В защиту гламура

Понятно, откуда он берется - из извечной человеческой тяги к красоте и достатку. К роскоши и беззаботному времяпрепровождению. К абсолютной чистоте как отсутствию какой бы то ни было - моральной, физической, духовной - грязи, болезни и цинизма. Никакого двурушничества, никаких задних мыслей, никакой - пусть даже и самой расхорошей - подоплеки; все на виду и все по-детски просто.

Недаром с французского "гламур" переводится как "блеск" или "миленько" - именно так, с уменьшительно-ласкательным "-еньк". Язык гламура, если вы замечали, - это вообще детский язык. Сплошные уменьшительно-ласкательные суффиксы: ручки, ножки, плечики, глазки, ушки, трусики! Как будто говорящий на гламуре заговаривает себя (ребенка) и всех других (взрослых), как маленьких детей, подсюсюкивая и нежничая или даже лепеча: в мире все хорошо, никаких войн и проблем, все счастливы и здоровы. За это, к слову, его - гламур - и недолюбливают: за закрытые глаза и уход от брутальной действительности, который расценивают как глупость.

Однако глупость глупости рознь: в одном случае - это тупость, недостаток ума, в другом (как в случае гламура) - это наивность, избыток простодушия и непосредственности. Как у ребенка.

Уход (побег?) от действительности тоже может быть разным, но, каким бы он ни был, это всегда уход в сказку, мечту, утопию, в "золотой век" - то доисторическое время, когда все было хорошо и никому ни о чем не надо было заботиться. Когда - как в раю - бутерброды, словно доисторические груши, росли прямо на деревьях, только успевай срывать и есть, и никакой ответственности: за тебя (Бог ли, природа) все решат - когда что делать и т.д. А ты только живи и наслаждайся красотой и ощущением счастья - гламур? В переводе с английского "гламур" и есть "чары". А в переводе с русского - "роскошь".

"Миленько", "чары", "роскошь", но главное в гламуре, конечно, красота. Большой вопрос: стремление человека (шире - любого живого существа) к красоте - инстинктивно? То есть заложено в программу его жизнедеятельности или нет? По Канту - да, заложено, и если с ним согласиться, то, значит, любой человек, даже мужчина, гламурен. В разной степени, в зависимости от того, с какой регулярностью меняет носки, чистит зубы, расчесывается и вообще в целом следит за своей эстетической привлекательностью, за тем, как он собой украшает окружающий мир.

"Красота" - давно ли мы смотрели определение этого слова в словарях? Ожегов (словарь для домохозяек - куда проще?) говорит, что "красота - совокупность качеств, доставляющих наслаждение взору, слуху, обонянию, осязанию". Все чувства человека, которыми он располагает и которыми взаимодействует с окружающим миром, считывают с него информацию: полезно - не полезно, опасно - не опасно, жизнь или смерть. И, стало быть, красота - это (во всяком случае, в норме и идеале, а не в перверсивных состояниях) критерий, гарантия полезности, безопасности и жизни. Продолжения жизни, рода.

А что, и это тоже большой вопрос, самое красивое на свете? В мире? В человеке? (Ведь человек, это известно, и древний, и нынешний тоже, воспринимал и воспринимает, часто не осознавая этого, весь мир через свое тело.) Этимологические словари указывают на связь общеславянского krasa с индоевропейской основой krot-s- > kros-s > kras, что в некоторых языках значило "печь", да и в древнерусском "крада" - огонь, священное пламя. Жилище человека - прообраз мира, мир - прообраз человека, его тела. Где у человека горит священное пламя, где у него печь? Где-где? Понятно где! Ведь и то слово, что первым приходит на ум, тоже образовано от печи: "пещь-та" (где а - определенный артикль; говоря современным языком - "та еще печь"). Известно, что русский (да и любой) мат насквозь сакрален, ритуализирован и мифологизирован - в этом, собственно, его функция и смысл.

Жертвенный огонь, в котором сжигаются вся скверны и грехи и который при неправильном употреблении - не вовремя, не с теми целями и мыслями, с грязными намерениями, без соблюдения определенных ритуалов - может привнести в мир еще больше скверны и греха. Сакральное-нечистое - до упадка мифологического мышления и рационализации человека - было одним и тем же, с общим смыслом - неприкасаемое.

Так и печь - очаг, самая священная часть жилища (потом функцию сакрального возьмет на себя красный угол с иконами, но это будет так - машинерия-механика), - может, если не проследить за исполнением всех ритуалов, и обжечь, и отравить угарным газом, и, выбросив уголек, сжечь жилище со всем и всеми в нем находящимися дотла. Зато, если все в порядке, на горящие угли, на огонь можно смотреть часами, наслаждаясь его абсолютной красотой, и греться. И впадать в ступор, в абсолютный покой, в состояние зародыша в утробе матери.

Собственно, абсолютная красота и есть абсолютный комфорт и покой, и, как показал Отто Ранк в "Травме рождения", человек всю жизнь помнит, не осознавая, полную защищенность себя-плода и свое состояние безмятежности в утробе матери и всю жизнь мечтает о возвращении в то состояние: все его действия, все творчество и вся культура говорят об этом.

Вот и гламур - с его отчетливо детской дискурсивностью и наивом, с его стремлением игнорировать любые проблемы и культивировать абсолютные красоту и здоровье, с его утверждением как высшей ценности безмятежного и беззаботного существования - один из способов, самый простой, прямой и доступный, достичь состояния плода в утробе, вернуться в рай.

       
Print version Распечатать