От редакции. Центральные телеканалы завершили трансляцию интервью президента России Дмитрия Медведева, в котором глава государства подвел итоги 2010 года. Вопросы главе государства задавали руководители центральных телеканалов Константин Эрнст, Олег Добродеев и Владимир Кулистиков. В таком же формате Дмитрий Медведев подводил итоги 2009 года: его общение с журналистами продолжалось около полутора часов. Но если в прошлый раз президент говорил главным образом об экономике, что объясняется осмыслением последствий мирового финансового кризиса, то в этот раз речь шла о политике. О чем же сказал президент? На вопросы "Русского журнала" отвечает журналист и политолог Андрей Колесников.

* * *

Сегодняшние «Итоги года с президентом» можно оценить, как превращение Медведева в самостоятельного политика и недвусмысленную заявку на готовность участвовать в президентских выборах, как разрушение модели тандема. Потому что тандем основан на взаимодополняемости двух фигур, но не на взаимных противоречиях между двумя фигурами. А в данном случае в реплике Медведева по поводу Ходорковского читалось прямое противоречие с тем, что говорил Путин. Мне кажется, что это довольно серьезно. Кроме того, его слова о прямой демократии, о праве людей типа Касьянова, Немцова, Лимонова и Каспарова считаться политиками – это тоже всё идет совершенно вне путинского дискурса. То есть, после всего того, что было сказано, утверждать, что дуумвират сохранился, я думаю, больше невозможно.

Считать это выступление предвыборной программой нельзя, там нет каких-то прямых программных положений. Но предвыборными заявлениями это считать, на мой взгляд, можно. Признаки подобных заявлений там, где он говорит, что важна не только стабильность, но и драйв в обществе, там, где он рассуждает о важности того, чтобы учитывалось общественное мнение и позиция гражданского общества. Это всё, в общем, предвыборные заявления, может быть, адресованные не всей стране, а той части общества, которая потенциально может поддержать Медведева, то есть более образованной, более рефлексирующей, желающей перемен, той части общества, которую социологи называют передовым классом или локомотивным классом. Во всяком случае, столь четко его позиция в противоречии с дискурсом Путина не высказывалась еще никогда, даже в статье «Россия, вперед», даже в его недавних высказываниях, даже тогда, когда он перед своим Посланием в своем видеообращении говорил о бронзовении партии власти и маргинализации оппозиции.

Драйв, о котором говорит Президент – это отчасти продолжение рассуждений о «бронзовении». Но здесь ситуация, мне кажется, еще глубже. Потому что мы ведь говорим о тандеме на уровне даже символическом. Путин как человек, символизирующий стабильность, а Медведев как человек, символизирующий некий прогресс – эта дихотомия разрушена заявлением о необходимости драйва. Там, где драйв, не может быть стабильности в понимании путинском, в значении застоя. Может быть, это выглядит несколько пафосно, и, может быть, мы опять обольщаемся некими иллюзиями по поводу того, что Медведев будет президентом и у нас наступит полная модернизация, но: а) в это хочется верить, потому что ну во что еще верить, и б) все-таки достаточная внятность, даже местами резкость в его высказываниях говорит в пользу того, что он все-таки этот самый драйв противопоставляет «путинской стабильности».

Я подозреваю, что аудитория этого выступления Президента была еще меньше, чем аудитория, которая слушала Послание, и тем более меньше, чем аудитория, которая слушала прямую линию премьер-министра. Жанр общения с руководителями телеканалов вообще был не самый посещаемый и в прошлые годы. Да, в общем, и ожиданий не было никаких, мало кто ждал, что во время такой достаточно дежурной церемониальной беседы будет произнесено что-то чрезвычайно важное. Поэтому я думаю, что действительно существенная часть населения, как передового, так и не передового, мало слушала этот формат. Но поскольку в беседе был как минимум один мощнейший месседж, одна большая новость, а именно высказывание по Ходорковскому, я думаю, что и до передового класса, и до пользователей Интернета всё это очень быстро докатится. Когда есть о чем говорить, Интернет подхватывает эти заявления, превращает их в реальную новость, замечаемую новость, важную новость, обсуждаемую, трактуемую и так далее. Так что я думаю, что благодаря этому заявлению Медведев был услышан.

Высказывание о Ходорковском было центром всего разговора, потому что оно составляет новость и неожиданность, заставляет читать дальше и всё остальное, по крайней мере, на лентах информационных агентств, в Интернете волей-неволей слушатели, читатели, зрители попытаются читать, что было сказано помимо этих самых слов о Ходорковском. Но это локомотив интереса.

То, что было сказано о лидерах оппозиции, тоже является новостью, но второго или третьего ряда, может быть, даже второго. Не она взорвала информационное пространство, но она, может быть, после заявления о Ходорковском шла второй по эффектности. Что характерно, и в первом, и во втором случае упоминались конкретные фамилии, это всегда привлекает интерес. Надо сказать, что этим людям отказывалось в праве быть политиками даже, не то что участвовать в политической деятельности, их презрительно называли маргиналами и так далее, и по их поводу много чего сказал Путин тоже в своей прямой линии. Поэтому здесь тоже противопоставление позиции Медведева позиции Путина, во-первых. А во-вторых, Медведев вдруг заговорил о том, что эти люди могут считаться политиками, что их мнение тоже имеет значение. И это, в общем, индульгенция от главы государства на политическую деятельность для них, может быть, не выраженная в формальных юридических терминах, но слова все-таки тоже у нас важны. Предполагать, что упоминание этих деятелей означает возможное их участие в борьбе за президентское кресло, было бы слишком смелой экстраполяцией. Но заявление Президента приглашает этих людей в ту политику, которая называется системной. А там уж их дело – разобраться с единым кандидатом и вообще со всем остальным.