое от автора... С такой определенностью... Мне случалось соприкасаться с чужими изобретениями в искусстве, случалось близко подходить к таким проблемам и самому, и я не по-наслышке знаю, насколько это щекотливые материи по природе. Скажу прямо: суждения-рассуждения Губайловского о таком предмете, как патент в искусстве, выглядят скорей уверенными, чем верными. Изобретение в нашем деле, не всегда, не обязательно торчит как-то на особицу, и с Губайловским в патентное бюро я, прошу извинить, пожалуй все-таки бы не пошел...
Но самая трясучая тряска - не эпизодической природы, не от каких-то там кочек - она очевидно изначальна. От того, что одно колесо попало в колею во здравие и благодарности за такие открытия, и катится, пускай и со скрипом, а другое - в колею за упокой и совсем плохо дело и вообще не катится, а тащится... Колеи же не параллельны... Неужели правда не понимал автор рецензии, насколько, допустив такие хвалы стихам, сложно будет выдержать надлежащий заданный тон снисходительной нотации автору этих стихов, за то, что он просто рассказывает, какими способами именно этим-то хваленым тут же стихам и не давали всеми силами столько лет ходу?..

"...Где, помимо ускользающей книги, взять текст "Истории о том..." я не знаю..." - выражает свое сожаление В,Губайловский. Полбеды - ускользающая книга. Ускользающий почему-то текст книги - вот полторы беды, как пел классик. Тогда и книга хоть ускользай, хоть нет... Вот что напечатано во первых строках этого текста (с пятой сверху): Читать это надо как открытый текст прямого действия: здесь делаются заявления и задаются вопросы. cперва просил бы ваши ответы на мои конкретные вопросы и заявления, а затем уже счастлив буду оз-накомиться и с вашими литературными на меня рецензиями.

Извините, но если хотят спорить, заявления опровергают, на вопросы отвечают, если могут; если есть, находят как и чем ответить и опровергнуть.
А не выплясывают, не жестикулируют, не интонируют. Это может быть и кстати в сопровождение ответа, но не вместо ответа. Не то чем обильней эти движения, тем дела печальней; ясней: ответить, значит, нечего. Извините, Губайловский... (Cобственно, процитированный кусок из " Истории" должен бы предотвратить и само явление статьи Губайловского; Губайловский - не первый же Губайловский.)
И что плясать так весело: мафия!.. мафия!.. Ей-богу же... А партия!?. Партия!?.


1.

Нечего сказать Губайловскому - да хоть и кому - насчет номера, проделанного Гельманом-Курицыным с Неофициальной Москвой. С уворованным - да, так: уворованным моим в ней местом. (Зачем на троне место - просто место там, где я был, а хоть того же Губайловского не было. Насчет же на троне - а вот, кстати: хоть и увенчания смешными вроде бы титулами король поэтов, вице король поэтов Еременко, Бунимовича - разве же не способствовали им много к дальнейшему процветанию и продвижению в публику? Печатанию. К слову.). А медом там мне место было намазано, чем - это, извините, Губайловскому мне долго рассказывать. И неохота. Это уж мое дело. А Губайловского дело или чье дело уже тут телячье: да; я, такой-то, имею место быть там-то и там-то. В неофициальной Москве я, Некрасов Всеволод - с сугубо неофициального "Синтаксиса" 1959 года. Это факт. Его либо доказательно, конкретно оспорьте, либо с ним извольте считаться. А воровать, ворье тут подначивать и защищать - нет. Не извольте.


2.

Нечего Губайловскому сказать и про историю с семинаром Шейнкера-Чачко и на 5/6 из семинара вышедшим Альманахом Айзенберга с купированным вдруг круто Всеволодом Некрасовым. Не знаю, ходил ли Губайловский на семинар; ходили многие. Лет 6-7 ходил и я. Было время. Было дело. Имело место. И кто там был, тот вряд ли скажет, что мое место там было после Пригова, Кибирова, Рубинштейна, Айзенберга, туда тоже ходивших. Да уж так после, чтоб при первой же совместной платной их публикации до меня просто не дошло дело - наглухо, будто меня там и не видали, не слыхали...
Из этого семинара и кроме "Альманаха" происходило-шло много чего и куда - и в "Коллективные действия", и к Мухоморам, Жигаловым, и в Питер, в 37, и в Париж, в А-Я, и в Альманах МАНИ - Московский Архив Нового Искусства 80-х.

3.

И опять - был я и в этом Архиве. И неудивительно: архив хотел собирать все, что на глаза попадало. А я был уже сам- и тамиздатчик со стажем. И давал в этот архив (в толстенные папки, выпусками) статьи (числом 5), стихи (один печатный лист), конкретные работы - таблички на колечке (года 70, до Рубинштейна...), ленту Мебиуса: е ще сегодня еще все еще ничего еще сегодня еще все еще ничего еще... и т.п.
И опять при публикации (во Франкфурте в 89 г.) моего места там меня лишают спокойно, начисто, не упоминая и фамилии; и именно в таком виде Архив МАНИ идет на подробные телевизионные раскрутки Курляндцевой и Е.Романовой - уже здешние.

И опять Губайловскому сказать нечего насчет этого конкретного случая. Ясно описанного в рецензируемой им книге. И опять-таки ничего и не говорит Губайловский, молчком обходит и этот случай так же чисто, легко, как и другие такие же, как в этих случае легко и чисто обходят автора Всеволода Некрасова. Меня. Что за .....?..


4.

И нечего Губайловскому сказать про главный фокус - с лианозовским молчком 91 в освоб Ожденной прессе ~1/4 всего текста вмиг и ускользни от Губайловского... 40 авторов 30 советских лет упирались-топорщились своим другим искусством не без риска, а гляди, какие оказались вдруг ускользающие. Насколько скользкие ...

А может, скользкий скорей тут кто-то другой?.. Молчок молчком, молчок молчком держится, а что молчок молчком и кончается - ну, не всегда же... Молчок молчком, но как же щедр на красноречие бывает этот же Губайловский - увещательное-усовещевательное красноречие, легко воспаряя в такие сферы, где место поэта звучать может исключительно в высшем смысле, как говорят у Достоевского. " Место поэта в литературном процессе может быть занято кем-то еще только в том случае..." и тд и тп... Вот ведь не знали этого в Союзе Советских Писателей, секция поэзии. Не иначе как исключительно по такому незнанию и заняв-затоптав-завалив успешно место хоть и поэта Мандельштама - лет так на 40-50... По случаю всего лишь простой технической возможности, административной.
Не избежав, кстати, и сюжета с воровством не только места, но просто текста: не избежав плагиата. Помнится, был скандал с чужой подписью под стихами Мандельштама еще в 50-е. Это потому, что не было Губайловского. На тех, кто скандалили. А возгласи он в свое время, как сейчас: мне-то, читателю, какая разница кого читать?!. И все тут же бы вразумились и устыдились своей и общей тщеславности, суетности.
Вообще человечеству, все больше как-то погрязающему в приоритетно-патентно-правовой мелочности, видимо, как раз В.Губайловского и нехватало. С его олимпийским презрением к этим разговорам о приоритете, о ворованном месте... И с его просто душу леденящим абсолютным мировым патентно-правовым пессимизмом - как-то даже и неожиданным, но тотальным. Кошмарным.

Если достижения сводятся к методу или приему - то есть к некоторому вполне формализуемому и отчуждаемому от личности объекту, то этот прием и метод будут отчуждены. В науке всегда так и происходит. Очень редко человек, нащупавший метод решения, сохраняет за ним даже свое имя. Бином Ньютона придумал Паскаль, а Ньютон придумал ряд Тейлора.
Да неужто уж всегда так и происходит? В науке... Хорошо, кто в ней силен как Губайловский. Да, но если всегда - ведь перед нами закон науки. Не шутки. На глазах открываемый Губайловским закон Губайловского... А хотя нет - вот когда не сохранит закон Губайловского имя Губайловского, тогда закон Губайловского, очевидно, только и подтвердит закон Губайловского экспериментально. Изящно. В стиле Вуда.

А вот грабанут у Губайловского то-другое, компьютер-принтер-бройлер, а правоохранители ему и скажут: думайте, скажут, о душе, рай же и в шалаше, и помните, что легче верблюду... И так далее, и тому подобное. И, ей-богу, очень похожее...

И вообще, скажут, теперь закон майора Пронина: всегда отчуждается, никогда не возвращается... Так что, гражданин, будь здоров, пока цел...
Как же все-таки муж науки Губайловский ряд Тейлора знает, а разницы между фактом и эмоцией постичь, судя по всему, не в состоянии? Упорно их путает, прямо-таки настоятельно. Повторю: как автор стихов, моментами вызывавших, как я понял, даже известные положительные эмоции у Губайловского, я не могу не быть глубоко растроган. Но как сумел Губайловский не заметить, что книга ЖИВУ ВИЖУ, которую он рецензирует, не только, даже не столько книга стихов, сколько книга об этих стихах, о фактах их при(зло)ключений - убейте, не пойму.

Когда как раз об этом, во избежание как раз такого рода недоразумений - и ведь давних, достаточно традиционных недоразумений - ясно сказано и четко напечатано на первых же страницах этой книги. Чудеса, да и только. А вы говорите наука...
Богатейший внутренний мир В.Губайловского, весь спектр, диапазон его чисто эмоциональных реакций - от благосклонности до склонности руки-ноги переломать - все это ценно, занимательно, но где же простые реакции на приведенные простые и несомненные факты, на все те же конкретные вопросы и заявления?
Для ясности я и постарался выделить, обозначив цифрами от 1 до 4 четыре очевидных и однотипных факта, наиболее, на мой взгляд, простых и ясных случая именно что уворовывания у меня моего места. Не места в литературном процессе в некоем ужасно общем, почти метафизическом понимании - да и гройсы, кедровы, гельманы, эпштейны, курицыны, бакштейны, айзенберги, рассадины раздают / воруют / шуруют не в этом же понимании, в простом - просто места. На странице. В плане изданий. В платежной ведомости места. В перечне. Мало ли. Но при жизни.

И будьте любезны опять же внятно, аргументированно оспорить мои объяснения хоть этих четырех со мной случаев. Других объяснений у меня нет, а случаи явно их требуют. Попробуйте предложить свои объяснения, иные версии этой механики. Оспорите - можете переходить к следующему вопросу. Хоть и к пляскам-скаканиям, если есть такие желания. Не можете оспорить? Э - плохие пляски...

" Если обычная человеческая зависть или обида... становится" и т.д. Про зависть есть у классиков: Я человек завистливый, но тут завидовать нечему... Про обиду если и не так хорошо, зато поближе - все в той же ИСТОРИИ: Не думай, мальчик, я как-нибудь не обиженней твоего. И обида - что... Ты лучше вот о чем мальчик, подумай: если со мной, с моим-то стажем-багажом любая такая вот фигура проделывает, что хочет, и ты, и все ни гу-гу - что тогда проделать можно хоть и с тобой?! Читал ли ты? Есть книга. ЖИВУ ВИЖУ... Или, мальчик, рассчитываешь, что не с тобой будут, а это ты будешь проделывать? Исключительно... А знаешь, сколько таких вот так же рассчитывали?..
И " Действует целая компаниязлоумышленников,собрание подонков... -сардонические такие хиханьки Губайловского - уже не полемические якобы гиперболы, а детский лепет. Хоть бы лет 12 назад - еще туда-сюда. А сейчас уже, похоже, дело похуже. Не приходится уже толковать о каких-то отдельных компаниях; так же, как сложившаяся советская литература-искусство не какая-то была дурная компания, хоть и большая, а такой режим. Система. И сейчас - режим, за столько лет уже вполне себя проявивший. В искусстве-то - я точно знаю и пальчем тычу. Режимчик блата, да: воровства чужого места и общей повязанности таким воровством.
И что еще могло получиться у тех же кадров тех же органов хоть и печати, при тех же нравах, из той же материи: гнилых дощечек на советских соплях? Лишь бы не несоветских кирпичиков, которые здесь кто-то пек помаленьку, на совесть, сам по себе лет 35 по крайней мере. Ясно же, насколько неудобное это явление для многих и многих. Неуместное в точном смысле. И воровство чужого места кого-то может веселить (Губайловского), кого-то не очень, но оно очевидно. Учившиеся у Партии благодаря Партии, орудуя прямо у Партии перенятым адмресурсом, учившимся не у Партии и вопреки Партии могли не дать ходу - и не дали, и влезли на их место. Антипрофессиональная солидарность - лучшего отпихни! - школа Партии на криминализованном рынке. Никакой тебе тут этой мета мета метамета метаметаметамета метафизики и нет...
И что отторгла система лучших художников - приговор. Но никак не этим художникам, а именно этой художественной системе. Чтоб отсутствие устроить одного Олега Васильева, мало было проблатнеть до мозга костей, а надо было уже привыкнуть так костяными мозгами и думать. успеть проникнуться наглой уверенностью в безнаказанности, по-наглому лепиться в систему, в режим след в след режиму. Пустить всех по матрице...Тут спорить не о чем и, главное, нечем. Только если приплясывать.

Раскол общества уже общепризнанное явление и общепринятое выражение. По убеждениям: кому 2х2=4, кому Слава КПСССР. Но соответствующий раскол, скажем так, творческого сообщества еще ясней: оно расколото по убеждениям, уже реализованным: по делам его. На тех, кто так или иначе ушел от диктата и что-то уже смог сделать - и тех, кто с диктатом так или иначе путался. И не смог, не очень смог или не пожелал. Не прожевал. Пожелал не очень. На разрешенных и не разрешавшихся. Собственно, в искусстве-литературе наружу вышел сюжет-стержень многих десятилетий; по сути это форма той самой гражданской войны - слава Богу, бескровная, но острая, напряженная и всерьез требует разрешения во всех смыслах: первым делом от бремени, зревшего уже столько времени...
И вот в напряженной предельно обстановочке, когда искусству-литературе с позволенья сказать десятки лет глаза тут мозолит-колет литература-искусство без разрешения, где десятки лет - скандал, идет открыто борьба: до публики никак не допустят иных авторов со стажем работы 30, 40 лет и больше - вдруг тебе в телевизоре выскакивает фигура в эспаньолке и бабочке и громко объявляет себя и еще пару таких же красавцев, уже по младости лет к нашим этим сюжетам явно практически не причастных, академией российской словесности... Ну?..

Но до полного беспредела дошло, когда организовали "Академию российской словесности". Чем же так виновата эта "академия"? Оказывается, премию она Некрасову не дала. Да, это тяжкое обвинение. От него не отмоешься.
Откуда у Губайловского оказывается такое обвинение, спросите у Губайловского. Всеволод же Некрасов вот что писал в Московский комсомолец 89: "...Отказался участвовать в совписовском сборнике "авангарда" без Сатуновского и Холина..."
И не раз поминал печатно, где мог, и названных выше, и Айги, Сапгира - тех, кого стояло впереди меня. Уступая им. Но, действительно, не Кедрова с Парщиковым. Не Эпштейна, не "академиков Российской Словесности" и не лауреатов ихних премий. Верней, таких как раз поминал, но по-другому... Дело не только в стаже, очередности, хоть и это не пустяки далеко. Дело в сути: курсы школ-академий современной словесности или живописи на самом деле проходились толком только в другом, реально независимом искусстве. Искусство было та природа, что на виду у всех не давалась преобразированиям. В природу, живой язык искусства, от которого отлучали-отучали все советское время, входили по уши, ожесточенно, а тут фиг чего добьешься, не сняв внешние помехи до конца, без дураков. Как дело требует, а не как начальство велит - это по-настоящему вызнавали, только стряхнув с ушей все охвостья от начальства. А они липли всячески, изобретательно. Мешать, портить, путать, мутить - там был свой стаж и опыт, и куда какой серьезный... И без понятия об этих особенностях национальной истории искусства не понять и градуса борьбы с формализмом и борьбы формализма... Мало чем ниже градуса диссидентства - да Лианозово то же и было по сути диссидентство, да диссидентство и пошло здесь с искусства, если кто уже подзабыли... Как и не оценить все качество хоть той же новомирской солидности. А почем нынче фунт слоновьего мяса?.. А не дорогонько ли?.. Гамбит Лакшина: поддать ферзя, но двинуть слона... Ну вот он, слон. Ну и что?..

И вот от этой всей горячей кухни другого искусства, откуда в основном и шло чего-то съедобного, но где недолго было и спечься, державшиеся на разумной дистанции ребята, только оплошало начальство - оп - и уже они с черпаками, они в колпаках Академии: на раздаче... Как побольше доспело, попрохладней стало...
Да наглость же та еще... Оказывается, премию она Некрасову не одному не дала. теплая эта компания. Оказывается, и никому не дала, кого здесь стояло с 50-х. И отстояло, кстати, стало быть, и место хоть для той же этой компании. Не дала для порядка хоть, для вида приличия. Срамота да и только. Да, это тяжкое обвинение. Во всяком случае, малоприятное. И неоспоримое. И лично бы я его поддержал. И отмоются уж, не отмоются - шли бы они, действительно, в баню...

И прямо так - в мантиях, колпаках: в академической манере... Уж эта научность-академичность... Когда первого, всерьез показавшего самый факт обретения языка новой поэтической конкретности благодаря жесткости условий, в которых боролось за существование искусство без разрешения, Владислава Кулакова это научное сообщество из этой науки выдавило. В расчет науки факт не входил. В расчет назначить-обозвать новой поэзией стихи новой смены той же системы...

Подумать: да откуда вообще такая степень непринужденности, просто уже неосторожности у ребят, сколь угодно борзых, но с какой-никакой гуманитарной подготовкой? На глазах устои и не такие сыпятся - и чтобы им из ихнего мусора тут же лепить свои такие же, для своих дел? Ну, пиксель бы хотя бы рефлексии...
- Бал-деем, пацаны!.. - так и читалось на разубранной художественно физии над бабочкой. Мы молодые хозяева земли и жизни в разных проявлениях... И пошло-поехало нахальство - какое они поколение next, первое у нас такое свободное... Пошли эти кивки и гримасы, эта свобода рук мухлевать, знаки, радости узнавания своих своими. Свобода воровства не свобода, дети. Она из-под пахана - и вам это прекрасно известно. Как сказано в той же ИСТОРИИ. Не отсюда ли и блиц пародия Губайловского: ... за пахана у них поначалу был Эпштейн... Но не блеск пародия. Неудачная. Пародию тоже уметь надо, и еще как. И не поначалу, и не за пахана. За пахана полез быть Рассадин, о чем см. там же. А Эпштейн - что - сявка шустрая, ко всякой бочке затычка - уж если здесь мы с вами так изъясняемся....
Какая ни есть, эта наша свобода была наша работа: мелкая, хуже вышиванья - по Шварцу. Долголетняя. Но не их работа и не их свобода: на них она бухнулась готовая, и малость пришибла. Им бы хоть чуть очухаться, а они - веселиться... И такой присвоенной свободой сразу и повязались в систему. Освоб Ожденные, как бывают ос Ужденные. Они были на баррикадах... На тех баррикадах и мы были, представьте себе. В такие-то числа. Там, где вы. А вот на бесчисленные - с такого-то - пятьдесят такого-то года, где мы - на эти вы опоздали. Извините.
Повязались именно что воровством нашего места, проделанным прямо по мандату или под покровительством, по доброму согласию старой системы с новой, кадровых работников и кедровых. Были в офисе и стали в уверенности. В порядке. В сауне. С Гусем, с Пархомом - и все путем. Коридор-кабинет-мандат и оп-па папа: порядок. Цели более или-менее, задачи - пацаны на раздаче. Бить некому.
Метод взят вообще-то у Оруэлла - как прикормили шавок-сявок, да и спустили вдруг на поколение рast. А Оруэлл списал с чисток Партии комсомолом в 20-30-е.
Не юность-возмездие, но юность-репрессия... И провокация. Сравнительная юность: сравнительно с нашим братом. Но как раз это-то от них и требовалось.
Юность-новость-смелость-сменовость эта педалировалась нещадно. "Дадим бой концептуализму!" - кедровские выкрики 80-х. Это нашему брату бой. Стремглав уже устаревшему в строгой изоляции, полной ни для кого неизвестности до плачевной отсталости от метафоризма... Наспех ладились карусели-затеи, колесо смеха с суперротацией манифестов, целых направлений: за метаметафористами да с иронистами раскручивались и куртуазные маньеристы - вот где смеха колесо, так смеха... Литинститут ударно за все за лет 60 наверстывал-модернизировал производство; неслыханные творились свершения: в темпе-в темпе налаживался выпуск аж целых школ, готовых методов; наш советский авангард под водительством Кедрова. Наш советский тихо отсыхал, но не Кедров: Парщиков блеснул метаавангардизмом аж в Стэнфорде и на ТВ в фильме Черный квадрат. Сопровождая показ картин горкомского авангарда своим, литинститутским. В фильме - по обстоятельствам: будучи счастливым тогда супругом создательницы фильма О.Свибловой (прошедшей тут же на ура в директора Дома Фотографии), а в Штатах - по кедровским связям без проблем с какими-то джентльменами науки. Без проблем джентльмены, естественно, тут себя показали нормальными лодырями и халтурщиками. Без проблем так и сидели бы в Стэнфорде. У нас-то ведь тут именно что было не без проблем. В том и специфика. Но тогда было хоть без джентльменов.
А где вот, интересно, был тогда Губайловский? Не видел, что кругом делается? Где были эти корифеи-академики постсоветской тусовочности, более менее известно. Тут же и были. На все на эти комедии эти академии глядели, стало быть, в-ленинский прищур, малость так: наперекосяк. И примеряясь: а почем...

Ну и что, Губайловский считает, так косить - теперь норма? Кто пальцем ткнул в блатные дела, того нА смех: мафия! мафия!.. Назовем вещи своими именами...
Ох, Губайловский... Всеволода Некрасова насмех поднять, уцепишись за ЖИВУ ВИЖУ - думаете, подъемное это дело будет для Губайловского?.. Ну-ну...
А полный цирк с научным руководством ? С интеллигентным сервисом...
Считайте, одномоментно, как из мешка высыпали на наш этот авангард целый десант больших осмыслителей и понимальщиков: пособить тут навести, наконец, порядок... Ну ладно, Сергей Сергеич, Дмитрий Сергеич и т.д. Видно, что люди не в теме, как говорят, но люди почтенные. Что-то сделали там у себя, где-то еще, в другом месте. Хотят - пусть же и тут скажут, что хотят. Пожалуйста. Ну, не видят чего-то люди. Ну, всего же и никто не знает, не видит. Ничего. Спасибо за заботы и всего наилучшего. (И все-таки, словно им уже сказал кто-то, что тут в нашем деле и знать нечего и понимать не в чем - как будто это изначально известно, условие разговора. Как будто, извините, вот только их тут и ждали 30 лет. Ихних вердиктов. Извините еще раз, таких условий мы не принимали. С Никитой Сергеичем вождем в беседы не вступали. А вы ни с кем нас не путаете? Вроде А.А.Вознесенского...)

К слову: какого-то жесткого неприятия поэзии Вознесенского, как Губайловский пишет - в целом без исключений - вроде за собой я не помню. Вот позиции - да .
Слушайте, но Эпштейн-то разве Дмитрий Сергич? Да хоть и Сергей... Все-таки... Это-то откуда? Что Эпштейн, сделал, что знает, что умеет Эпштейн, в чем Эпштейн и чем себя показал? Выскочи такое спонтанно где-то в оттепель 50-х, еще бы было понятно: в той каше тоже чего только не булькало. Но за 30 лет-то в нашем котле!.. что-нибудь тут, да уж как-нибудь там, да поспело и отстоялось...

Но это-то и не устраивало - именно - не устраивало дружно, как старых к адровых, так и новых к едровых сотрудников. Обидно было и мешало, препятствовало...

Нет, Губайловский: именно о месте и речь. О нем-то, месте, исчерпывающе высказался и букермекер Рассадин, когда хотел разом убить цитатой все искусство без разрешения... Убил себя, понятно: принес в жертву тусовке... Цитатой именно что " Тень, знай свое место "... Что, и это проглядел Губайловский? А это же эпиграф был ко всему воровству 90-х в нашем деле, воровству нашего места. Девиз. Скрытый пароль. И сигнал: лежит плохо, бить некому.
Один такой рассадинский суицид - симптом, можно бы сказать, общественной невменяемости. Сдурелости. А эпштейнат, интеллигентный сервис, десант наглецов-понимальщиков на наши головы - уже продукт невменяемости. Похоже, как партийные кадры руководили сельским хозяйством. Но те кадры хоть понятно, откуда, как на это хозяйство спущены. А эти-то откуда тут вдруг учить нас в нашем деле, наставлять и расставлять по местам? Темные, но ученые... С какими-то дипломами бывали и комиссары. И в таком количестве - в литературе, искусстве... Да кто сказал этой шпане-смене, что они сейчас тут будут молодые хозяева нам на месте Партии?.. Мигнул, призвал и предоставил им открывшиеся возможности? Правда, - кто? Откуда? Из какого мешка? По-моему, интересный вопрос. Делать вид, что его нет - не ответ...
В изо-искусстве, деле более хлебном в принципе, явление особенно выражено: все помнят знают железно борзую когорту кураторов, вмиг обеспечивших науч.трудами-потугами и орг-деяниями тут вполне уже практическую смерть искусства и смерть автора как эксклюзивно актуальное явление и стряпавших всю погоду лет на 15 и больше. Блокаду кого надо, приготу-кабаковину-куликовину и полное тотальное черт знает что как принцип: от говна Бренера до светлого образа писателя Ерофеева Виктора, бессменно дежурного по 5-й кнопке и без устали там coolюлюкающего.

И от того самого молчка Лианозову с фактическим его шельмованием в желтом, мокром на вид журнале, до бешеной раскрутки supercool выставки фото престарелых психбольных в исподнем минимально. И устаревшем морально... Программно хамской выставки - в простом, технически точном смысле слова. Иначе и не скажешь, если вспомнить: хамов хамами зовут по имени персонажа из Библии, coolюлюкавшего над наготой родителя. Да. Черт знает что. Таки знает...

В общем же, элементарная провокация. Если вещи называть своими именами ... Когда-то в ходу была застольная шутка: длинно-путано рассказывается якобы восточная сказка с шахами, принцами, принцессами, визирями и отрубанием голов всем всем всем - а в конце тост: - Так выпьем же за советскую власть, которая прекратила эти безобразия...
Так давайте же не будем все-таки пить за советскую власть, хоть таких безобразий она и не допускала. Допускала и не такие. Мы помним. Но мы-то не будем, а вот...
А, может, и сами не будем давайте - хотя бы приветствовать? - А мы-то где же были?!. Как крикнул рядом со мной в зале Третьяковки художник. К сожалению, не знаю, кто. Разговор шел об известной провокации Тер-Оганьяна. Т.наз. казаков поощрил т.наз. суд: хотите - громите экспозиции... Суд, что говорить, себя показал. Но казаки казаками, а говнюки - говнюками и безобразия - безобразиями, а не новейшими течениями в современном искусстве. И безобразия часто тупейшие...
Авторучки надо отбирать у таких людей... Как говаривали, когда не было еще компьютеров. Говорили те, кто, как я теперь понимаю, компьютеры тогда и ладили.
- Что вы, что вы: давать, только давать! Ручки, кнопки, рычаги. Бразды и высоты... Из первых в когорте Е.Деготь, отличившись как паскудной выставкой, так и шельмованием, курирует проекты Москва-Берлин, Берлин-Москва. Да coolи же...
Нет, Губайловский - что за когорта без сплоченности рядов. Какая команда без повязанности. Якудза-мафия-каморра-кодла-хевра-бригада КЛАВА - как хотите, зовите. Называйте, веселитесь - только без меня. Это, знаете, слова, они - на выбор. Допустим, вам их и знать. А вот эти дела - это знаю я, на своей шкуре. Лучше и дольше некуда. Тут не вам меня учить, да и никому. Стаж в нетях - в самиздате - сами же сказали - у меня, как ни у кого. И это было без выбора. Давайте же и без дураков.

Меня нет
мне шестьдесят пять лет
ячто
шутки шутить?

Сейчас мне уже больше. И не стоило, ей-богу бы, Губайловскому учить меня ни хорошему тону, ни вообще жизни... Шутки мне шутить-людей смешить, или что.

Собственно говоря, не мои заботы, что за дела у Губайловского с тем же Новым Миром или адресатами моих задушевных высказываний. Какими-то из них. Да конкретных дел может и не быть. Возможно, вскинется Губайловский: как так - суют его в какие-то команды-компании, а он так любит стоять-держаться сам по себе... Редко кто стоять не любит сам по себе. На виду, красиво. Неплохо так же еще самому по себе и думать, и действовать, а это уже не всегда получается. Повторю: и чем искренней Губайловский, простодушней - тем, значит, хуже. Поскольку не оставляет надежд. Как не оставлял их homo soveticus в целостной модификации. К счастью, все-таки по большей части мифической...
Думаю, и зельц-рецензия Губайловского по рецепту за здравие/во упокой через раз - продукт специального социального заказа. Будем думать, что не осознанного, хотя проще предположить - традиционного редакционного. Но тоже прискорбный продукт, даже тем более; тем уже, что говорит о реальности такого именно социума-пандемо-ниума со своим уже устоявшимся сознанием наизнанку, идеей блата-нежити как нормы. А отплюнься - изобразят такой треск и вой, и правда будто подняли на смех...
Они уже везде, они уже - экспертное сообщество. VIP-шпана. VIPа типа Вия... А тебя тут нет их трудами, и не будет, пока их это устраивает. Они уверены. Для них это - уже само собой разумеется. Картина Мира. И Губайловский - уже часть Ее.
Статье Губайловского в Новом Мире - год. Я же с ней ознакомился совсем недавно, когда пожаловала статья и в РЖ. Потому и отвечаю только сейчас. Но с год назад ко мне заявился один дуралей в возбужденном состоянии и просто принялся на меня орать: дескать, я тут все еще чего-то там выступаю, подымаю шум и не понимаю, а люди-то уже все смеются, уже все-все-все и все-все-все поняли, увидели, прочитали в настоящем журнале наконец серьезную настоящую критику на эти ваши все и т.д...

Еще раз дуралей заявится вряд ли. Но только сейчас я понял, что его так ушибло. Он прочел, как называется журнал: НОВЫЙ МИР - и принял сигнал. Принял за чистую монету. Увидел сурьезное, внушительно-воспитательное выражение лица автора статьи и получил подтверждение: перед ним - авторитетное мнение. Общественное... Общее... Уловил хихиканьки, и в резонанс захихикал, и так и понял: с этим вопросом - все. Теперь покончено. Приятно, и солидно, и с легкостью, и в доводы особенно не вникая. Мнения дуралея, собственно, дело дуралея, но когда перед тобой толща, массив таких вот мнений под копирку, если можешь ответить - просто технически - лучше ответь: всегда есть неплохой шанс из-под толщи не выглянуть опять долго-долго... И какой же дуралей не от лица общественности... Дуралей - сила...
С одной стороны, визит дуралея - факт моей биографии. Я понимаю. С других сторон, дуралей же - не один дуралей. А все та же безразмерная тотальная туфта, липучая-могучая, какую наваливает-раздувает дружный поневоле Союз Советских Приятелей: союз тех самых советских кадров и тех самых постсоветских воров. И не барахтаться тут никак не выходит. И не прогневайтесь, Губайловские. Советская власть клонировала постсоветскую сволочь; и они ладят. Но мы и власти не очень-то в рот глядели в свое время. Теперя время же безраздельно все ваше... Вы точно знаете? Ведь и вся манера новомирская, по сути - все на той же базе: советской формуле нигде, дети, как в Новом Мире... Ну, а хоть и мы вот с вами сейчас - разве же мы в нем?.. Не обратили внимания? Да я в него и соваться не собираюсь, в гости к Роднянской. Бывал, будя. А ведь все тот же навык, тон: настоящая-большая литерату-ра аж 100 тыщ тираж, вразумляет маленькую, тираж 5 штук на машинке... Другое дело, что читателей у Некрасова немного (что ему конечно очень обидно по-человечески); но мне кажется, по-другому и быть не может. Другое дело у Губайловского: тут читателей - пруд пруди... Но что по-другому будто и быть не может - мне нет, не кажется. И лет уже 50.
По сути, это все те же старания задавить тоном, манерой. Довольно, кстати, средней. Нет фактов, аргументации - дави, кроме тиража, фактурой и интонацией. Они-то фирменные; не свои, но как настоящие. Как у больших. Казаться как настоящие - вопрос жизни. И когда казаться не дают, манеру дутой солидности не поддерживают, не принимают, как настоящее сообщество возмущается до глубины. Негодует.
Блатное воровское сообщество, промеж себя порешило: оно теперь экспертное, респектабельное. Все шито крыто зарыто - чтобы и никаких проявлений шевелений.
Во всяком случае, комсомольцам-добровольцам, охотникам на то место, где непорядок, где кто-то отрывается из-под завалов самочинно, всегда кинуть еще лопатку-совок, чтоб не портилась достигнутая сейчас ровность поверхности, удобная коллегам - таким активистам, такому пионеру, получив таки навстречу камешек-другой в нос, не приходится ни обижаться, ни удивляться. Да еще приговаривать такое что-то заботливое: - А дай-кося вот я тебя сейчас ка-ак зарою! В теплую землю...

Ну что за тон, извините. Хоть грозный, хоть милостивый. Скорей, правда, глумливо-милостивый: опять же, назовем все, как оно называется... И вещи и качества. Когда упорно делают вид, что в книге нет того, о чем книга, и по десятку раз заставляют долбить одно и то же, до хрипа, вроде как для смеху, потехи - а ну давай, давай, напрягайся, а мы вот не хотим, и не слышим, не услышим, и никто не услышит: мы знаешь, кто? Мы теперь - широкие массы! - это в конце концов, иначе как попытками издевательства не назовешь. Хотя бы при этом и сохранялось самое разлюбезное выражение лица. А то и хуже - ласковенько-заботливое, как с дитятей.

"... одни только виноградные косточки. Чтобы они дали всходы, нужно их зарыть в теплую землю со-знания и со-чувствия. И нужно еще терпение и мастерство виноградаря. Людей, которые готовы и способны на это, в принципе много быть не может, и тем более стихи Некрасова должны стать объектом самого..." и т.д... Гос-поди... Нет, забот-то, забот... Ну куда со-чувствия столько и по-печения. Печения- по... рецептуре Губайловского: из виноградных косточек. Текса, кекста. Попечений и распеканцев. Благостных, почти величественных, от лица большой-большой, настоящей литературы, широкие массы дуралеев чтоб чувствовали... Когда все просто же так: чтоб не было таких забот, какие были, забот ровно наоборот: чтоб не было таких забот, чтоб нас не было...
Куда столько, терпения, заботливости, рвения к лелеянию. пеленанию попечению и прочих просто ангельских чувств и качеств! Куда же проще, экономнее не брать было бы таких забот и попечений в обратную сторону - не опекать хоть того же Всеволода Некрасова, как форварда опекает защита, когда открыто вяжет, ставит блоки и просто бьет по ногам... Не опекать хоть таких опекунов, когда доходит и до ответа опекунам...

До того просто... Что к ногтю могут взять, ткнуть в твои блатные делишки еще при жизни - такого опыта примеров просто нет, этих генов не могла передать система системе. И большая-настоящая со всеми дуралеями воспринимает такой случай как нарушение каких-то законов природы. Дуралей бурно булькает. Губайловский (необязательно Губайловский лично) хочет быть профессионалом. И, пока может, помалкивает. Глухо, плотно. Как в Литмузее 91. Пока может держать случай за маленького, за самиздат. Или думает, что может. А держать получается, похоже, хуже и хуже... И тут и вовсе в дело идет что-то уже елейно-лилейно-лелеятельное...
У-тю-тю... Какие мы у нас холосенькие, как у нас читателей немного-немного... Как нам по человечеству не посюсючувствовать: маленькие мы, элитарненькие. Ну ну не шуми, не брыкайся. Ай-ай, нехорошо... А как мы себя вели с большими дядями, мы как разговаривали, а?.. То-то деточка. Будь умницей. В следующий раз. В другой жизни.

Я вам не дитя. Извинитя, я и сам - дядя. Вряд ли меньше ваших уже давно. А дитя, так не вам, не ваше. И умницей по-вашему быть, влезать в тусовки больших - шпаны большой - хоть и в новый Новый Мир - явно мне поздно. И противно. Сам не лезу и другим не советую. Обошелся, обратите внимание, и без этого; и, как видите, обратить внимание таки пришлось- хоть вот и вам, хоть и с таким вашим выражением лица... И что здорово таки опоздал в итоге журнал НОВЫЙ МИР на автора Вс.Некрасова - факт биографии скорее НОВОГО МИРА. Не стоит факт на других переваливать. Ни в коей мере ни в какой манере. И выражение вашего лица лучше вам бы при себе и оставить.

Лица необязательно лично Губайловского - лично Губайловского, простите, я и не знаю. В лицо могу и не признать. А по-настоящему уже проблатненной системы, чье выражение рыла Губайловский взялся озвучить. Выражение возмущения, простейший рефлекс большого, настоящего седалища, усевшегося по-наглому, как выясняется, на ежа... Нет, еж - не я, Всеволод Некрасов. Еж - он побольше будет. А я, надеюсь, имею честь его быть не последней иголочкой. Не скрою: и удовольствие... А в ту же точку долбить, если так на этом настаивают, я, так и быть, готов сколько будет угодно. Доставит ли это удовольствие тем, кто настаивает - другое дело. Не мое дело.

И с видом большой науки идти против азбуки - дохлый номер, Губайловский. Азбука мешает - не значит азбука виновата. Азбука азбучна: сперва простое, а сложное уже на этой основе. Какой бином, пока 2х 2 у нас ~ Х и зависит от обстоятельств... Сперва посчитаться извольте с грубейшей очевидностью, простыми фактами, а там уже и вдавайтесь в нюансы, если охота. Иначе нюансы-пасы-елейничанья пополам с ерничаньями рискуют глядеться просто сомнительно. Если не несомненно. Увы.

"А то с поэзией как с кооперативами, как со все остальным: вперед выходит связанный с той же властью, системой - и прихватывает еще и новую. Или помешаем такому расширенному воспроизводству власти, или..." - это дальше в том же письме 89. (Письмо - в "Справке" 91, где собрано был и мой тамиздат по-русски ~ 4-5 п/л.) Напечатали письмо и в МК, но уже сильно позже даты получения...
И сегодня, накануне 2004 - то самое или и есть. Привет из или. Гнили тут, гнили... А вот насчет до полного беспредела - на наш взгляд - да, выражение подходит. Как раз для этого самого уже элементарно скандально криминального или. Блатной гадюшник, вывалившись из советских рамок, из колючки, разбухает неудержимо, но по качеству гадюшник был он и тогда тот же, и, действительно, эти три шустряка этим своим предприятием, академией своей этой российской словесности момент означили просто простодушно: Давай-давайте!.. Бить некому...
Недра - там дела подземные, темные. Искусство-литература - все таки на виду по природе, как ни мути, ни ври, ни темни. И я бы не исключил, что если не я сам, то хоть и Губайловский еще увидит, как и правда пытается отмываться уже от этой инициативы кто-нибудь из трех шустряков - очевидно, кто поумней... Да и сейчас уже давненько вроде не попадался при каком-нибудь из славных имен и гордый титул: член... Или это мне так везло?.. Правда, я и с именами этими встреч давно не ищу.

Невменяемость как ось, структурный принцип. Дурацкая советская сбитость с советского дурацкого панталыку. При том, что эти все друзья, сигналя друг дружке терминологией, по фене, сразу друг дружку понимали и не теряли координации, держась заодно - стеночкой против нашего брата. Вспомним, опять же, Лианозово в литмузее, где душ набралось по крайней мере 15 единодушных - и это только отмеченных. Что тут - инстинкт, а что расчет, сговор, организация-централизация - пусть расследует, кто если захочет. Но что и Всеволод Некрасов и те же все Лианозовские программы имели перед собой явно не случайно чем-то кем-то как-то повязанную кодлу - ну что на это можно возразить, Губайловский? Мало-мальски правдоподобное...

Или выставленные в лимузее 91 Булатов, Васильев, Вечтомов, Инфантэ, Кропивницкие, Мастеркова, Немухин, Потапова, Рабин, Рогинский, Соков - они что - недостойны вдруг все как один оказались внимания этой освоб Ожденной прессы 91? Физически уже заявившейся туда в лице своих звезд, пришедших на выставку - т.е. и отдельных забот внимание не требовало...
Список этих звезд этой прессы по именам и органам - хоть и в том же ЖИВУ ВИЖУ.
Уже во всем сознании своей сплоченности и, как казалось им, безнаказанности... Гляньте хоть в "Пакете" мою беседу с Натальей Петровной Золотовой из "Курантов": Ну и что, если вы это все напечатаете? (Это про их делишки. В.Н.) И тиражом каким: тысяча? Три?.. Ххаа!!!... А у нас тираж - триста тысяч! .. Ну, классика же...
Мою поэзию 30 лет держали в нетях ... (такие-то) , плюс 15 лет - ... (другие такие же) , как пишу я в одном письме-обращении. И это уже факты, а не эмоции. И цифры. За вычетом эмоции, Губайловский. В стерильном виде. И не реклама. И если факт уже теперь годится и для рекламы - условно рекламы - кто же виноват, если реклама эта чем-то кого-то (Вас) беспокоит, раз столько времени так не беспокоил сам факт...

А с эмоцией если - тогда " советские кадры + постсоветские воры". Можно и так.

"Всеволод Некрасов пишет: "Чувствую себя безусловным чемпионом по замалчиванию меня как автора." За пахана у них поначалу был Эпштейн. Он начал эту компанию по неупоминанию. То есть упоминанию кого угодно, только не Некрасова."
Нет-нет, - и даже наоборот... Тут уже не в неупоминании дело: как раз в упоминании. В упоминание запишу... Тут уж я не могу... Как хотите, а я просто скажу: вы что же врете, Губайловский? Ведь заведомо уже прямо врете тем, кто не читал ЖИВУ ВИЖУ:
Кажется, что такие стихи, сплошь пестрящие "того", "это вот", "так ведь", "ну и" мог бы писать Ака-кий Акакиевич. Это словарь бедного человека, маленького человека наших дней, завязшего в бурчащей невразумительной словесной каше, состоящей из канцеляризмов или превращающей в канцеляризмы даже такие слова, как "весна" или "синий": они повторяются в одном стихотворении по 10-20 раз, тоже превращаясь в абстрактный элемент речи, в союз или частицу. Поэзия Вс.Некрасова - это поэзия служебных слов, произносимых с небрежностью ворчуна и настойчивостью заики. Угасающая, иссякающая, задремывающая речь
Вот таким вот упоминанием - практически первым, а, верней, первым здесь вообще появлением в не детском издании, в настоящем, серьезном и т.п. толстом литературном журнале ОКТЯБРЬ #4 1989 обязан М.Эпштейну Вс.Некрасов. Рекомендацией публике... Аккурат за 30 лет тогда стажа, считая с "Синтаксиса" 59... Что-нибудь неясно?

...Дыша огнем упоминаний...

" Дыша огнем во пинсоманий..." вместо воспоминаний - так напечатали Брюсова, и никто не удивился: декадент, ну что вы хотите... Но В.Я.Брюсов тогда остался очень недоволен. По-моему, недовольным оставаться у меня оснований куда больше...

Примечания:

1 Правда, сам Всеволод Некрасов, один из крупнейших поэтов нашего времени, но человек, мягко говоря, со сложным характером, так и остался в тени.
Андрей Ковалев. ЭСКИЗЫ К ОБЛАКАМ. (Выставка Эрика Булатова в Третьяковке Газета ╚Вести╩ 27 октября 2003 года.
Не стоит, думаю, вдаваться в то, как приятно Всеволоду Некрасову, что Андрею Ковалеву показалось даже, будто Всеволод Некрасов один из и т.д. Да нет, конечно спасибо Ковалеву и газете ╚Вести╩. Слов нет. Про Булатова написали толково. Жаль, мало. И разговор тут совсем другой, чем с Губайловским и ╚Новым Миром╩. Но
1. По-моему, не обязательно быть и одним из крупнейших, достаточно быть одним из участников семинара Шейнкера (едва ли это совсем одно и то же), чтоб не терпеть мне того, что проделали со мной другие участники. Мной поименованные. (Михаил Шейнкер сам как раз не при чем). А это только один пример, как оставляют в тени┘ Техники этих дел┘ По своей охоте сам в тени вроде не оставался. В том числе и во времена КГБ.
2. Когда пишут про кого-то в газете, что этот кто-то ╚человек, мягко говоря, со сложным характером╩, согласитесь, это и значит, что от такого √ подальше┘ Мягко говоря, но категорически утверждая┘ Спасибо.
Хотел бы сказать не менее категорически: я √ вменяемый. Ей-богу, я пока адекватный. Всё ещё. И дело со мной иметь можно √ если без подлости. Что проверено неоднократно на практике. Если у А.Ковалева есть, как он считает, какие-то конкретные причины думать иначе, то мне это очень неприятно, и мне хотелось бы, чтоб А.Ковалев прямо их и высказал. Вразумительно. Безо всякой иронии, я был бы признателен. Может, я где и правда дал маху. Но не исключено, что некоторого маху дал все же здесь сам А.Ковалев. Чтоб не нарушать принятого тона, в мягкой форме причинив все-таки явный ущерб моей, как выражаются бизнес-люди, деловой репутации. От бизнеса я далек, но свои какие-то дела бывают и у меня, и репутация бы авось еще пригодилась.

       
Print version Распечатать