1.

Один умный человек по фамилии Владимир Березин как-то обратил мое внимание на то, что прежде чем о чем-то говорить, нужно хотя бы для приличия знать определение предмета разговора. Эта простое и очень действенное правило работает в девяти из десяти случаях, но "интеллигенция" - как раз тот "десятый случай", когда предмет речи, забаррикадировавшись, никак не хочет показаться на глаза.

Заглянем в Брокгауза: " Интеллигенция, лат., образованные, умственно развитые классы общества, живущие интересами политики, литературы и искусств. - Интеллигент, просвещенный человек, принадлежащий к классу интеллигенции".

Всем хорошо это определение, но вот только во времена Чехова понятия "образование" и "умственное развитие" были как-то связаны друг с другом. Сегодня, несмотря на парадигму, которую пытается выстроить в своем Живом Журнале Дмитрий Галковский, образование означает отмеренный государством набор знаний. Более - ничего. От этого набора "умственного развития", по моим наблюдениям, не прибавляется. С вышедшими из стен МГИМО "классами, живущими интересами политики:", мне приходилось общаться однажды. Ничего более зашоренного и высокомерного я не встречал до сих пор.

Ясно, что приведенное выше определение сегодня хромает именно ввиду отсутствия четкого понимания, что же такое "умственное развитие" и чем его измерить. Чаще всего оказывается, что "красные флажки" уже кем-то расставлены, и, не ввернув вовремя что-нибудь откуда-нибудь (тут все зависит от личных предпочтений расставляющего), ты оказываешься не у дел. Составлением "джентльменского списка" литературы, музыки, фильмов занимается едва ли не каждый уважающий себя одиннадцатиклассник, пытающийся доказать, что он "выше всего этого быдла". "Все это быдло" в ответ или молчит или пьет пиво во дворе под громовые раскаты расстроенной гитары.

В Советском Союзе, разумеется, при внешней простоте идеологических движений власти, определения стали сложнее, дабы в полной мере отразить суть диалектического материализма. Приведу небольшой отрывок из БСЭ, который говорит сам за себя: "Самую передовую часть И. партия принимает в свои ряды. Партия на добровольных началах объединяет "...передовую, наиболее сознательную часть рабочего класса, колхозного крестьянства и интеллигенции СССР" (Устав КПСС, 1971, с. 3)".

Дефиниции настолько темны, что понять, кто именно является "передовым" и "сознательным", мог разве что горком партии. В пику ему некоторые "советские граждане" сами определяли в своих рядах и "передовых", и "сознательных". Естественно, определения оказывались диаметрально противоположными. И подполковники КГБ "по долгу службы" читали "Архипелаг:" и "Аквариум", а "противники режима" ждали, когда же режим вконец раскочегарится, чтобы увенчать мученическим венцом чело.

2.

Подобная сюрреалистическая игра "мыслящей части общества" с властью могла продолжаться ровно до той поры, пока существовала власть, которой нужно было "держать в узде" всех подряд.

После падения СССР процесс распада образованной части общества стал столь стремительным, что многие успели потосковать то по Сталину, то по Ленину, то по Троцкому, обожествляя по ходу дела и Уго Чавеса, и Александа Лукашенко. Их идеологические противники подняли на хоругви Маргарет Тэтчер, Егора Гайдара etc . Так давнишний спор "славянофилов" и "западников" вышел на новый виток и дал возможность реанимировать это смутное понятие "интеллигенции".

Отныне и впредь "интеллигенцией" стали историки, политологи и журналисты, редакторы, издатели, публицисты, денно и нощно ломающие копья вокруг каких-то проблем, которые за малостью видимы им одним. Скажем, не может не радовать Наталья Геворкян, которой сиделец Ходорковский обеспечил острое перо еще года на полтора. Сиди за лэптопом и пиши о нем, любимом.

Я далек от мысли давать характеристики полемизирующих лагерей и определять, кто "хороший", а кто - "плохой". Во-первых, этим с переменным успехом занимаются сами представители этих лагерей, периодически объявляя друг другу войну. Во-вторых, конечная цель у всех враждующих группировок на деле одна: изменить мир словом. Кажется, это люди, свято поверившие в то, что именно после их обличительных словес "телега русской жизни" сдвинется с мертвой точки и приблизится то ли к "Просвещенной Европе", то ли к "Светлому Граду Китежу". Есть еще одна очень показательная черта, объединяющая все "платформы". Страх перед грядущим. Ровно о том же говорил Достоевский в "Дневнике писателя": "Безбожный анархизм близок: наши дети увидят его... Интернационал распорядился, чтобы еврейская революция началась в России... Она и начинается, ибо нет у нас против неё надёжного отпора - ни в управлении, ни в обществе. Бунт начнётся с атеизма и грабежа всех богатств, начнут разлагать религию, разрушать храмы и превращать их в казармы, в стойла, зальют мир кровью и потом сами испугаются".

"Безбожным нигилизмом" сегодня уже никого не испугаешь. Испуг вырастает из других корней: из корней ангажированности. Каждый на кого-то работает. И любое движение грозит разрушить сложную конструкцию кормушек, обслуживающих "либералов", "патриотов", "левых", "правых" etc .

3.

В сущности, именно из-за пресловутых "кормушек" термин "интеллигенция" применительно ко всем вышеописанным типам выглядит немного странным. Куда уместней назвать все это "образованщиной". Но из того, что сегодня в России именно "образованщина" "правит бал", не следует ровным счетом ничего.

На деле оказалось так, что интеллигенция настоящая (попробуем наконец дать внятное определение: люди, занимающиеся умственным трудом, умеющие и не чуждающиеся при этом труда физического и не причисляющие себя ни к одному из существующих "идейных лагерей") лишена голоса.

Она лишена голоса именно потому, что "умственный труд" мало чем отличается от труда физического по затратам сил. На "публичное выражение своей позиции" просто не остается времени. Сотни тысяч учителей, врачей, ученых - это и есть настоящая, живая, русская интеллигенция, которая далека от споров вокруг "будущего России" и "проблемы 2008". Просто некогда. Просто работа, дети, семья.

Просто история существует до тех пор, пока сотни тысяч забитых и униженных людей, о которых вспоминают только их близкие, наполняют пространство и время действительным содержанием, а не километрами пустопорожних слов. Содержание это - биография каждого из них. Если кто-то по недомыслию забыл, то хочется напомнить, что "культура" в исконном значении - "возделывание земли", а не чтение от большого ума биографии Петра Вяземского. Сам язвительный современник Пушкина и Тютчева здесь уже, разумеется, не при чем. Мало ли кого захочет поставить знаменем своей "инаковости" очередная "идейная группировка": тут уж все едино - Вяземский ли, Маргарет ли Тэтчер, Ходорковский ли.

Между тем, именно интеллигенция, не мнимая, а самая что ни на есть настоящая, невидимая, сама того не ведая, становится универсальным хранилищем культурных ценностей, которые внеидеологичны и не зависят от власти, времени года и того, кому платит деньги Невзлин.

4.

Есть замечательный пример обозначенных выше ценностей.

Ни один "уважающий себя" полемист не станет просто так смотреть "Иронию судьбы". Если припрет нужда, то, разумеется, из фильма можно вытащить все что угодно: от Цветаевой до имперской идеи. Вытащить и обозначить тенденцию - вот, мол, распад "кровавого Союза" налицо. Или же - вот, мол, какие времена были:

А единственный легко прочитываемый посыл фильма на диво актуален и сегодня. В одинаковых типовых квартирах, с типовыми ключами, типовой мебелью, типовыми видами во двор, в одних и тех же "Черемушках" живут разные люди. Эти самые разные люди могут быть глупыми, ревнивыми, наивными, смешными (это ведь очень важно - уметь быть смешным), но они не могут быть "идейными", потому что нельзя быть идейным, если все - разные, живые, странные:

Это и есть история. Это и есть культура. Не Советского Союза, конечно же, и не советского кинематографа. История и культура людей, которым некогда быть советскими или антисоветскими, когда нужно просто быть людьми, а не "трансляторами" никому уже не нужных идей, цена которым - сто рублей за тонкую книжку.