Впервые Дмитрий Медведев высказал идею о применении принципиально новой меры наказания за взятку или за коммерческий подкуп – кратного штрафа – весной 2010 года. Не вызывало сомнения, что новая мера была предложена в качестве альтернативы конфискации имущества.

Эффективна ли конфискация в наши дни?

Не вызывает сомнения, конфискация имущества была весьма эффективной формой наказания в условиях «экономики дефицита», когда приобретение многих товаров было значительно большей проблемой, чем заработок или накопление денег, необходимых для их покупки. Имущество, которое конфисковывалось у воров и мздоимцев, было, как правило, высоколиквидным и его можно было реализовать за короткий срок и с низкими издержками через комиссионные магазины. Однако в настоящее время расширение применения конфискации имущества не даст, к сожалению, того эффекта, на который рассчитывают приверженцы этой меры наказания.

Если оценивать общественные настроения, то степень поддержки применения такой меры наказания, как конфискация имущества, весьма высока (ещё раз это продемонстрировал опрос телезрителей, проведённый «Открытой студией» 5 канала 10 декабря сего года). Значительная часть граждан сожалеет, что данная мера наказания мало применяется в настоящее время в качестве наказания за умышленные корыстные преступления (за исключением конфискации орудий преступного промысла, добычи браконьеров и таможенного конфиската).

На практике конфискация имущества превратилась в меру наказания, широко используемую преимущественно Службой судебных приставов для наказания граждан, не сумевших выполнить какие-либо обязательства имущественного характера (кредиты, долги, алименты). Налицо двойственность применения конфискации в подобных случаях: порой под опись попадают действительно предметы первой необходимости (думаю, телевизоры, мобильные телефоны или компьютеры вносить в это число всё же не стоит). При этом эффективность деятельности судебных приставов не очевидна – иначе не стали бы они в отдельных случаях описывать (и грозить последующей конфискацией) домашних животных редких и достаточно дорогих пород. Фактически домашние любимцы используются в качестве заложников.

Пример с домашними любимцами показывает, что конфискация в качестве меры наказания имеет смысл только в тех случаях, когда изымаемое имущество достаточно высоко оценивается не только владельцем, но и потенциальными покупателями. Для государства не имеет серьёзного смысла отбирать имущество с низкой степенью ликвидности. В условиях рыночной экономики интерес к приобретению бытовой техники, модной, дорогой одежды, но б/у, автомобилей, пусть и в хорошем состоянии, но имеющих солидный пробег, существенно ниже, чем интерес к приобретению новых товаров. Даже в тех случаях, когда потребительские качества новых товаров несколько ниже, чем у конфискатов. Смотрим далее. Комиссионные магазины во многих городах вытеснили магазины «second hand», которые везут товар из-за границы, но не принимают его у местных граждан или организаций. Поэтому значительную часть имущества, которая могла бы являться предметом конфискации, можно реально реализовать только по демпинговым ценам.

Отдельный вопрос по потенциально высоколиквидным, но дорогостоящим объектам возможной конфискации – престижной недвижимости, яхтам, коллекционным автомобилям, и т.п. Встают два вопроса. Первый: найдутся ли среди потенциальных приобретателей подобного конфиската рисковые субъекты, готовые продемонстрировать весьма немалые суммы свободных средств перед правоохранительными органами? И второй: не превратится ли допущение к приобретению привлекательных и высоколиквидных объектов конфиската в средство поощрения своих, «социально близких» нуворишей, для которых «борьба с коррупцией» превратится в средство личного обогащения? Точно в такое же средство, каким для их предшественников была «ваучерная» приватизация 90-х.

Понятно также, что за хранение и реализацию конфискованного имущества должны отвечать конкретные люди. А нельзя не согласиться: хранение и реализация конфискованного имущества – это сфера, полная искушений, и поле для серьёзных потенциальных злоупотреблений.

Наконец, любая конфискация возможна только по решению суда. А существует очень широкий арсенал средств для вывода из-под конфискации как движимого, так и недвижимого имущества. (Предлагаю, не углубляясь в детали, просто вспомнить одну из новелл великолепного гайдаевского фильма «Не может быть!»).

Кого остановит кратный штраф?

Продолжение темы применения «кратного штрафа» последовало не сразу, как ожидали многие комментаторы, а только в рамках президентского послания Федеральному Собранию, в котором впервые был обозначен и возможный размер кратного штрафа: до стократного размера от суммы взятки. Несмотря на ряд частных успехов в пресечении деятельности отдельных коррупционеров, общая ситуация на коррупционном фронте в России за это время не изменилась. Возможно, некоторым странам удалось сделать в борьбе с коррупцией что-то более существенное. Во всяком случае, в рейтинге Transparency International Российская Федерация опустилась ещё на несколько пунктов. К сожалению, отсутствие радикальных улучшений в деле борьбы с коррупцией легко объяснимо. По мнению экспертов, факторами, способствующими коррупции, являются «сочетание противоречивых законов и низкой правовой культуры, государственного вмешательства в хозяйственную деятельность компаний и низкого уровня заработной платы чиновников при слабых механизмах контроля за ними»[1]. Все указанные факторы, за исключением низкой зарплаты чиновников, актуальны по-прежнему.

В сложившихся условиях требуется целый комплекс новых антикоррупционных мер. Кратный штраф, я полагаю, – лишь первая из них, достаточно удобная для применения.

Реальность применения кратного штрафа в судебной практике в скором будущем уже вызвало дискуссию об условиях и границах использования этой меры наказания. Выявились два, во-многом противоположных подхода.

Георгий Сатаров, президент фонда ИНДЕМ, считает, что «штрафовать взяточников в стократном размере можно, когда мы имеем дело с так называемой низовой коррупцией – взятках в 50 – 100 рублей»[2]. (Надо полагать, сумма взяток называлась «от фонаря», поскольку трудно представить, что существуют заповедные «пенаты», с такими суммами взяток). Позиция понятна: применять кратный штраф в отношении мелких, низкостатусных взяточников. Кратный штраф фактически предлагается использовать в качестве минимальной меры наказания взяточников. При этом понятно, стократный штраф – это максимальный устанавливаемый размер для этой меры наказания. Если при законодательном оформлении кратного штрафа возобладает эта точка зрения, то неизбежен вывод: «Применение кратного штрафа не даст ни должного общественного эффекта, ни серьёзных доходов в государственный бюджет».

Противоположную точку зрения высказывает Кирилл Кабанов, председатель Национального антикоррупционного комитета: «…те, кто реально привлекается к ответственности, это врачи, учителя, низовой уровень милиции, муниципальные служащие. Но для них взятки – зачастую форма выживания, а не форма роскоши. И если сельский учитель задержан за взятку в 2 тысячи рублей, то требовать с него 200 тысяч – это издевательство, так можно и до самоубийства довести»[3]. Считаю, что позиция Кирилла Кабанова не только более разумна и рациональна, но и в большей степени соответствует концепции этой меры наказания. Кратный штраф целесообразен, в первую очередь, как форма наказания достаточно состоятельных граждан. (Кратный штраф в 50 – 100 миллионов имеет совершенно иное общественное звучание, чем штраф в 50 – 100 тысяч рублей). Широкое применение этой меры может стать серьёзным барьером для коррупционного поведения руководителей среднего и высшего звена. А с коррупционным поведением низового звена многие из них уже сами попытаются разобраться. При этом, кратный штраф целесообразно, при высоких уровнях и взятки, и предполагаемого штрафа рассматривать не как дополнительную, а как основную меру наказания.

Для развития дискуссии могу предложить следующие параметры применения кратного штрафа (в ценах декабря 2010 г.):

- если размер взятки составляет менее 1 тысячи рублей, то кратный штраф не следует применять вообще. (При сложившемся уровне благосостояния населения и размеров коррупционных доходов, взятки подобного размера целесообразно вывести из Уголовного Кодекса, а рассматривать их только в рамках КоАП);

- если размер взятки составляет от 1 до 10 тысяч рублей, то максимальный уровень кратности может составлять не более 10;

- если размер взятки составляет более 10 тысяч рублей, то может применяться любой уровень кратности (вплоть до максимально установленного).

Это весьма условные цифры. Закон пишется не на один день, а цены не стоят на месте. Поэтому, более рациональным будет отсчёт в МРОТ (минимальных размерах оплаты труда). Например, при размере взятки от 0,25 до 2,5 МРОТ максимальный коэффициент кратности составляет 10. Подобный подход – не потворство низовой коррупции, а использование принципа соразмерности наказания. Ни для кого не секрет, что размер подношений самым тесным образом связан со статусом мздоимца.

Итак, взглянем в скорое будущее. Кратный штраф введён в Уголовный Кодекс, используется в качестве основной меры наказания за коррупционные преступления определённой законом меры тяжести. Только категорически нельзя допустить применение кратного штрафа в качестве единственной меры наказания. Думаю, вполне очевидно, что главная причина, по которой взяточники, скрипя зубами, будут согласны с кратным штрафом, будут, возможно, просить суд применить к ним эту меру – это возможность избежать «закрытия», возможность остаться на свободе. Пусть и с судимостью. Использование кратного штрафа, как единственной меры наказания, – это, фактически, продажа индульгенций на совершение коррупционных преступлений.

Далее, юристы любят делать акцент на том, что главное в наказании – не его суровость, а его неотвратимость. Поэтому, перед Службой судебных приставов встанет непростая задача: обеспечивать выплату кратного штрафа в размере, установленном решением суда. Будем реалистами: выполнять эту задачу будет несколько сложнее, чем взимать недоимку по алиментам с недобросовестных родителей. Выполнение этой задачи потребует очередных поправок в УК. Если кратный штраф применяется в качестве основной меры наказания, то уклонение от уплаты кратного штрафа (или его значительной части) должно наказываться реальным, а не условным, сроком лишения свободы. И не в колонии-поселении, а, как минимум, в колонии общего режима.

Создать когорту новых «лишенцев»

Теперь посмотрим, какая мера (или какие меры) наказания могут дополнить применение кратного штрафа. Как было отмечено выше, применение кратного штрафа, как единственной меры наказания, - это, фактически, продажа индульгенций на совершение коррупционных преступлений.

Заслуживает скорейшего законодательного оформления позиция главы Ингушетии Юнус-Бека Евхурова: «Категорический запрет тем, кто был уличён в коррупции, работать на руководящих должностях»[4]. Это очень разумное и своевременное предложение. (Достаточно вспомнить пример, приведённый в программе «Поединок» (от девятого декабря 2010 года), депутатом Государственной думы от правящей партии Александром Хинштейном. Почти все антигерои его публикаций, уволенные из органов Следственного Комитета, нашли себе новую работу в органах прокуратуры).

Практика судебного лишения права заниматься определённой деятельностью имеет тенденцию к расширению. На днях Госдума уже приняла в первом чтении поправку о запрете на работу в дошкольных и школьных учреждениях лиц, осуждённых за любые насильственные преступления против детей, а также за вовлечение детей в преступную деятельность.

Итак, самое логичное дополнение кратного штрафа – это лишение права занимать любые сколь-нибудь ответственные должности на государственной службе. Изъятие крупных сумм денежных средств целесообразно усилить законодательно оформленным поражением в правах. Думаю, и в этом случае следует предусмотреть определённую градацию в зависимости от тяжести совершённого преступления. Пожизненное лишение права занимать должности на государственной службе – это пожизненная «чёрная метка». Разумно ли и оправданно ли применять такую меру наказания в отношении молодых специалистов, попавших в коррупционную среду, с первых дней работы. (О степени распространённости коррупционной среды может свидетельствовать хотя бы арест одного из таможенных постов Калининградской таможни в полном составе).

Вместе с тем сроки лишения права занимать ответственные должности на государственной службе должны быть более весомыми, чем, например, сроки лишения права управлять транспортным средством. Полагаю, разумная и обоснованная «вилка» на лишение права занимать определённые должности может составлять от 5 до 15 лет.

Надо помнить, существует ещё одна лакуна, занять которую, несомненно, будут стремиться бывшие чиновники, лишённые по суду права занимать должности на государственной службе. Это – прохождение в состав выборных органов по партийным спискам. Здесь потребуется одна небольшая поправка уже в «Закон о выборах». Необходимо предусмотреть, что партии, внесшие в свои списки кандидатов, лишённых по решению суда права занимать должности на государственной службе, обязаны информировать об этом избирателей в собственных рекламных материалах. Разумеется, следует предусмотреть, чтобы избирательные комиссии различного уровня вносили эту информацию в декларации об имуществе и доходах, которые, в принципе, должны вывешиваться в день выборов на всех избирательных участках.

Не будем излишними оптимистами: введение кратного штрафа, по крайней мере, до формирования устойчивой и успешной практики его применения, не станет панацеей от коррупционных поползновений. Однако комплексность применения (кратный штраф + лишение права занимать должности на государственной службе в течение продолжительного срока) заставит немалую часть «надменной касты» (определение Владимира Путина), как минимум, всерьёз задуматься о разумности и перспективах коррупционного поведения.

* * *

[1] «ЭКО» № 3 // 2001 г., с. 24.

[2] «Известия» от 1. 12. 2010 г., с.5.

[3] «Известия» от 9. 12. 2010 г., с.2.

[4] «Российская газета» от 9. 12. 2010 г., с. 3.