Табу на принципиальность

Заметки о Конституционном суде

На "Русском журнале" сейчас идет активное обсуждение Конституционного суда РФ, которому, судя по всему, сейчас предстоит новое испытание на прочность. Ознакомившись с опубликованными материалами, как преподаватель теории права, хотел бы поделиться своими мыслями о ситуации с КС. Недавно я побывал на защите диссертации, посвященной анализу правовых позиций Конституционного Суда РФ касательно разделения властей. Ровное и в целом не самое интересное обсуждение прервала странная фраза. Диссертант, негативно отнесшийся к ряду решений КС РФ, на вопрос: «А разбирали ли Вы аргументы, которые приводил Суд, вынося эти решения?» ответил: «Я с ними не согласен, потому их и не анализировал».

Как ни странно, диссертация была с успехом защищена. Однако проблема не в том, справедлив или нет этот исход, а в том, что сам Конституционный Суд, в начале 1990-х годов. являвшийся весьма заметной фигурой не только в правовом, но и в политическом пространстве России, сейчас превратился в непопулярную и, что хуже, всерьез не обсуждаемую инстанцию. Уважение к нему пропадает не только среди ученых и практикующих юристов, но даже среди студентов и аспирантов. Переезд же КС РФ из Москвы в Петербург, скорее символизирует внутреннюю эмиграцию, нежели тонкий ход по обеспечению беспристрастности 19 судей, крепнущей в их головах по мере удаления от первой столицы.

Тем не менее, Конституционный Суд по-прежнему обладает монополией на легальное толкование Конституции и по сути никто не должен понимать основной закон нашей страны лучше и четче, чем он. Кроме того, КС по-прежнему разрешает споры о компетенции между федеральными органами государственной власти, а также Федерацией и субъектами. По жалобам на нарушение конституционных прав и свобод граждан и по запросам судов КС проверяет конституционность закона, примененного или подлежащего применению в конкретном деле. То есть обладает весьма значимыми полномочиями, которые в реальности могут быть блокированы различными механизмами. В частности, таким нововведением, согласно которому, глава Конституционного Суда, как и главы Верховного и Высшего Арбитражного судов РФ, а также его заместители будут назначаться членами Совета Федерации по представлению Президента; срок назначения главы КС увеличивается с 3 до 6 лет. Данный законопроект, инициированный Президентом РФ Д. Медведевым, уже прошел сквозь Государственную Думу и теперь ожидает одобрения Совета Федерации, после чего будет подписан Президентом и вступит в законную силу. Таким образом, нынешний институт конституционного контроля претерпит весьма интересные и в целом печальные метаморфозы, что и станет логичным развитием т.н. называемого «мнимого конституционализма», о котором говорит А.Н. Медушевский.

Теперь глава КС будет назначен не самими судьями путем тайного голосования, а Советом Федераций, в который, напомним, входят по 2 представителя от 83 субъекта: по 1 от законодательной власти субъекта и 1 от исполнительной. Учитывая, что представителя от исполнительной власти назначает глава региона, а того, в свою очередь, утверждает заксобрание субъекта по представлению Президента РФ, то получается, что глава КС РФ впадает в большую зависимость от главы российского государства.

История метаморфоз

История создания Конституционного Суда весьма примечательна. Его первое заседание состоялось в январе 1992 года. Одним из первых громких решений стало рассмотрение вопроса о запрете деятельности КПСС и КП РСФСР, установленном Указом Президента РСФСР. Промежуточное решение по данное вопросу (сращивание партийных структур с государственной властью недопустимо, но и запрета на идеологию в демократическом государстве быть не должно) в тот момент раззадорило каждую сторону, но позицию КС в целом, спустя 17 лет, можно одобрить.

После этого Конституционный Суд продолжал выказывать принципиальность: его деятельность, вроде бы формально основанная на букве и духе закона, имела большой политический резонанс. Можно сказать, что судьи в переносном смысле полезли под танк, в 1993 году, объявив неконституционным Указ Президента РСФСР Б. Ельцина о роспуске Верховного Совета и Съезда народных депутатов… Спустя два дня после провозглашения такого решения деятельность Суда усилиями Ельцина была приостановлена.

Данная ситуация отчасти напоминает случай с Верховным Судом США в начале 19 века. Судьи также могли занять откровенно жесткую позицию по отношению к Президенту США Джефферсону, но поступили более мудро. В споре Мэрбери против Мэдисона суд занял позицию последнего – Государственного секретаря и соратника Джефферсона – и сформулировал правило: Верховный суд вправе рассматривать законы на предмет соответствия Конституции и ее толкование данным судом является обязательным для нижестоящих судов и других государственных органов. Тем самым, уступив в одном пункте, Верховный суд приобрел весьма важные полномочия.

Конституционный Суд не проявил столь продуманной сдержанности и поплатился за это потерей влияния. Если в 1996 году по так называемому «Алтайскому делу» КС РФ принял весьма значимое решение, закрепившее непосредственное избрание глав субъектов РФ за населением («высшее должностное лицо субъекта, формирующее орган исполнительной власти, получает свой мандат непосредственно от народа»), то в 2005 году по тому же самому предмету он высказал совершенное иное мнение, признав соответствующим Конституции новый порядок утверждения кандидатур глав субъектов. В соответствии с ним, гражданин РФ наделяется полномочиями высшего должностного лица субъекта РФ по представлению Президента РФ законодательным (представительным) органом государственной власти субъекта РФ.

Заседание по данному вопросу носило гротескный или даже, пользуясь терминологией Мишеля Фуко, «убюэскный» характер. Один из очевидцев воспроизвел полемику участников:

«Надеждин: Мизулиной: Вы сказали, что назначенные губернаторы работают лучше, чем избранные. Цитата: «губернатор месяцами пьянствует». Назначены 42 губернатора, все кроме пяти - прежние. Назовите хотя бы одного губернатора, который после переназначения перестал пить.

Зорькин [Председатель КС РФ]:Суд снимает этот вопрос при 1 голосе против».

Но при вынесении решения Суд руководствовался не вопросами социальной гигиены, а, например, следующим доводом: «Российская Федерация на каждом конкретном этапе развития своей государственности полномочна самостоятельно корректировать установленный ею государственно-правовой механизм». Исходя из этого, Конституционный Суд может изменять собственные решения «с тем, чтобы адекватно выявить смысл тех или иных конституционных норм, их букву и дух, с учетом конкретных социально-правовых условий их реализации, в том числе с учетом изменений в системе правового регулирования».

Иным весьма интересным аргументом стало весьма парадоксальное заявление, о том, что «по своему статусу это должностное лицо [губернатор] - в силу принципа единства системы государственной власти - находится в отношениях субординации непосредственно с Президентом Российской Федерации». Насколько спорно данное заявление можно спорить довольно долго. К примеру один из двух судей КС РФ, заявивших особое мнение, считает что из довода КС РФ следует, будто «самостоятельная ветвь исполнительной власти субъекта Российской Федерации просто превращается в подразделение федеральной структуры».

С одной стороны, логично, с другой – очень странно, почему диссертант, упомянутый в начале статьи, уклонился от комментирования аргументов Конституционного Суда. Собственно они и составляют суть той политики, что ретуширует систему разделения властей в РФ. Именно эти метаправовые, а вернее, квазиюридические аргументы КС отправляют в кордебалет гибкие нормы права. Нужно показывать и доказывать, почему они носят «неправовой», «неконституционный» характер, обнажая их нелогичность и парадоксальность, а не заниматься пересказом историй о славных днях судей, после чего, надышавшись озоном гражданского чувства, заявлять: "Конституционный суд часто не прав, посему аргументы мы не анализируем". Именно глубокое, рациональное исследование составляет смысл науки, а не публицистики, каковой мы сейчас и занимаемся.

Дурная дихотомия

Постановления по так называемому «назначению губернаторов» и троекратному представлению одной и той же кандидатуры на должность премьер-министра – не единственные спорные решения КС.

Запутанная ситуация, связанная с проблемой легального ухода от налогов, и, наверное, с «делом ЮКОСА», побудила Конституционный Суд в 2004 году принять весьма неоднозначное решение, касающееся «добросовестности налогоплательщиков». Согласно Определению КС РФ, цели налогоплательщиков, преследующие необоснованное уменьшение налогового бремени, являются по своей сути антисоциальными и заведомо противоречат основам правопорядка и нравственности. Ряд юристов пишет о том, что «возможность признания сделок недействительными при отсутствии формальных нарушений требований законодательства только при выявлении цели уклонения от уплаты налогов значительно упростило задачу налоговых органов, которые ранее были вынуждены искать основания для признания каждой из сделок в рамках одной цепочки притворной, мнимой, либо не соответствующей требованиям закона».

Это решение в 2006 году блокировалось Постановлением Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ, в котором было дано определение «налоговой выгоды». Обоснованное «уменьшение размера налоговой обязанности» было провозглашено нормальным, правомерным стремлением налогоплательщика. Но нужно помнить о том, что «налоговая выгода не может быть признана обоснованной, если получена налогоплательщиком вне связи с осуществлением реальной предпринимательской или иной экономической деятельности». Несмотря на то, что глава ВАС А. Иванов заявил, что нет никакого конфликта между ВАС и КС, некоторая напряженность все же прослеживается. (Возможным примером чему служит одобрение Ивановым последних поправок касательно выборов главы КС и его заместителей).

Тем не менее, вне политически насыщенных правовых споров Конституционный суд нередко принимает весьма справедливые решения. К примеру, встает на защиту прав граждан, обратившихся с жалобой, объявляя при этом отдельные положения федеральных законов РФ не соответствующими Конституции. Так, в апреле 2009 г. Конституционный суд принял сторону гражданина И.Н. Куашева, оспаривавшего конституционность положений пункта 11 статьи 38 Федерального закона "О воинской обязанности и военной службе" в части, послужившей нормативно-правовым основанием для ограничения его права быть уволенным с военной службы по призыву по окончании срока военной службы.

Исходя из этого, можно сказать, что табу на принципиальность в спорах о компетенции не распространилось на иные споры, не только частно-правового, но и публично-правового характера. Конституционный Суд РФ, по сути изгнанный из сферы решения вопросов о «разделении властей» и, шире, изо всей подлинно политической сферы, пытается компенсировать свою беспомощность справедливостью при решении иных споров. И тем самым он уподобляется писателю Дмитрию Быкову, несколько лет тому назад в программе «К барьеру» доказывавшему своему оппоненту Марку Урнову, что писателям лучше всего пишется при авторитаризме, когда они занимаются литературой, а не гражданско-публичной активностью. К сожалению, КС РФ – не групповой псевдоним одаренных писателей, а коллектив очень грамотных, сильных юристов, в настоящий момент ограниченных в том, на что их управомочила российская конституция. Нынешняя же реформа КС являет собой лишь логическое завершение процессов последнего времени.

       
Print version Распечатать