Посыл вот в чем: дом в мировосприятии человека - хоть древнего, хоть современного - это сакральный центр мира, точка отсчета любого (земного, небесного, вверх, вниз, в стороны) пути, цитадель ("мой дом - моя крепость", да?), защищающая от профанного, хтонического, враждебного. Еще дом - это Мировое Древо, соединяющее небо с землей и подземным царством мертвых. Еще дом - это Храм, где все ритуализованно и упорядоченно - подчинено освященному порядком правильному (установленному богами) ритму жизни.

Путь-дорога - антипод дома. В дороге человек беззащитен, ему постоянно что-нибудь угрожает, и с ним может случиться и случается что угодно - например, он может встретиться с нечистой силой. Дорога - это путь вовне, от сакрального центра на периферию или обратно; в любом случае, центр мира где-то в стороне, и поведение путника не нормировано никакими ритуалами (как дома). Они не помогут, если что, полагаться приходится только на силу и смекалку, то есть постоянно импровизировать и действовать исходя из обстоятельств (дома обстоятельств нет, есть заданный и установленный раз и навсегда жизнеритм). Путник - вне обязательств: чтобы спасти свою жизнь, ему разрешено лгать, предавать, вести себя в высшей степени непорядочно и даже убивать - если встречный представляет для него опасность (дома все это запрещено и квалифицируется как смертный грех).

Условия современной жизни серьезно размыли понятие дома: теперь дом - это и квартира в многоэтажке, и номер в гостинице, и место случайного ночлега, но самый интересный "дом" - это, конечно, поезд. Ибо в нем соединились два столь различных архетипа - архетип дома и архетип дороги.

С одной стороны, да, поезд - это место, где человек на какое-то время останавливается, поселяется, пускает какие-никакие, но корни. С другой - этот дом (вместе с человеком) двигается с места и едет, перемещается, преодолевая огромные расстояния, и вообще ведет себя до чрезвычайности экстравагантно. Например, навязывает вам в соседи каких-то не очень приятных людей, от которых невозможно укрыться и с которыми необходимо устанавливать и поддерживать - пусть и на короткое время - связи. С одной стороны - ты, купив билет, купил право на временное жилище и на то, чтобы чувствовать себя в нем хозяином и устанавливать те правила и ритм, к которым привык дома; с другой - обязан подчиняться проводнику, существу не вполне ясной для тебя функциональной окраски: то ли слуге, то ли богу - сверххозяину этого дома, - и всем остальным, так же, как ты, оплатившим право на жизнь в этом вагоне и этом купе.

С одной стороны, поезд - это, несомненно, место отдыха, а не работы, и это его сближает с домом, куда человек стремится, чтобы обрести покой и в заслуженном одиночестве (либо среди самых близких ему людей; близких - то есть представляющих минимум опасности) восстановить силы. С другой - обрести покой исключается, и, более того, севший в поезд оказывается в положении заключенного в нем. Пассажир ("хозяин") не волен покинуть стен своего дома, пока тот не доставит его в указанное в билете место. Если ты дома, то к сакральному центру мира не нужно стремиться, вот он - вокруг тебя, и в тебе, соответственно, мир и покой, время остановилось, наступила вечность. Если путник - то ищешь, определяешь центр мира и идешь к нему, даже если сейчас - от него. В поезде человеку вроде бы искать для ориентировки центр мира не нужно, он его достиг, он в нем, но этот центр мира (в чем и весь ужас, и вся прелесть положения пассажира поезда) оказывается каким-то неустойчивым, ненастоящим, обманным. А если центр мира обманный, то и реальность вокруг него такая же, ведь центр мира "имеет преимущественное значение для ориентации в пространстве и во времени, поскольку олицетворяет фиксированную точку, то есть первоисточник и первоначало, абсолютную реальность" ( Маковский М.М. Сравнительный словарь мифологической символики в индоевропейских языках: Образы мира и миры образов).

Что такое архетипы и что они делают в коллективном бессознательном, объяснять не надо, а также и то, как они замечательно реализуют себя в художественном творчестве человечества. А вот чт о происходит, если реальность смешивает в человеческом мировосприятии два совершенно различных архетипа, - получается ли из этого соединения третий, новый, или нет? И тогда сама реальность, разломанная этими архетипами, предстает нереалистичною? Искажается ли картина мира? Наверное, и так, и так. Точнее - сначала, до полного закрепления в коллективном бессознательном нового архетипа, произведенного пересечением двух старых, картину мира довольно серьезно колбасит и трясет, а потом, спустя время, - ничего, мир привыкает к нему, узаконивает и воспринимает его как должное. Вот только на каком из этих двух этапов находится сейчас архетип поезда-дома и архетип ли он вообще?

В пользу того, что - да, архетип, давно опредмеченный культурой, вроде бы свидетельствует фольклор: всякие такие избушки на курьих ножках, Бабы-яги, ковры-самолеты и самоходные печи Емель. Но там человек все-таки хозяин положения и движение его дома подчинено его, человека, воле и желанию. Вот если бы фольклор повсеместно повествовал о страхе-трепете пассажира такого дома, пассажира, оказавшегося его - дома - заложником, это было бы другое дело, стопроцентное попадание, а так все-таки то, да не то, хотя и довольно близко. Тут просится другой ряд: корабль ("Корабль дураков" Бранта; корабль-призрак - например, "Летучий Голландец"; "Пьяный корабль" Рембо; "Любовь во время чумы" Гарсиа Маркеса; "И корабль плывет" Феллини; "Титаник" Дж. Кэмерона и пр.) как мифосимвол затерянности человека и человечества в этом мире, поезд длиною в жизнь в "Желтой стреле" Пелевина, песне Макаревича, "Европе" фон Триера и даже "Восточном экспрессе" Агаты Кристи, а также в сотнях и тысячах других романов, фильмов, песен и картин; наконец, самолет - с той же мифосимволикой (тут, прежде всего, фильмы-катастрофы типа "Экипажа" Митты, а из литературы - "Бойцовский клуб" Паланика, где главный персонаж окончательно сходит с ума, раздваивается и знакомится со своим двойником именно в самолете).

Автомобиль - нет, с автомобилем поезд сравнивать почти бесполезно: автомобиль - это второе тело человека, которым он почти полностью управляет; тело и дом - все-таки разные архетипы. А точнее, пусть так: если архетип поезда-дома возникает при наложении архетипов дома и дороги, то архетип (если уж архетип) автомобиля - при наложении архетипов тела и дороги (никто не спорит, что поезд и автомобиль в чем-то родственники). И, по всей видимости, именно автомобиль архетипически наследует в современной культуре Емелиной печке и избушке Бабы-яги, в то время как поезд - тот нет. Современный поезд - это мифологический корабль; "Арго"; судно Одиссея; Ноев ковчег; Ионин кит. Можно для вящей наглядности развернуть одну из этих аналогий в метафору: Ной - это, натурально, проводник, у него прямая связь с богом - бригадиром или машинистом поезда, тебе (чистому или нечистому) указано место среди чистых или нечистых - в общем, плацкартном или купейном вагонах; сейчас и на какое-то время поезд, ковчег - твой единственный дом, потому что все остальное, вся суша - благодаря богу - скрыта под водой (то бишь за стенами, за окнами поезда) и для тебя не существует, а снова начнет существовать, когда тебя довезут и высадят, и следовательно, пока поезд, ковчег в пути - он для тебя безальтернативный центр мира и оплот единственно возможной реальности.

А теперь вернемся к началу. Можно сказать, что такое несколько межеумочное, странное для нормальной жизни положение - полухозяина, полупутника, находящегося то ли дома, то ли в дороге, то есть человека в поезде, - и приводит к тому, что он, человек, ощущая себя и тем и другим одновременно, ведет себя сообразно этому ощущению: в поезде все ранее незнакомые друг с другом люди быстренько становятся домочадцами одного дома, членами одной семьи и, словно празднуя воссоединение, обильно пируют, много общаются и напропалую грешат - как перед концом света. Это ненормально, но это нормально. Странная, смещенная реальность хронотопа (назовем это хронотопом) поезда требует к себе именно такого отношения и такого поведения - оргиастического. И не только по принципу уподобления и соответствия: сошедшей с ума реальности - разнузданное поведение человека; здесь цели и задачи поглубже и поважней, а именно, как это ни прозвучит странно, возвращение сдвинутой со своего места реальности на ее исходные позиции, ведь оргия - непременная и главная часть мистерии, а мистерия - ритуальное священнодействие по восстановлению порядка, космоса из хаоса. И - наверное, прежде всего - по избавлению человека от страха перед хаосом.