Не Тихий, но Великий океан

Сейчас, когда все внимание мировых политиков и политологов приковано к «Большому Ближнему Востоку» от Марокко до Пакистана включительно, где, казалось бы, происходят судьбоносные для современного мира процессы, без внимания остается регион, отстоящий от кажущегося центра сиюминутной политики на тысячи километров к востоку (или к западу – как считать).

Я имею в виду регион Тихого океана, где сталкиваются интересы ведущих на сегодняшний день геополитических игроков. Чем интересен Ближний Восток – нефтью да еще тем, что там существует государство Израиль, на поддержание которого уходят немалые ресурсы западного мира. Но нефть рано или поздно кончится, а с Израилем рано или поздно произойдет одно из двух – либо его граждане в очередной раз предпочтут раствориться в иных государственных структурах, либо соседи, преодолев свою пассионарность, признают право Израиля на существование – хотя бы в границах 1967 года.

А вот за жизненное пространство народам и государствам в XXI веке придется вступить в нешуточную схватку. И где находятся эти пока не до конца освоенные, огромные и весьма привлекательные жизненные пространства? Конечно, в Азиатско-тихоокеанском регионе (далее везде – АТР).

Берега Тихого океана принадлежат множеству государств, в том числе ведущим мировым державам сегодняшнего дня – Китаю и США, а также не желающим безоговорочно уступать им если не пальму первенства, то, по меньшей мере, претензию на второе место в мировых делах России и Японии. Чем дальше, тем больше о своих притязаниях на геополитическое влияние в регионе заявляет Индия, о которой еще каких-то двадцать лет назад при разговоре о геополитических раскладах можно было вообще не упоминать, но которая все чаще и чаще позиционирует себя как одну из значимых сил в геополитическом раскладе и во многом претендует на ту роль, которую в XIX веке играла Британская империя, на которую Индия очень старается походить.

Проблемам АТР и роли в регионе России была посвящена научная конференция, состоявшяася в конце апреля в Российском институте стратегических исследований (РИСИ). В ней, помимо ученых РИСИ, приняли участие представители ведущих академических учреждений – Института Дальнего Востока РАН, Института востоковедения РАН, Института США и Канады, МГИМО, МГУ, Военной академии Генштаба. Главная задача, стоявшая перед участниками конференции, формулировалась так: где место России в уже идущей и с годами все более обостряющейся геополитической игре на этом поле? Что может означать интеграция России в АТР – примыкание к одной из соперничающих сил или полностью независимую политику? И если так, то не будет ли означать интеграция России в АТР (а это, прежде всего, интеграция в систему регионального взаимодействия дальневосточных регионов страны) отрыв этих последних от основной территории России и их переориентацию на взаимодействие с региональными центрами влияния в ущерб их взаимодействию с федеральным центром? Или, как выразился один из участников конференции, «когда стадо баранов ведут на убой, впереди идет козел»? Он не слишком внятно объяснил, кто тут козел, а кто стадо баранов, но по логике выходило, что сначала США заведут в пропасть козла, то есть Китай, а потом перережут баранов, то есть нас с вами.

В общем-то регион АТР представляет собой арену долго тлеющих и до сих пор не разрешенных пограничных конфликтов. Мы много знаем, например, о японо-российском споре по поводу Южных Курил. Но мало слышали, например, о проблеме территориального (точнее, акваториального) разграничения между США и Россией в Беринговом море. Там граница между морскими владениями СССР и США была в последние месяцы существования СССР произвольно проведена тогдашним советским руководством в лице Горбачева и Шеварднадзе (прекрасно понимавшими, что они временщики и с них уже никто никогда не спросит). А в результате десятки тысяч квадратных миль морского пространства (богатых рыбными запасами и в перспективе – углеводородами) безвозмездно отошли к США.

Можно упомянуть и о множестве других территориальных споров, в центре которых почему-то почти всегда оказывается Китай – между Китаем и Японией, между Китаем и Вьетнамом, и др. Как сказал в своей реплике зам. Директора Института стран Азии и Африки МГУ Андрей Карнеев, «каждый раз, когда мы говорим об АТР, мы на 80% говорим о Китае».

Другой аспект, связанный с тем, как глобальные процессы влияют на ситуацию в регионе, отметил в своем выступлении зам. Директора ИДВ Сергей Лузянин. По его мнению, события в Ливии, среди прочего, приведут к завершению процесса обретения ядерного оружия теми странами, которые его до сих пор не обрели.

И все же – в чем роль России во всех этих процессах. Как отметил эксперт Института США и Канады Сергей Труш, Россия во всех этих процессах – скорее парусник, нежели эсминец, а неазиатская идентичность России только мешает ее интеграции в региональные процессы.

Так как тут быть, особенно учитывая активные процессы миграции на Дальнем Востоке, когда россияне стремятся покинуть регион и перебраться а более центральные области России, а российскую территорию все более и более активно осваивают мигранты из Китая?

Тут с довольно парадоксальным предложением выступил заведующий отделом изучения современной Азии РИСИ Андрей Виноградов. По его мнению, Дальний Восток полноценно никогда не был экономически интегрирован в Россию, но являясь ее географической и политической частью, он позволял России присутствовать в регионе геополитически. Однако сегодня Дальний Восток уже больше не является дальним: в регион перемещается экономический центр мира – это самый динамично развивающийся регион. А значит, интеграция России в АТР не может быть ничем иным, как интеграцией в регион именно дальневосточных районов России. И по примеру Китая, в этом регионе можно было бы создать особые экономические зоны, которые стали бы локомотивом экономического развития, а сам Дальневосточный округ объявить особым федеральным округом с приданием ему соответствующих полномочий. На этом пути можно бы было сделать и ряд символических шагов – например, перенести в один из городов Дальнего Востока какое-то из учреждений центральной власти – хотя бы временную резиденцию правительства (тем более, что инфраструктура, создаваемая в окрестностях Владивостока к саммиту АТЭС 2012 года это позволяет сделать).

Конечно, как и всякие подобные теоретические конференции, эта не закончилась принятием каких-то прорывных решений. Но остается только надеяться, что прозвучавшие на ней выступления (а формат статьи не позволяет подробно изложить все выступления) не пройдут незамеченными, и лица, ответственные за формирование российской внешней политики в АТР, примут их во внимание.Не Тихий, но Великий океан

       
Print version Распечатать