В конце декабря прошлого года Бельгия снова осталась без федерального премьер-министра и фактически без дееспособного кабинета министров. Впрочем, правительственный кризис происходит в ее истории не впервые. Регионализм, этнолингвистические различия, федерализм, мультикультурализм неразрывно сплелись в бельгийском опыте, явившем миру несколько масштабных кризисов.

Специалист по неудачным экспромтам

Однако последняя премьерская отставка, пожалуй, наиболее примечательна. С момента прихода на уровень федеральной власти последний премьер-министр Ив Летерм все время находился под нарастающим давлением. Один ультиматум следовал за другим. Одно скандальное дело сменяло другое. Венцом этого процесса "премьерского саморазрушения" стали отношения, постепенно испорченные экс-премьером со всеми основными акторами бельгийской публичной политики – регионами, партиями, прессой, судебными институтами.

Складывающаяся ситуация действительно выглядит почти тупиковой. После отставки Летерма у Бельгии нет больше "пилота" за штурвалом. Нет утвержденного бюджета на 2009 год. Отсутствуют продуманные меры на случай нового кризиса в банковском секторе. Нет никакого плана для "запуска" экономического роста. Ни проекта, ни видения будущего.

Бельгийские эксперты уже дают первые оценки Летерму как премьер-министру, указывая на очевидные провалы в подборе членов команды и отсутствие у него лидерских качеств. Его называют специалистом по неудачным экспромтам в отсутствие подлинного творческого начала. Но чаще Летерма называют "саморазрушившимся премьером". И для этого есть весьма серьезные основания.

Справедливости ради следует признать, что судьба оказалась достаточно жестока по отношению к "дважды отставленному" экс-премьеру. Получив осенью 2007 года поручение от короля Бельгии на формирование кабинета, лидер фламандских демохристиан, победивших на выборах во Фландрии в составе картеля с NVA летом 2007 года, не смог выполнить это поручение из-за разразившегося осенью того же года кризиса вокруг избирательного округа Брюссель-Хал-Вилворде. В итоге Бельгия успешно просуществовала пять месяцев без правительства, получив накануне прошлогоднего католического Рождества кабинет во главе с "премьером-ветераном" Ги Верховстадтом, который, однако, оказался неспособным провести в жизнь ни одного решения и не смог предложить даже внятной экономической программы.

Миссия невыполнима

Новая "весенняя" коалиция, основанная на альянсе фламандского картеля (CD&V/NVA) с группой франкофонных партий (Валлонского движения обновления (MR), валлонские социалисты (PS), франкоязычные христианские демократы (CDH)), наконец-то позволила Летерму стать легитимным премьером 20 марта 2008 года. Однако практически в тот же день новоиспеченному премьеру был установлен первый deadline: его обязывали уже к началу мая достигнуть соглашения о реформе федеральных институтов в сторону расширения прав регионов (чего добивалось фламандское лобби), при этом избежав вынесения на повестку дня вопроса о судьбе Брюссель-Хал-Вилворде (на чем в свою очередь настаивали франкофонные партии). Миссия оказалось невыполнимой, что вызвало известное напряжение внутри кабинета и ослабило позиции премьера.

Еще один "последний отсчет" пришелся на 15 июля прошедшего года: теперь уже сам картель CD&V/NVA ультимативно потребовал от Летерма запуска реформы государственного устройства, что угрожало выходом NVA из коалиции. Выбор между сохранением кабинета и интересами картеля в любом случае приводил к отставке Летерма, что и произошло в итоге в сентябре этого года.

Приобретя в итоге статус "временного премьера" с ограниченными возможностями, Летерм, устраненный от решения острых политических задач, сосредоточился на решении политических задач. Однако и здесь его ожидало суровое испытание. Не дожидаясь января 2009 года, когда должна была закончить работу парламентская комиссия по расследованию "дела "Фортис", рассматривавшая вопрос о давлении Летерма на судебные органы в связи с судьбой вышеназванного банка, политически "ослабевший" премьер ушел (вторично и теперь уже бесповоротно) в отставку.

Итогом премьерства Летерма стал эффект "выжженной земли": зашедшая в тупик институциональная реформа, резкое ухудшение отношений между фламандской и франкофонной общинами страны, углубившиеся конфликты правительства со СМИ и судебной властью.

Кто вы, мистер Летерм?

В контексте второй (и на сей раз окончательной) отставки Летерма и вызванных ею политических последствий немалого интереса заслуживает сама фигура премьера, являющаяся по-своему знаковой и характерной для страны, переживающей глубокий кризис.

Валлон по отцу, фламандец по матери, уроженец Фландрии, он был призван символизировать "бельгийское единство", но именно во главе фламандских демохристиан после победы на парламентских выборах во Фландрии в июне 2007 года, в альянсе с националистами Барта де Вевера (NVA), Летерм с однопартийцами нарушили неустойчивый межпартийный баланс на уровне федерации. Однако, став лидером фламандского большинства в федеральном парламенте, он не смог с первой попытки стать премьер-министром, поскольку его фламандские земляки в сенате, инициировав в одностороннем порядке разделение по "лингвистической линии" последнего "двуязычного" избирательного округа Брюссель-Хал-Вилворде, спровоцировали обструкцию со стороны депутатов франкофонов, которые отказались поддержать новый кабинет, оставив страну на три месяца без правительства.

Экономист-технократ по профессии и призванию, весьма успешный в недавнем прошлом глава правительства Фландрии, которого привели в федеральную власть для решения казавшейся неразрешимой и неподъемной задачи по проведению в жизнь реформы федерации (с целью дальнейшей административной, налоговой и финансовой децентрализацией, игравшей на руку экономически сильного фламандского региона), был вынужден стать политиком и играть в сложную политическую игру со многим неизвестными.

Потенциальный "сепаратист" и "фламандский националист" (в чем его изначально обвиняли на Юге Бельгии), Летерм был поддержан националистами из Фламандского национального альянса Барта де Вевера в качестве "инструмента" для демонтажа институтов единой Бельгии и проведения политики в интересах фламандского большинства. Однако, получив пост во главе мартовского коалиционного правительства, заметно смягчил позицию и пошел на сближение с франкофонами, которые постепенно превратились в его главную опору (в то время как в самой Фландрии доверие к премьеру-фламандцу ощутимо падало).

В итоге вместо действий по демонтажу общебельгийских институтов он пытался их укрепить.

Так кем же является господин Летерм? Амбициозным карьеристом, банально не справившимся с управлением столь сложной страной, как Бельгия? Ибо за свою карьеру он не менее четырех раз просил об отставке, потерпев неудачу в реализации своих планов.

Наивным и толерантным интеллигентом, желавшим путем взаимных уступок спасти Бельгию? Однако можно ли верить в подобную наивность политика, демонстрирующего подобные чудеса политического самосохранения?

"Троянским конем" фламандских радикалов, сознательно заведшим федеративную Бельгию в тупик? Однако неподдельное желание Летерма спасти страну хотя бы от экономического краха скорее подтверждает обратное.

Хитрым прагматиком, желающим сохранить власть, даже нарушая прежние связи и обещания? Но упорство, с которым Летерм держался за заключенные с коллегами-франкофонами коалиционные соглашения, заслуживает известного уважения.

Профессионалом-технократом, пожелавшим освободиться ото всех перегружающих его политических обязательств, прежде всего со стороны фламандских национал-радикалов из NVA? Такой вариант был возможен, но грозил самому Летерму утратой многих политических перспектив в случае возвращения во Фландрию.

Незаурядным политическим стратегом, рассчитывающим с помощью инспирированного кризиса вывести диалог этнолингвистических общин страны из тупика и в итоге привести все стороны бельгийского кризиса к качественному соглашению, реально укрепляющему единство страны? Однако последнее выглядит сегодня весьма маловероятным.

Возвращение в прошлое

Все повторяется с неопределенными перспективами. Диалог между фламандской и франкофонной общинами, едва начавшись, фактически зашел в тупик из-за отказа главы МВД Фландрии обсуждать вопрос об утверждении в должности избранных населением мэров трех франкофонных коммун на периферии Брюсселя. В условиях, когда отсутствует приемлемая для всех этнических общин и регионов страны кандидатура на пост премьера, а предстоящие в июне 2009 года выборы в региональные парламенты едва ли будут способствовать внутрибельгийскому компромиссу, конец единой Бельгии кажется весьма близким. Что, однако, станет большой драмой для объединяющейся Европы.

Таким образом, Бельгия, как объединенная Европа, чьим прообразом она много лет служила, продолжает пребывать в состоянии "системной неопределенности" с весьма туманными перспективами. При этом, как показывает пример Ива Летерма, сами бельгийские политики не хуже и не лучше европейских, однако политических гроссмейстеров, фигур масштаба де Голля и Аденауэра, не наблюдается ни у тех, ни у других.

Король Альберт, утративший роль общенационального лидера, выступил накануне рождественских праздников с патетическим посланием, которое мало что выражает помимо общего примирительного настроя. На пост "примирителя" межпартийных противоречий он назначает политветерана Вильфреда Мартенса, одновременно подготавливая почву для выдвижения на пост премьера другого "ветерана" из CD&V, тоже бывшего премьера, Жан-Люка Дегаена. Однако в условиях кризиса всех базовых общебельгийских политических институтов опыт двух "политических аристократов" едва ли поможет разрешить накопившиеся и обостряющиеся проблемы. Круг замыкается.

От начала процесса распада Бельгию пока спасают начавшийся кризис и некоторая условная политическая инерция, раскол в правящем классе и неготовность политических лидеров фламандцев и франкофонов к радикальным политическим решениям. Однако как долго это может продлиться? Бельгийское спокойствие, по мнению некоторых местных комментаторов, напоминает ситуацию, когда политическая система мертва, а первые лица государства продолжают играть роли, приобретающие все более бутафорский и гротескный вид.

В итоге качество элит, межрегиональные и межнациональные противоречия, размывание общей культурной идентичности, копящиеся социально-экономические противоречия могут привести к развалу Бельгии как "политического проекта", предвосхищая фундаментальный кризис базовых идеологем и конструкций "Единой Европы". И новой общеевропейской элите есть о чем задуматься.