Новые шахматные партии стран БРИК в Центральной Азии

Решение киргизских властей ликвидировать американскую военную базу в Манасе (о чем было объявлено в ходе визита в Москву президента Киргизии Курманбека Бакиева 3 февраля) и решение стран-членов Организации Договора о коллективной безопасности (ОДКБ) создать коллективные силы быстрого реагирования (решение было объявлено на саммите ОДКБ 4 февраля) сулят коренное изменение расстановки сил в регионе Центральной Азии и неизбежно вынудят все стороны, вовлеченные в «большую игру» в Центральной Азии, пересмотреть свою стратегию.

Все это лишь подчеркивает актуальность дискуссии о возможных целях и формах сотрудничества России и НАТО в Афганистане, начатой в прошлом номере РЖ

Главные силы, интересы которых столкнулись в Центральной Азии, это США, Евросоюз (при всех разногласиях между отдельными странами-членами, его можно рассматривать как единую силу), а также три региональные державы – Россия, Китай и Индия. Эти страны действуют в регионе как напрямую, так и через более крупные объединения – НАТО (США и большинство стран ЕС), ОДКБ (Россия), Шанхайская организация сотрудничества (ШОС), куда входят Россия и Китай, а в качестве наблюдателя – Индия. Не лишне упомянуть, что Россия, Индия и Китай входят также в четверку стран, объединяемых аббревиатурой БРИК.

Особую значимость в этом контексте приобретает вопрос о формах взаимодействия США и Китая. В США на этот счет существуют две полярные точки зрения: с одной стороны, предложение Збигнева Бжезинского сформировать с Китаем союз наподобие «большой двойки», с другой – идея Джона Миршаймера о необходимости формирования регионального союза с участием США, России, Индии, Японии, Южной Кореи и стран АСЕАН для сдерживания Китая.

В Китае идея Бжезинского о «большой двойке» вызывает крайне осторожное отношение. Как отмечает в интервью РЖ научный сотрудник пекинского Института мирового социализма Пу Цихуа, «вероятность создания «большой двойки» низка. «Двойка» не будет эффективной, ее не будут воспринимать всерьез другие государства, в том числе страны БРИК». Ему вторит профессор Школы международных исследований Пекинского университета Цзя Цингуо: «США и их союзники, вероятно, будут придерживаться существующих союзов. Китаю и России это, возможно, не понравится, но они уже свыклись с этим, и вряд ли найдут достаточные основания, чтобы не мириться с этим в обозримом будущем».

Внекитайские авторы формулируют позицию Китая еще более определенно. Как отмечает в интервью РЖ исследователь из Центра изучения международной безопасности Университета Сиднея Томас Уилкинс, «в нынешней ситуации Китай мало заинтересован в том, чтобы надеть на себя мантию глобального или даже регионального лидера. Пекин продолжит «ждать благоприятного момента и прятать когти», как когда-то проповедовал Дэн Сяопин».

Идея антикитайского союза во главе с США у китайских авторов, естественно, вызывает резкое неприятие. По мнению профессора отделения политических наук гонконгского Университета Линнань Чун Ченьпэна, «возврат к такой стратегии означал бы откат к «холодной войне», где роль СССР перешла бы к Китаю. Китай не согласится добровольно исполнять эту роль, а со стороны китайского руководства было бы неразумно позволять кому бы то ни было загонять себя в угол». А Цзя Цингуо отмечает, что «это предложение нежизнеспособно, и если не случится ничего экстраординарного, оно так и останется одиноким гласом в вашингтонских политических кругах».

Между тем, в Индии – стране, традиционно соперничающей с Китаем за гегемонию в Азии, идея создания антикитайского союза воспринимается неоднозначно. Так, профессор делийского Института изучения мира и конфликтов П. Р. Чари не считает это предложение «ни жизнеспособным, ни уместным».

С другой стороны, профессор Центра политических исследований (Дели) Бхарат Карнад отмечает, что еще в 1994 году «обрисовал такую систему безопасности в Азии, стержнем которой была бы Индия, опорами по бокам – Израиль и Япония, а Вьетнам, страны АСЕАН, Тайвань и Южная Корея цементировали бы эту систему в китайском подбрюшье». При этом, как отмечает Карнад, такая система не позволяла бы внешним силам, в первую очередь США, играть сколько-нибудь существенную роль в Азии.

Суть коллизии в том, что в самой Индии отсутствует консенсус по вопросу о том, как оценивать невиданное ранее сближение Индии и США, случившееся при Джордже Буше-младшем. Правящие круги ставят это сближение себе в заслугу. Однако сближение с США и его центральный компонент – «ядерная сделка» – подвергаются критике и справа, и слева. Для левых неприемлема сама идея сближения с США. С другой стороны, круги, выступающие за то, чтобы Индия де-юре стала ядерной державой, полагают, что, подписав соглашение с США о сотрудничестве в ядерной сфере, Индия добровольно взяла на себя ограничения и нанесла непоправимый вред безопасности, поставив в заведомо невыгодное положение по отношению к Китаю. Именно в русле этой позиции и следует рассматривать точку зрения Карнада.

Следует ожидать, что в обозримом будущем Китай не станет предпринимать каких-то резких телодвижений в вопросах региональной безопасности, а продолжит «прятать когти», не идя ни на обострение отношений, ни на чересчур тесное сближение с США и не обозначая свои преференции в выборе союзников.

Другое дело Индия: в апреле – мае там состоятся парламентские выборы, и от того, какие политические силы возьмут верх, во многом зависит дальнейший стратегический курс. При этом факторы, уходящие корнями в регион Центральной Азии, могут оказать – прямо или опосредованно, через Афганистан и Пакистан – существенное воздействие на формирование этого курса.

       
Print version Распечатать