Признание с запозданием

От редакции. В четверг, 7 октября Нобелевский комитет присудил премию по литературе за 2010 год. Лауреатом ее стал перуанский писатель и политический деятель Марио Варгас Льоса, хорошо известный советским и российским читателям. И хотя премию он получил по литературе, дали ему ее конкретно «за детальное описание структуры власти и за яркое изображение восставшего, борющегося и потерпевшего поражение человека». Политическая тема в литературе вообще характерна для Латинской Америки. Чего в этом может быть вообще странного? Однако любопытно узнать о политической деятельности лауреата, который не так давно пытался стать президентом Перу. Русский журнал побеседовал о политизированности латиноамериканской литературы и Льосе с Александром Тарасовым, социологом и публицистом.

* * *

РЖ: Уважаемый Александр, заслуженно ли, на Ваш взгляд, Марио Варгас Льосе получил премию?

Александр Тарасов: В принципе, конечно, заслуженно. Но с неоправданным запозданием. Все лучшие работы Варгаса Льосы написаны в 1960-70-е годы. С 1980-х годов начинается размывание индивидуального стиля Варгаса Льосы, его произведения становятся менее оригинальными, менее интересными, отчасти вторичными и, очевидно, зависимыми от других авторов. Вот если бы ему дали Нобелевскую премию году в 1983-м (после "Войны конца света"), это было бы самое время.

РЖ: А что характерно для его прозы? В чем особенность его стиля и тематики его работ?

А.Т.: Как прозаик, Варгас Льоса прошел несколько этапов. Ранняя проза – очень жесткая, отчасти "кинематографическая" (что нехарактерно для латиноамериканской традиции), в которой тонкий психологизм сочетается с художественным анализом социальных проблем.

Затем в 1970-е годы произошло обогащение стиля за счет, с одной стороны, нарастания эпичности, а с другой – за счет инфильтрации прозы своеобразным юмором и иронией. А потом, к сожалению, обнаружилось, что в произведениях Варгаса Льосы невооруженным глазом видно очень сильное влияние (чуть ли не до уровня подражания) других латиноамериканских авторов – Гарсиа Маркеса, Жоржи Амаду, отчасти даже Карлоса Фуэнтеса. А затем этот круг стал расширяться. Варгас Льоса потерял особенное лицо, но за счет этого стал легче восприниматься широкой публикой – как "что-то знакомое".

РЖ: Скажите, а можно ли провести какие-то параллели эссеистики Льосе с философскими эссе Борхеса?

А.Т.: Нет. Это совершенно разнопластовые явления, даже если кому-то и кажется, что между ними есть что-то общее из-за политического консерватизма обоих авторов.

РЖ: Льосу ставят в один ряд с такими новаторами в литературе, как Борхес, Гарсиа Маркес, Кортасар. Насколько адекватно такое утверждение?

А.Т.: Думаю, это ошибка. Варгас Льоса не задал таких особых направлений в литературе (даже латиноамериканской, а не мировой), как Борхес и Гарсиа Маркес. Кстати, Кортасар задал такое направление только для латиноамериканской прозы, а не для мировой литературы.

РЖ: А почему дебютный роман "Город и псы" был так хорошо принят в СССР?

А.Т.: Вообще-то, этот роман был очень хорошо принят во всем мире. Он сразу сделал Варгаса Льосу известным. Возможно, это лучшее произведение Льосы: предельно жесткий, четкий, насыщенный, идеальный по языку (в русском переводе это не так очевидно), порывающий с недостатками традиций романских литератур, понятный читателю в любом уголке мира.

РЖ:С 2008 года у нас стало известно имя Кормака Маккарти. Прежде всего благодаря экранизациям его произведений "Старикам здесь не место" и потом "Дорога". Маккарти считался главным претендентом на премию. Как Вы думаете, в чем именно Маккарти "проиграл" Льосе, ведь последний не был в числе фаворитов нобелевки?

А.Т.: Я считаю, что самым достойным кандидатом этого года был вообще не Варгас Льоса, а Нгуги Ва Тхионго, который просто на голову превосходит остальных претендентов. Но культурный европоцентризм все-таки слишком силен в Нобелевском комитете. Вспомните, как мало премий получили даже японские писатели, а что уж говорить о чернокожих африканцах!

Мне кажется, в пользу Льосы здесь сыграл его "послужной список": многолетняя мировая известность, неоднократные представления на премию, политическая активность. Кормак Маккарти практически такого же возраста, но не может похвастаться такими же "верительными грамотами".

РЖ: Известно, что Льоса получил премию "за детальное описание структуры власти и за яркое изображение восставшего, борющегося и потерпевшего поражение человека". Не можете ли Вы прокомментировать, о чем именно идет речь? О каких текстах, героях?

А.Т.: Обо всех книгах начиная с "Города и псов" и кончая "Войной конца света". Почитайте их – и вы увидите, что приведенная формулировка удивительно точна и справедлива при всей своей лаконичности.

РЖ: Известно ли Вам что-то о политической деятельности Льосе? Почему ему, активному политику, дали премию по литературе, но с "политической формулировкой", а не, скажем, за мир? Общеизвестно, что Латинская Америка – континент левых, хотя есть там и консерваторы. Но Варгас Льоса, скорее, правый. Как это объяснить? Насколько вообще для испаноязычной (латиноамериканской) литературы второй половины ХХ века характерна политизированность или политическая тематика?

А.Т.: Вообще, учет политического фактора – типичный случай для Нобелевских премий по литературе. И, как правило, речь идет о предпочтении тех кандидатов, кто оказывается в этот момент в противостоянии с мейнстримом. Вспомните находившихся в конфликте с властью Солженицына и Сейферта (да, кстати, и Орхана Памука), или, наоборот, Лакснесса – в разгар "холодной войны", а Елинек и Дарио Фо – в разгар торжества неолиберализма. Так что ничего удивительного, скорее это – традиция.

Для Латинской Америки с периода Кубинской революции политизированность литературы, публичная принадлежность литератора к тому или иному политическому лагерю стала практически нормой. Даже в тех случаях, когда эта политизированность почти не ощущается в собственно литературных произведениях, литераторы, как правило, выступают как публицисты, общественные деятели. Пример – тот же Октавио Пас, еще один Нобелевский лауреат.

Замечу еще, что не бывает "левых" и "правых" континентов. Левые и правые есть везде. И если весь мир выучил недавно про "левый поворот в Латинской Америке", то, как я только что сказал, более чем вероятно присуждение Нобелевской премии по литературе не левому, а правому латиноамериканцу. Вспомните, что в эпоху правых военных диктатур в Латинской Америке Нобелевскими лауреатами стали левые Пабло Неруда и Гарсиа Маркес…

Беседовала Ксения Колкунова

       
Print version Распечатать