Один из наиболее важных вопросов российской политики - какой курс проводить в отношении Украины? Не в ближайшие год или два, а на десятилетия вперед. Скажем больше, то, в какую сторону повернутся российско-украинские отношения, будет являться тестом на государственную зрелость новой России, ее, не побоимся этого слова, историческим экзаменом. Поэтому обсуждать их перспективы надо серьезно и честно.

Риторические заявления, которые мы слышим с разных сторон политического спектра, в крайностях своих либо призывающие к "отвоеванию" Левобережья, либо к "оранжевой трансформации" самой России, ничем не подкреплены, кроме как эмоциями авторов этих инвектив. Долгосрочная же политика должна в первую очередь руководствоваться анализом, желательно научным - политологическим, социологическим, историческим. Для начала необходимо выяснить, чего хочет Россия - иначе говоря, российское общество и государство - и чего хочет Украина? В частности, Украина Восточная.

Но еще раньше надо сказать, что нынешнее государственное руководство Украины проводит политику антирусскую и антироссийскую, причем продуманно и постоянно. Причины этого понятны. Стремление означенного руководства привести свою страну в НАТО и бесконечная литания исторических, политических и экономических обвинений в адрес России, исходящая из Киева, имеет своим основанием два желания украинских властей: сколь возможно более продлить собственную политическую жизнь и закрепить территориальные приобретения, которые молодое государство получило в 1991 году.

В данном случае Запад, увы, дал достаточно пищи тем комментаторам, которые всегда готовы обвинить его в "антироссийскости" и лицемерии. Желание США затянуть Украину в НАТО есть действие одновременно безрассудное само по себе и недружественное по отношению к России. Главным образом потому, что речь идет о стране, население которой в НАТО идти не хочет. Поэтому хлопоты по ее присоединению к альянсу выглядят как глава из книги по realpolitik минувшего, а то и XIX века.

Заметим, что присоединение Украины к НАТО не отвечает и американским интересам (и если новым президентом станет демократ, то проталкивать его он будет отнюдь не так рьяно, как Буш-младший), а попытка форсирования этого шага была обречена вызвать ответную реакцию России и упорную оппозицию в Западной Европе. Что и произошло. Ошибку США можно определить как нарушение принципа, очень часто за последние сто с лишним лет игнорировавшегося и Россией-СССР. Его геополитики называют определением "границы оптимума завоеваний" (a line of an optimum of conquest), экспансия за пределы которого является контрпродуктивной (1).

Захват чересчур большой территории может в течение короткого промежутка времени стать невыгодным для метрополии - она вынуждена оборонять отдаленные земли, населенные недружественным населением и тратить на это чересчур большие ресурсы, несравнимые с затратами противной стороны (географически близкой к месту конфликта и пользующейся симпатиями местных обитателей). Известно также, что неминуемое отпадение таких территорий часто влечет за собой цепную реакцию потери земель промежуточных, близких к сердцевине метрополии и уже совсем не "лишних".

Есть еще один негативный аспект присоединения к империи "многих языков" - новые народы часто не желают поглощаться титульной нацией, а, наоборот, начинают постепенно менять ее изнутри. Поэтому своевременное отступление из того или иного региона часто приносит определенные выгоды (как минимум отсутствие вреда). В качестве примера приведем уход США из Филиппин или из зоны Панамского канала. Примерам же обратным несть числа, особенно в истории российской. Бумеранг геополитической жадности не раз лупил по зарвавшимся империям.

Современная Восточная Украина находится далеко за пределами американского "optimum of conquest". И что еще важнее, она много ближе российской геополитической сердцевине, ее "коренным землям". По всем параметрам: культурным, этническим и историческим. Именно это определяет объяснимую жесткость российской реакции.

В этом отношении разница между Украиной и странами Восточной Европы должна быть четкой, понятной и не вызывать вопросов. Российским политикам или российским гражданам может не нравиться присоединение к НАТО, допустим, Болгарии или Литвы. Но очевидно: население этих стран (и десятка других) не возражало, а чаще было попросту за вхождение в НАТО. Эти страны почти исключительно населены нерусскими народами и никаких исторических прав на их территории у России нет. Нет и угрозы российской безопасности от того, что частью блока стали Словакия или Польша. Единодушный прием большинства восточноевропейских стран в Атлантический альянс связан с тем, что примерно так же оценивала ситуацию западная элита. Это для нее были страны дружественные и во всех смыслах слова "не русские". Их уход из сферы влияния Москвы де-факто закреплял ситуацию конца 80-х - начала 90-х и не вызвал решительных сдвигов во внутриевропейском балансе.

Еще раз - мы говорим о странах, значительное большинство населения которых к горбачевской эпохе уже было твердо настроено антисоветски, а в дальнейшем - антироссийски (есть в них и немалый собственно антирусский сегмент). Ругать Горбачева или Ельцина за то, что они не смогли предотвратить "уход" Чехии или Венгрии, значит жить в мире воображаемой истории. Даже если предположить, что американцы подписали бы в конце 80-х обещание не расширять НАТО на восток, этот документ уже сто раз дезавуировали бы под давлением электората - и американского, и восточноевропейского.

В отношении Украины - все с точностью наоборот. Значительная часть населения этой страны (а уж особенно ее восточной части) в НАТО не хочет, но их, по-видимому, попытаются не спрашивать. Заметная часть территории этой страны исторически является российской, а многие ее граждане - русскоязычными. И даже при самом миролюбивом настрое наших западных друзей (любовь большей части из них к военным действиям и вправду весьма невелика) свято место пусто не будет. Если возможность представится, то рядом с российскими границами сначала появятся иноземные станции слежения, а за ними - вполне полноразмерные военные базы. Законы геополитики никто не отменял.

Однако не все так просто. Как известно, страны Западной Европы в неожиданном единодушии воспротивились американо-оранжевым планам, и не потому, что хотели уязвить Буша или облизать Путина. Западноевропейские элиты сделали то, что им диктуют их собственные политические интересы. Они ответственности за Украину не хотят. Точка. Как говорится, ничего личного, только бизнес. Задача России - использовать данную ситуацию, потому что в политическом мире нет ничего вечного. Но как? И в чем интересы самой России? Грозить Киеву? Уговаривать его? Договариваться с ним?

Насчет "договариваться" - отметем сразу. За последние годы украинское руководство нарушило столько самых разнообразных договоренностей, что верить ему на слово по меньшей мере неразумно. Перезаключать "большой" российско-украинский договор можно только при условии, если Украина даст гарантии своего нейтралитета, что представляется маловероятным. К тому же любые международные договоренности имеют ограниченный срок жизни. Иногда - очень ограниченный. Грозить Киеву тоже бессмысленно. Кстати, так можно нарваться на изменение мнения и на самом осторожном Западе: вот ведь какая агрессивная Москва, скажут там. Конечно, от нее надо срочно защищаться. А уговаривать украинское руководство должны не московские чиновники, а сами украинские граждане - и если оно к ним прислушиваться не будет, то... То что?

И вот здесь главная закавыка - и главный же для России вопрос. Какая Украина нужна России - нейтральная или разделенная? Возможна ли нейтральная Украина вообще? (Если верить заявлениям Киева, то нет.) Есть ли разница между иностранной базой под Харьковом и под Львовом? Идентичны ли для России эмоционально и политически Одесса и Тернополь, Севастополь и Ивано-Франковск? Заострим: если Восточная Украина станет частью России, то можно ли будет возражать, если в НАТО единодушно войдет Украина Западная?

И еще важнее спросить: а хочет ли Украина Восточная стать частью России? Может ли захотеть этого хотя бы теоретически? Сегодня или завтра? Если исключить из рассмотрения Крым, то знаем ли мы ответ на этот вопрос? И скажем честно: на сегодняшний день - нет, не знаем. Потому что даже не начали этот вопрос изучать. Поэтому в первую очередь данные проблемы подлежат обсуждению внутри самой России - они должны быть откровенно и ответственно заданы россиянам и российским властям: какой политики в отношении Украины они считают нужным придерживаться и почему?

Столь же важно узнать, как на эти вопросы реагируют жители Восточной Украины. Напомним, что ответы на них должны дать три раздельные группы социума, любые две из которых в случае объединения обычно навязывают свою волю третьей. Триада эта - политико-экономическая элита, интеллектуальные авторитеты и рядовой электорат. Кто составляет элиту и простое население, понятно, а насчет интеллектуальной прослойки хотелось бы пояснить. К ней относятся не только широко известные люди (например, общественные деятели), но и "рядовые" лидеры, например те автомеханики и завучи, к мнениям которых прислушиваются в семье и на службе, кого принято называть "уважаемыми", пусть они влияют не на мнение тысяч, а нескольких десятков лиц. Опять заострим: как отнесутся к тому, что Россия может заявить территориальные претензии на украинский восток, луганский шахтер, харьковский доцент и донецкий олигарх?

Если снова честно, то ответ и на этот вопрос сейчас неизвестен. Можно ли предложить сценарий, при котором ответ трех означенных социальных категорий может быть положительным для России? Попробуем. Если восточноукраинские элиты поймут, что получат от Москвы не меньше автономии и экономической выгоды, чем от Киева, если население означенных областей увидит, что интеграция с Россией даст им лучшие условия экономического и культурного развития, если интеллектуальные лидеры увидят, что вхождение в Россию даст им большие возможности для творческой самореализации.

"Уговорить" жителей Восточной Украины не удастся. Убедиться в том, что означенные выше условия соответствуют реальности, они могут лишь сами. Первое случится, если станет ясно, что Кремль играет с российскими губернаторами и магнатами по четким и определенным правилам ( по закону). Второе - если России удастся продавить нынешние социальные проекты плюс значительно уменьшить уровень коррупции. Третье - если интеллектуальным лидерам сегодняшней России будет дана возможность нормально работать и зарабатывать и, как следствие, строить транснациональные проекты мирового уровня, интегрируясь с культурными, научными и бизнес-институтами наиболее развитых стран современности (условно говоря, участие в франко-российско-корейском проекте должно быть привлекательнее проекта польско-украинско-литовского). Нечего и говорить, что для реализации последнего условия "французы" и "корейцы" тоже должны быть заинтересованы в сотрудничестве с Россией и что определенные внутриполитические шаги могут такой интерес подорвать или укрепить.

Уходить же от киевского беспредела в беспредел московский, от хохлацкого воровства в воровство москальское никто не будет - незачем. И французы в крайнем случае могут напрямик приехать в Кривой Рог - если увидят, что бизнес там делать выгоднее и проще, чем в Самаре.

Как ни кинь, ключ к решению "украинской проблемы" находится внутри самой России. Никакие громогласные заявления не помогут в случае приостановки собственно российского политического, социального и экономического развития, никакие усилия "западенцев" и их союзников не удержат прилегающие к России территории Левобережья, если они сами захотят покинуть Украину. Думающие, что последнего Москва может достигнуть одной голой пропагандой или периодической кампанейщиной, глубоко заблуждаются.

Привлекательная по всем параметрам Россия либо надолго задержит нынешнюю Украину в задумчиво-нейтральном статусе, либо, в случае истеричных шагов оранжевой группировки, расколет ее "со стороны". Непривлекательная, агрессивная, ригидная, коррумпированная Россия с легкостью убедит украинский Восток, что лучше перебиваться на европейских задворках, нежели прозябать на русских.

Россия может стать центром кристаллизации русского мира, только будучи открытой. Только если даст шанс преуспеть в ней всем, кто этого захочет. Если Москва и Петербург станут настоящими мировыми городами, мобильными и непрерывно модернизирующимися, если русскоязычные граждане всего мира (не только восточноукраинского) смогут найти там такие возможности для самореализации, каких им никогда не представят Нью-Йорк, Париж и Токио.

Вердикт России вынесут не наблюдатели из Евросоюза и не комментаторы с Первого канала, не оксфордские профессора и международные финансовые агентства. О конкурентоспособности России будет судить самый придирчивый, дотошный и хорошо знающий ее социум. Голосовать "за" или "против" нее будет русскоязычный житель сегодняшнего юго-западного российского приграничья. Почти во всех отношениях "наши люди", которые в ближайшие 10-20 лет решат, кем им быть - "нашими" или нет? И для нарушения нынешнего статус-кво им потребуются самые серьезные доводы.

Только в том случае, если жители этих земель захотят опять стать частью России, то у последней заново возникнет проблема определения "оптимума продвижения границы". Сейчас до этого очень и очень далеко.

Примечания:

1. См. например: Lattimore O. Studies in Frontier History. Paris, 1962.