Томас Джефферсон, выдающийся американский просветитель и основатель Университета Вирджинии, ставил перед собой и решал задачи, исключительно похожие на те, что решаются нами сейчас. Ответ Джефферсона для эпохи конца XVIII-начала XIX веков был прост и убедителен. Американский университет, согласно его плану, должен быть констелляцией талантов, как среди преподающих, так и среди учащихся, а равно и управителей университета, избираемых на основе демократических процедурах академического самоуправления. Цель университета - восстановить целостность человека, его личности, гармоничность развития способностей, находящих применение в практической сфере жизни и в академических штудиях. Университету незачем доказывать экономическим и политическим кругам общества свою ценность. Она самоочевидна, ибо ценность знания самоочевидна для всех. Таков был просветительский дизайн. И он был принят и реализован.

В конце ХХ века другой южанин, профессор социологии из Университета Мериленда Джордж Рицер выступил с концепцией «макдональдизации» общества, ключевым моментом которой стала модель «МакУниверситета». Согласно Рицеру, университет превратился в чисто экономическую корпорацию, действующую точно по принципам оптимизации выгоды на поле производства и распространения продуктов знания. В отличие от своего великого предшественника Томаса Джефферсона, Дж.Рицер не выступает идеологом новой модели образования. Отнюдь. Он как социолог-теоретик лишь анализирует и фиксирует положение дел, а заодно и интерпретирует подлинные, на его взгляд, механизмы функционирования университетской системы.

Справедливости ради, надо сказать, что во времена Джефферсона далеко не все проекты американских университетов носили столь ярко выраженный просветительский характер (многие из них были весьма и весьма прагматичны). А равно и сейчас далеко не всё в американских университетах решается и интерпретируется по правилам макдональдизации и корпоративизации. Но, тем не менее, тенденция наличествует, и трудно ее не замечать, а равно и игнорировать.

Промежуточный вывод

Как в американской, так и в российской, а равно и любой другой национальной системе образования наших дней существуют просветительская и корпоративистская модели образования, они сосуществуют, переплетаются и конфликтуют друг с другом. Примеры этого многочисленны на всех без исключения этажах университетской структуры. От высших до низших.

С одной стороны, студенты и их родители практически никогда, за редким исключением, не ставят вопрос о научном качестве преподавания, а озабочены в основном тем, где их дети-выпускники будут работать и что нужно для получения хорошей работы после окончания вуза. (Об этом свидетельствуют многочисленные социологические исследования в различных странах.) Во многих случаях наиболее успешными преподавателями становятся те, кто живут многогранной жизнью за пределами университета, а это значит, умеют «предложить» (я не сказал: продать) свою экспертизу внешним пользователям, что в глазах студентов выглядит весьма и весьма предпочтительно и становится знаком качества и самого профессора и его предмета. О руководителях университетов не говорю, ибо в своем большинстве они, действительно, принадлежат к числу эффективных менеджеров, способных привлекать инвестиции и экономически поддерживать на плаву корабль университета. Просветителей среди них мне приходилось встречать крайне редко.

С другой стороны, чисто академический и просветительский этос не только не умирает, но продолжает существовать, в им же самим созданных нишах и оранжереях. Из года в год на студенческих потоках сохраняется приблизительно одна и та же пропорция «яйцеголовых», в основном мотивированных на науку и не очень озабоченных поисками будущей работы (но, как правило, в итоге находящими прекрасное применение своим способностям в практических сферах). Этой пропорции, в общем и целом, соответствует и пропорция «тех» и «других» в преподавательской среде. Что касается университетских лидеров и управленцев, то они, как мне кажется, в точности повторяют модель, предложенную Джоном Райдером. А именно, им приходится балансировать на трех «китах»-функциях - академической, экономической и политической. И любая диспропорция в этом равновесии может привести к необратимым последствиям. Короче, управленцам и университетским лидерам в наши дни не позавидуешь.

Сюжет третий: комбинация внутренних пропорций

Философия учит: истина конкретна. Как же складываются эти траектории и раскладываются коллизии в практике преподавания и дизайна учебных программ? На мой взгляд, это особенно наглядно предстает в сфере гуманитарного и социально-экономического образования. Одна из главных, если не главная проблема признается в том, как гармонично сбалансированный просветительски-корпоративный университет должен гуманитарно окармлять своих студентов, дабы они не превратились в чисто «экономического» человека, озабоченного исключительно материалистическими ценностями.

Наше время дает любопытный вариант трактовки гуманитарного знания и образования. Коль скоро мир представляется многим, особенно преуспевшим в построении карьеры, бесконечно россыпью потребительских возможностей, то гуманитарное знание становится одной из форм престижного потребления. Театральные постановки, концерты симфонической музыки, художественные выставки, художественная и гуманитарная литература и пр. превращаются в предметы потребления. Особенность потребления гуманитарного знания, в отличие от его многогранного освоения, состоит в том, что оно используется одномерно, одномоментно, однократно, исключительно по своим внешним (поверхностным) данным без проникновения в систему ценностей. Это, в свою очередь, влечет за собой гламуризацию гуманитарной сферы. Не только культура как таковая, но и сфера гуманитарного знания становится гламурной, то есть рассчитанной на бесконфликтное, интеллектуально необременительное, «гладкое», «вкусное» потребление, абсолютно не связанное с осмыслением содержания самого знания. Российские и мировые университеты быстро отреагировали на эту ситуацию введением многочисленных программ, в которых основную роль играют яркие, доступные по форме курсы, создающие у студентов-потребителей иллюзию проникновения в гуманитарный дискурс. Генри Торо говорил, что книги надо читать так же медленно, как они пишутся. Любые произведения гуманитарного знания, вне зависимости от эпохи их создания и жанра, требуют неспешного сопереживающего освоения. Даже если это переживание носит не эмоциональный, а интеллектуалистский характер. Гламурное потребление исключает это. Оно, по определению, предельно индивидуалистическое и отстраненное. Обсуждение деталей никогда не сопровождается рассмотрением ценностного фона. В этом смысле гуманитарные науки все чаще и чаще превращаются в инструкции по использованию продуктов в литературе, философии, истории, искусстве. То есть современное гуманитарное знание, тиражируемое в обществе, объясняет потребителям, как надо использовать то или иное произведение и каковы его реальные потребительские качества.

Реалия

Отступление гуманитарного образования и гуманизма как такового чревато потерей эффективности и самоуничтожением системы. Прагматизм, не уравновешенный гуманистическими ценностями, приводит к распаду любой системы. К сожалению, это становится ясным для членов системы, как правило, тогда, когда уже поздно восстанавливать систему из руин. Следовательно, воссоздание гуманитарного образования не есть проявление доброй воли, а императив самосохранения высшего образования как такового и отчасти общества в целом.

Востребованность гуманитарного образования – мнимая и реальная

Мнимая востребованность гуманитарного образования выражается в декларациях министерских работников, которые до бесконечности толкуют о гуманитаризации, но все сводят к перераспределению учебных часов и финансовых потоков. Реальная востребованность диктуется экономическими кругами общества, которые притягивают к себе 90% выпускников гуманитарных факультетов. (Подавляющее большинство выпускников гуманитарных факультетов стремятся войти в сферу бизнеса и реализовать себя в ней.) Однако здесь складывается любопытная ситуация. По данным рекрутерского агентства «Контакт» <www.kontakt.ru>, работающего с корпоративными заказчиками, замеряемые по процедурам карьерные качества лишь на 10% зависят от полученного образования. (20% - природная креативность, 30% - навыки, 40% - корпоративность.) Таким образом, даже в лучшем случае только 10% получаемых в стенах университета знаний, включая гуманитарные, идут в копилку будущей профессии. Остальное приобретается из других источников, прежде всего из практики. Исходя из этой тенденции, можно сделать два вывода: (а) сфера коммерции и бизнеса в основном не требует сверхвысокой подготовки; акцент переносится на природные данные, простые навыки и практику; в этом смысле широкомасштабное университетское образование, в том числе и гуманитарное, оказывается заведомо избыточным для целей корпоративного бизнеса; (б) бизнес-ориентированное общество не будет поддерживать затратную сферу, не приносящую явной пользы. Закон оптимизации прибыли никто не отменял. Как ни странно, решения в этой сфере принимают не корпорации и большой бизнес, а студенческие массы, быстро и динамично реагирующие на скложившуюся ситуацию и негласно выбирающие тот тип образования, который им нужен.

Социальные науки как гуманитарные науки

Социальные науки (социология, экономика, политология, социальная психология, социальная антропология, культурология) не суть гуманитарные науки. Но все социальные науки содержат в своем основании мощный пласт гуманитаристики. Таков был проект и такова его реализация в нашу эпоху. Социальные науки, лишенные, в том числе и в системе образования, гуманитарного содержания суть извращение первоначального проекта. Например, социология была создана Огюстом Контом исключительно для гуманитарных целей, а именно, предотвращения революций, раскрепощения сил человечества и аккумулирования сил эволюции общества. В современных условиях (за исключением сферы коммерческих технологий) социология выступает и как гуманистическая наука, защищающая интересы людей. Следовательно, нет необходимости призывать на помощь высокое и классическое гуманитарное знание. Оно уже содержится в самом социальном знании. Поэтому задача заключается в раскрытии этого унаследованного потенциала, подчас свернутого и скрытого, а не дилетантскому обращению к высокому гуманитарному знанию. Более конкретно: в рамках социологии, экономики, политологии и др. социальных дисциплин поднимать их ценностный и гуманитарный контекст, обнажать его - это и есть магистральный путь гуманитаризации социально-экономичского образования. Гуманитаризация на своей основе.

Финальные выводы

Итак, сфера современного университетского образования таит в себе весьма существенные проблемы, которые не могут быть разрешены одним мановением руки и одной, даже самой совершенной реформой. Институт высшей школы находится в сложном состоянии внутренней трансформации в постоянно меняющихся внешних условиях. И потому в споре о будущем университетов нет агнцев и козлищ. Мне кажется, мечты об университетах, как своего рода Силиконовых долинных, в которых сытые и даже перекормленные интеллектуалы-инноваторы буду рожать гениальные идеи и технологии, не только прекраснодушны, но и сомнительны во многих отношениях. Всякого рода изолированность от общества, зацикленность на собственном пупе (хоть в естественных, хоть в социальных науках) достаточно самоубийственна для науки. Важно другое: сохранить университеты как сферу свободной дискуссии, как самонастраивающуюся открытую систему. И это и только это, на мой взгляд, может быть гарантией развития университетского образования сейчас и на перспективу.