"Кто примет дитя во имя Мое…". Часть вторая

От редакции. В современной России немало тяжких проблем: нищета, демографическая ситуация, экономическая отсталость. Но, наверное, самая кровоточащая наша рана – сиротство. Вот лишь несколько цифр. Число детей в России сократилось за последние 15 лет на 11 миллионов человек. В то же самое время количество детей-сирот возрастало у нас на 15-20 тысяч человек в год и составило к 2007 году 750 тысяч. Примерно 200 тысяч из этих детей постоянно живут в различных детских учреждениях. Каждый год выявляется более 120 тысяч новых детей, оставшихся без попечения родителей. Кроме того, примерно 200 тысяч детей, официально признанных «детьми-инвалидами», постоянно живут в специальных (коррекционных) школах-интернатах органов образования и в детских домах-интернатах (ДДИ) органов социальной защиты. Примерно 300 тысяч детей-инвалидов вообще не получают образования. Наиболее трагична судьба 29 тысяч детей-инвалидов – воспитанников социальных ДДИ, пребывание в которых сродни пожизненному заключению, поскольку те, кто дожил до совершеннолетия, помещаются во взрослые психоневрологические интернаты (ПНИ) уже навсегда.

Ежегодно от домашнего насилия гибнут по данным МВД 2500 детей, 2800 несовершеннолетних кончают с собой, причем основной причиной этих трагедий является насилие дома или в школе. Еще 15-20 тысяч подростков ежегодно оказывается за решеткой. Со времен ГУЛАГа Россия сохраняет мировое первенство по числу детей, находящихся в заключении.

Кажется, достаточно, чтобы остановится и спросить – что может ожидать нас в ближайшем будущем, если эту тенденцию не остановить? Естественное желание глубже понять, что с нами происходит, поговорить обо всем этом с человеком, знающим проблему изнутри, и стало импульсом, породившим нижеследующего интервью.

Разговор с Николаем Белоноговым, одним из создателей и руководителей Центра Творческого Развития "стАРТ" в городе Яхрома, в котором отогревают и учат детей-сирот Московской области, мы начали с перипетий его повседневной работы, но скоро речь зашла о гораздо более широких проблемах. По существу, Николай развернул целый проект, охватывающий все пласты общества и направленный на кардинальное решение социальных проблем в стране.

* * *

Продолжение

«Государство и общество должны встретиться в самой больной точке…»

РЖ: Вызывает печаль все то, о чем мы с вами говорили до сих пор. Но что же нам делать?

Николай Белоногов: Необходимо менять этот «глобальный вектор», менять систему. Либо мы начнем спасать наших сирот, либо они, как наши нераскаянные грехи, «примутся» за нас… И все это, в конце концов, приведет нас к социальным катастрофам.

РЖ: Карфаген должен быть разрушен?

Н. Б.: Он и будет разрушен. Вопрос лишь в том, целиком ли мы стали тем самым Карфагеном, или еще способны проснутся, ужаснуться от самих себя, и его от себя отсечь.

Может быть, я сейчас приведу не очень удачный пример, но знаете, как в свое время поступили большевики, которым досталась в наследство, огромная старорежимная бюрократическая машина? Большевики, конечно, были людоедами и построили в итоге людоедскую систему. Однако они были в то же время идеалистами, понимающими, что строят новый мир на обломках старого. И эту полуживую систему, которая еще работала, они оставили до времени в покое, а сами начали тем временем строит параллельную систему, с новыми людьми и новыми идеями. Так же я думаю, нужно поступать и сегодня. Если систему с ног до головы коррумпированную и замкнутую саму на себя исправить уже нельзя, пусть она пока крутится. Но надо уже осторожно параллельно начинать создавать что-то новое. И потихоньку выводить из системы детей. Причем, власть сама должна дать сигнал к этой «общественной революции». Власть должна понять, что одно государство без помощи общества справится с этой проблемой не в силах.

РЖ:Но государство у нас привычно относиться к народу как недееспособному ребенку…

Н. Б.: Который, в итоге, оказывается без матери и за железными стенами…

РЖ:Дело, возможно, в том, что власть просто боится инициатив общества? Боится, что, осознав масштабы коррупции, общество устремится к бунту? И, наверное, боится не напрасно...

Н. Б.: Здесь встает принципиальный вопрос – что перевесит? Страх за свою шкуру или за свою страну? Либо наша команда последней мыслью видит, как, спасая нажитое непосильным трудом, она организованно покидает тонущий корабль, либо она до последнего будет этот корабль спасать. Если первое – говорить, собственно, не о чем. Если второе, тогда ей, хочешь – не хочешь, придется звать на помощь общество, и, прежде всего активную, сознательную его часть. Других вариантов нет. Ситуация же с детьми – самая болезненная, на самом деле, самый опасный очаг социальной болезни, она же – и самая лучшая точка для такой встречи общества и государства…

РЖ:Но и наше гражданское общество не очень, мягко говоря, убедительно. Например, отечественные правозащитники весьма озабоченные судьбой Ходорковского. Но ведь в России помимо Ходорковского, еще десятки, если не сотни тысяч людей гноятся в тюрьмах, получив срок за кражу, извините, килограмм апельсинов. Конечно, у них ни денег, ни имени, кому они интересны? Или наши христиане… Казалось бы, кому как не им решать проблему детей-сирот? Но православные больше увлечены геополитикой. Я как-то обратился к редактору одного солидного православно-патриотического издания с предложением заняться проблемой детей-сирот, и знаете, что он мне ответил? «Мы задницы неграм вытирать не будем»...

Н. Б.: Ну, что такое судьба какого-то подкидыша по сравнению с «мировой революцией»? Но если вы забудете про подкидыша, вся ваша «мировая революция» превратится в ад… И если бы Петр I в свое время не «вытер задницу» маленькому Ганнибалу, остались бы мы без Пушкина…

А что касается правозащитников, то у меня складывается ощущение, что в последнее время они увидели проблему. Меня самого недавно приглашали поучаствовать в подобной работе в качестве эксперта. Я обратился к ним с похожим на ваш вопросом: Что же вы молчите? А они мне – так нам же никто этого не говорил, мы даже не в курсе, что ситуация настолько жутка! И это очень показательно: страна наша просто не в курсе, что стоит на краю пропасти…

РЖ: Вот и мы сейчас пытаемся ей ей это объяснить. Но, наверное, не будем дальше углубляться в тему «Кто виноват?»…

Н. Б.: Достоевский, кажется, исчерпывающе в свое время ответил: виноват здесь каждый, перед всеми, и за все…

РЖ:Да, а уделим больше внимания другому любимому нашему национальному вопросу: так что же все-таки делать?

Н. Б.: Менять вектор. Система должна стать прозрачной для контроля. Это главное. И курс на большую открытость должен проложить президент страны, не меньше. Должны появиться органы федерального и общественного контроля, должно начаться тесное сотрудничество государства и общества, причем «мандаты» должны быть такие, что бы никто даже не делал попытки не пропустить проверяющих на территорию детского дома, в любое время и без предупреждения. И телефоны доверия из любого места напрямую к контролерам. Дети должны знать, что всегда могут обратиться за помощью, и их сигналы будут услышаны… Но главное – нужно создавать параллельную сеть реабилитационных независимых общественных центров для работы с детьми, попавшими в трудное положение…

РЖ:А о проекте перепрофилирования детских домов в "Центры по усыновлению" что вы думаете?

Н. Б.: Поскольку я знаю, что представляют собой наши детские дома, то к этому проекту отношусь без особого энтузиазма. Но раз уж по этому пути все-таки пошли, то могу сделать несколько замечаний. Проект этот что-нибудь даст, только если дирекция «центров» будет кровно заинтересована в скорейшем усыновлении детей. Если, допустим, будет введена строго премиальная система оплаты: ребенок усыновлен – получи деньги в кассе, ребенка вернули – вычет из премии, у ребенка снялся диагноз – иди в кассу, дети сдали ЕГЭ – получи премию, закончил институт – получи еще... Безусловно, важно условие тесного сотрудничества государства и общества в плане новых методик, инноваций и контроля. Но главное, повторяю, нужно создавать новую, независимую общественную сеть центров реабилитации и социализации детей-сирот, структуру, параллельную существующей. Создавать ее нужно силами общественных организаций, гражданского общества, при поддержке государства и благотворительных программ бизнеса.

РЖ:И что принципиально нового такие центры привнесут?

Н. Б.: Они помогут сделать систему детских домов прозрачной. Та ситуация, когда дети заперты внутри тесного мирка, в котором они не видят общества, а общество не видит их – и открывает дорогу злоупотреблениям. Чтобы ситуация начала меняться, общество должно ребенка реально увидеть, а для этого его нужно вывести за стены детского дома, хотя бы на пару часов в день, хотя бы на час в неделю.

РЖ:И каким образом такие центры могли бы заработать?

Н. Б.: Мы уже давно над этим думаем. Проекты уже написаны. В итоге, конечно, должна появиться широкая единая сеть, тогда заработает и вся программа. Необходимо, чтобы в каждом районе, в каждом маленьком городе такой реабилитационный центр появился.

Например, пришла в такой центр детдомовская группа – все, она уже под присмотром общества, ее наблюдают, ее видят: и независимые психологи, и преподаватели, и потенциальные усыновители. И все это – на нейтральной территории, где им всем свободно можно общаться. Дети будут осваивать обучающие, творческие, реабилитационные программы. Но главное, что общество этих детей уже увидело, и теперь запрятать кого-то в «психушку» – уже проблематично, мухлевать с квартирами – проблематично. Система становится прозрачной. Выйдя из детского дома, ребенок уже не канет в небытие, ему уже есть, куда придти.

Подобные центры – это не система, это творческие, креативные люди, которые с детьми работают потому, что это им интересно, это дело их жизни. В России есть прекрасные специалисты, возможно лучшие в мире, но сегодня они разрозненны, каждый выживает, как может. Я многим показывал наши проекты и все принимали их с энтузиазмом. И если их собрать, аккумулировать их энергию, создать им настоящее поле деятельности, дать нормальную возможность работать, многое можно сделать.

РЖ:А согласятся ли общественники работать вместе с государством?

Н. Б.: Конечно, не надо пытаться втиснуть их в бюрократический аппарат, они должны оставаться свободными. Это принципиально, потому что это – основа гражданского общества. И государство со всем уважением должно к этому отнестись. Государство должно понимать, что то, чему оно покровительствует, оно должно стать таким независимым местом встречи: детей с обществом и общества с государством… По сути такая сеть должна стать новым центром притяжения, зачатком нового гражданского общества, собирающегося для решения самых тяжелых, болезненных социальных проблем. У государства должно проявиться доверие к обществу, потому что иначе с мертвой точки ничего не сдвинется. Например, сейчас обозначилась очень трудная проблема– повторное сиротство…

РЖ:Это когда детей усыновляют, а потом, не справившись с их воспитанием, возвращают в детский дом?

Н. Б.: Да. Когда наше государство для себя сформулировало, наконец, проблему и пошла реклама усыновлений, а дотации приемным родителям стали повышать, детей стали брать больше. И промаявшись, допустим, полгода – возвращать. Для ребенка это полная катастрофа. Он уже никому верить больше не будет.

Что бы такие вещи предотвратить, нужна школа усыновителей. Будущих родителей надо на самом деле обучать не меньше степени, чем детей. Но система на подобные вызовы реагирует крайне вяло, она слишком инертна. Да и нет в России специалистов, которые могли бы взять на себя подобную работу. Это особая психология. И чем больше государство будет пытаться что-то с системой сделать, тем больше таких проблем будет возникать, тем чаще система будет показывать свою несостоятельность. А общественники – это пульс нашей жизни, силы быстрого реагирования. Без них не обойтись, если мы хотим переломить ситуацию в принципе. Но, повторяю, в начале должно что-то произойти в плане сознания, должен поменяться «вектор». И общество, и государство должны этим по-настоящему озаботиться, они должны осознать уровень проблем и стоящих перед ним задач. По-моему, это очень принципиальный момент. И если власть сегодня этого не поймет и обществу не доверится, снова спрячется от него за спины бюрократии, армии и ОМОНа, боюсь, других надежд у нас уже может и не остаться.

Беседовал Владимир Можегов

       
Print version Распечатать