"Русский Журнал": Ярослав Иванович, вашим коллегам, подводившим итоги года ушедшего, было куда как проще. Но в самом начале года наступившего стоит поговорить о том, что предстоит сделать. Вполне естественно, что вам, ректору Высшей школы экономики, человеку, не только весьма сведущему в образовании, но и непосредственно влияющему на процессы в этой сфере, первый вопрос: какие, на ваш взгляд, самые насущные проблемы российской системы образования?

Ярослав Кузьминов: Коллегам было отчасти легче, потому что за прошлый год всерьез ничего в системе российского образования не изменилось, тому есть масса объективных и субъективных объяснений. Можно говорить о затянувшемся переформировании министерства, а можно - о том, что наше образовательное сообщество закостенело, есть в нем, конечно, островки жизни, есть замечательные гимназии и вузы, но это "атомарное" биение жизни лишь усугубляет общее впечатление: все замерло в ожидании перемен. Внутри сообщества нет action - и это не проблема министерства, это проблема самого сообщества. И никакие перемены не произойдут сами собой, и на власть здесь уповать не приходится, она обозначила свою заинтересованность в сфере образования, назвав его одним из приоритетных национальных проектов. Стало уже общим местом в рассуждениях и выступлениях, что восстановление конкурентоспособности образования - императив, а далее - расчет на активность образовательного сообщества и общества в целом. Но одних императивов мало, необходимы реальные действия. И первым из них представляется эффективный социальный контракт с учителем.

У нас все время идут разговоры о том, какая зарплата у учителя, какую он будет получать в 2008 году, сколько прибавят за классное руководство, но не обсуждается самый существенный компонент, а именно социальный статус. В зарплате учителя, преподавателя, академического исследователя во всех странах мира весьма важный элемент - так называемый нематериальный довесок, речь идет о социальном признании, уважении, понимании нужности и значимости того дела, которое человек делает. Ни для кого не секрет, что и в западных странах профессора университетов и учителя школ не самые богатые люди, но люди уважаемые, занятые важным социальным трудом. Фактически оплата труда в сфере образования складывается из двух компонентов - материального, то есть размеров заработной платы, и нематериального, того самого социального респекта. В сложившейся у нас ситуации приходится констатировать, что в сфере образования утрачен и тот, и другой компонент.

Утрата материального стимулирования приводит к тому, что учитель, преподаватель "добирает" деятельностью, не имеющей отношения к базовому контракту. Преподаватель вуза выступает как почасовик, учитель в школе вместо того, чтобы подогреть успешного, помочь отстающему, ориентирован на середняка. Этому есть вполне определенное название - псевдообразование, когда оба участника процесса, и ученик, и учитель, понимают, что попросту надувают государство. Одному нужно получить диплом, другому нужно просто получить деньги. В профессиональных учебных заведениях сектор псевдообразования занимает, по разным оценкам, от трети до двух третей объема предоставляемых услуг - там, где за год обучения платят меньше пятисот долларов.

В экономической науке такое состояние принято называть "рынком лимонов" - по одноименной статье Джорджа А. Акерлофа о рынке дефектных подержанных автомобилей. Если бы существовали раздельные рынки для хороших машин и "лимонов" (дефектные автомобили в аварийном состоянии), не было бы проблем, но Акерлоф указывает на наличие хитрой ловушки: продавцы знают, "лимон" их автомобиль или нет, а покупатели этого знать не могут. Продавец "лимона" недобросовестно расхваливает качество своей машины, тогда как проверить ее истинное состояние покупателю практически невозможно. Асимметричная информация делает свое черное дело. Не зная, что есть что на самом деле, покупатель вынужден полагаться на случай. Покупатель услуги образования тоже вынужден полагаться на случай или понимать, какое качество услуги он приобретает за эту сумму. Проблему псевдообразования можно решать путем структурной реформы, попросту отсекая его, но куда эффективнее влиять на эти процессы, восстанавливая эффективный контракт общества с учителем, чтобы он работал на общество как на своего основного нанимателя. Впрочем, равно как нам предстоит восстановить эффективный контракт общества с офицером и эффективный контракт общества с врачом.

РЖ:Зарплата школьного учителя как фактор социальной стабильности и национальной безопасности, как глобальная общественная проблема?

Я.К.: Именно так на это и надо смотреть. Не надо обманываться, не надо пользоваться эвфемизмами, надо четко и ясно сказать самим себе, что в педвузы идут те, кто не смог поступить в другие высшие учебные заведения, а в школу - выпускники педвузов, которые не нашли другую работу, то есть действует фактор негативного отбора. Через 5-7-10 лет мы столкнемся с серьезной проблемой - с учительскими кадрами, которые будут плодить из своих учеников неудачников, потому что сами таковыми себя будут считать и отношение в социуме к ним такое. Изменить ситуацию должен эффективный контракт между учителем и обществом. И обязательства этого контракта для учителя - качественное образование, активное воспитание, работа с каждым учеником индивидуально, не считая часов; для общества: достойная зарплата для педагога, дающая возможность не только выживания, но и человеческого и профессионального развития, не ниже средней зарплаты для лиц с высшим образованием в экономике.

Эффективный контракт позволит сохранить и культуру образовательного сообщества в целом, а это первоочередная внутренняя задача. Мало того, что в большинстве своем молодые преподаватели считают доходы от учеников нормальными и естественными, повсеместно еще и поощряется формализация образовательного процесса. Учитель, преподаватель должен быть ответственен подобно врачу: его действия должны соответствовать своего рода клятве Гиппократа, моральному кодексу, когда он чувствует моральную ответственность за то, чтобы воспитанный им ученик стал действительно творческим и квалифицированным работником.

На сегодняшний же день только около 20% преподавателей занимаются научной деятельностью; только около 30% вузов имеют в своем штате преподавателей, основывающих учебную деятельность на своих разработках. В итоге мы потеряли смысл образовательной деятельности как таковой; сейчас все сводится к формуле "без диплома никуда". И в это же время у людей, занятых в сфере образования, нет материальной мотивации стараться больше, чем "написано в учебниках", более того, вообще нет мотивации оставаться в этой сфере. Зарплата учителя составляет сейчас примерно 60% от средней по стране и примерно 40% от заработной платы человека с высшим образованием. Даже система грантов и доплат за то же классное руководство все равно не стимулирует преподавать: эти поощрения несовместимы с представлениями о достойной оплате труда. Эффективный социальный контракт между обществом и учителем подразумевает базовую заработную плату на уровне в 500 долларов в месяц, а в крупных городах и того выше. Кстати, министру Зурабову для врачей общей практики именно этого и удалось добиться. По расчетам ВШЭ, чтобы достичь базового уровня зарплат в образовании, государству необходимо будет изыскивать дополнительно примерно 12 млрд. долларов в год. У нас сейчас через бюджет распределяется достаточно средств, чтобы это реализовать без ущерба для остальных направлений, и здесь не столько вопрос средств, сколько политической воли. Во многом именно это индикатор полезности образования обществу. И если эффективный контракт станет реальностью к 2008 году, то это будет прекрасным базисом для дальнейшего развития страны. Нам, обществу, государству, экономике нужен не голодный, а ответственный учитель и преподаватель.

РЖ: Итак, первая задача - удовлетворить учителя. А вторая - ученика?

Я.К.: Любой образовательный процесс представляется обычно как диада "ученик - учитель", на самом деле это как минимум триада "ученик - учитель - класс".

И проблема учителя лишь в одном ракурсе рассмотрения представляется центральной. Поменять point of view - и центр тяжести смещается на ученика, у него нет желания учиться, нет мотивации, нет конкурентной среды, нет "образовательного бульона", в котором он мог бы "вариться". Кстати, проблема конкуренции в образовании - материя весьма тонкая, к конкуренции не готова ни одна из сторон этого процесса, и нам еще только предстоит с этой проблемой разбираться - как воспитывать готовность к конкуренции, лидерские качества. Проблема учителя, на самом деле, проблема ученика, у него нет желания, нет образовательной среды, конкурентной среды. Национальный проект в образовании отчасти именно на мотивацию лучших и нацелен, а результат этого, как предполагается, запуск механизма конкуренции. Вся система грантов - и учителям, и ученикам - это как раз стимулирование, пусть пока и искусственное, желания стать лучшим. С другой стороны, это позволит вычленить "точки жизни", те места, где рождается что-то новое, где есть образовательные инновации.

РЖ:Как только речь заходит об образовательных инновациях, то следующий шаг уже предопределен - это рассуждение о так называемой новой экономике, экономике, основанной на знаниях. Далее обязательна ссылка на то, что в развитых странах около 30% ВВП производится именно в этой сфере, а после этого и вопрос: есть ли у России какие-то перспективы прорыва в экономике, основанной на знаниях?

Я.К.: Есть у России, на мой взгляд, шанс войти в число стран - победительниц в новой экономике. И возникает этот шанс ровно в силу того неблагоприятного обстоятельства, что для нас полностью отрезан путь, связанный с национальными инвестициями в материальные активы. Никто не будет здесь вкладывать деньги в высокотехнологичное производство: поедут к китайцам или малайцам, где все это будет дешевле и качественнее. В Юго-Восточной Азии, во-первых, умеют работать руками, а во-вторых, там гораздо выше трудовая мораль и производственная дисциплина. В-третьих, там уровень зарплаты ниже, чем у нас. Наша нынешняя ситуация чем-то напоминает положение Германии после Второй мировой войны. У немцев просто не было возможности строить экономику на старых станках - все было или разрушено бомбардировками, или вывезено победителями. И немцам пришлось сразу создавать новые. Но именно это обстоятельство и позволило Германии совершить экономический рывок. Они инвестировали в самые новые технологические решения, а поскольку денег у них первоначально было немного, они проводили очень тщательный отбор этих решений по эффективности. У нас сейчас также нет ни малейшей возможности добиться подъема в традиционных секторах экономики - в обрабатывающей промышленности, в автостроении и т.д. Но есть развитый интеллектуальный сектор и богатая культура. А новое поколение технологий в XXI веке - это экономика, основанная на творчестве в производстве (создание инноваций) и в потреблении (так называемая экономика впечатлений). Наличие такого шанса, однако, еще не означает, что мы им воспользуемся. Пока это только негативная возможность (гарантированный неуспех в традиционных отраслях). Но ясна и первоочередная задача - реформа интеллектуальных секторов экономики. Ее цель - построить такое институциональное окружение, которое бы эффективно отбирало способных к творческому труду, к созданию инноваций, правильно бы их обучало и обеспечивало в дальнейшем необходимыми ресурсами для творческой работы. И ясно, с чего здесь нужно начинать. Учителю в школе, врачу в больнице, профессору в университете, исследователю в лаборатории должен быть обеспечен тот социально-приемлемый минимум обеспечения, о котором мы говорили. Только в таком случае может прекратиться неблагоприятный отбор и туда пойдут люди, которые действительно призваны заниматься этим делом, которые ценят "академическую премию". Ключевой элемент в этой системе, конечно, образование. Именно оно формирует людей, способных порождать и воспринимать инновации.

К сожалению, за годы ускорения, перестройки, либерализации, монетизации и проч. российские университеты превратились в огромные техникумы с пятилетним сроком обучения. Но они нацелены на выпуск квалифицированного исполнителя, который творчески подходит к делу, а это тоже влияет на статус страны в целом. Кстати, именно в сфере подготовки квалифицированных исполнителей намечается явная активность предпринимательского сообщества - РСПП, "Деловой России", "Опоры". И многие социологи замечают переструктурирование в обществе - появляется активный класс творческих исполнителей, речь идет о линейных менеджерах, офис-менеджерах, барменах и прочих позициях, где работают люди с дипломом вуза, исполнители, готовые творчески подходить к своим обязанностям, исполнители, предлагающие оптимальные решения, или, по-другому сказать, локальные инновации. Весь вопрос в том, стоит ли готовить их в вузах, или нужны шаги по воссозданию системы среднего специального и профессионального образования.

В целом же - и это самое парадоксальное - сила российского образования, прежде всего, в том, что оно дает так называемое "досужее знание", научное знание, которое лежит на "чердаке", которое, может, никогда и не пригодится, но создает заведомые преимущества. Потому что на этом пыльном чердаке есть много такого, что при творческом подходе, при использовании ассоциативного, а не логического мышления позволяет находить неординарные, прорывные решения. Знаете, как принято было говорить - гениальность российских программистов проистекала из их технической невооруженности. Именно "чердак", общая эрудиция, а не узкая специализация, составляет конкурентное преимущество наших специалистов, утекших на Запад. И задача современного образования - сделать так, чтобы "чердачное" знание было всегда под рукой, то есть требуется системное знание: как одни явления взаимодействуют с другими, каким образом физика связана с химией, как геометрию применять к физическим эффектам и т.п. Чтобы, выйдя из школы, человек не ощущал в голове пыльный чердак, набитый знаниями, где все есть, но ничего не найдешь, а мог оперировать этими знаниями. Чтобы эти знания, пусть не сиюминутные, а отложенные, тем не менее были хотя бы ассоциативно систематизированы, чтобы на уровне интуиции было понятно, в каком направлении искать решения.

Кстати, когда мы только заговорили о новой экономике, ориентированной на создание инноваций, я упомянул и экономику впечатлений (The Experience Economy). После того как в прошлом году на русском вышла книга Б.Д.Пайна и Д.Х.Гилмора "Экономика впечатлений: работа - это театр, а каждый бизнес - сцена", она стала модной темой, но мода модой, а рациональное зерно в том, что в современной экономике востребованы неординарные, неожиданные решения, а значит, и люди креативные, необычные, те, кто способен рождать и реализовывать необычные идеи, то есть на первый план выходит человеческий капитал. И все рассуждения о том, что превосходство в знаниях - новомодное оружие в конкурентной борьбе внутри компании за роль лидера и на рынках - за талантливых специалистов, клиентов и доходы, что ныне революция мозгов, свидетельствуют, что инвестиции в инновации, в культуру, в образование - это инвестиции в поиск новых решений. Чтобы этого добиться нужно, чтобы система образования - от школы до университета - стала системой формирования творческих личностей. А для этого необходимо обеспечить невырожденное качество образования. Первый шаг - эффективный социальный контракт с учителем. Начинать надо с самого простого и понятного.

Беседу вели Елена Пенская и Татьяна Базжина