Идеальное покушение

Рабочая неделя началась с окончательного оправдания Верховным судом группы десантников, обвинявшихся в убийстве Холодова. А завершилась задержанием бывшего десантника по подозрению в покушении на жизнь Чубайса.

Десантура

У кого-то из современных российских поэтов есть сочное стихотворение, где описан бывший секретарь райкома, ныне процветающий бизнесмен, и бывший прапорщик десанта, ныне террорист, осуществивший на него покушение. Что-то похожее произошло 17 марта. Единственным подозреваемым в покушении на Анатолия Чубайса, задержанным поздним вечером того же дня, оказался бывший десантник, 57-летний полковник запаса (бывших полковников, как и бывших разведчиков, практически не бывает) Владимир Квачков. Следствие предполагает, что он вместе с сыном Александром мог покушаться на Чубайса по идейным соображениям.

Если будет доказано, что целью покушения было убийство Чубайса в связи с его профессиональной или политической деятельностью, то это деяние будет квалифицироваться как "посягательство на жизнь государственного или общественного деятеля" (ст. 277 УК РФ). Независимо от результата (остался деятель невредимым, ранен или мертв), это оконченное преступление, которое наказывается лишением свободы на срок от 12 до 20 лет либо пожизненно. Другое дело, если причиной покушения стала личная неприязнь (сосед по даче все-таки). Тогда это покушение на убийство при квалифицирующих признаках (группой лиц и общеопасным способом), то есть преступление, предусмотренное частью 2, статьи 105 УК РФ. Наказывается лишением свободы на срок от 8 до 20 лет или пожизненным лишением свободы. А поскольку такое преступление будет считаться уже неоконченным, то наказание не может превышать трех четвертей максимального срока, то есть 15 лет.

Внутренний Страсбург

Спецназ ВДВ - это как раз то место, откуда всегда ожидают появления профессиональных убийц. Профессия у них такая - людей убивать. Тем не менее 14 марта военная коллегия Верховного суда РФ оставила в силе оправдательный приговор в отношении полковника ВДВ Павла Поповских и пятерых его бывших сослуживцев. Их обвиняли в убийстве военного корреспондента "Московского комсомольца" Дмитрия Холодова 17 октября 1994 года.

Вынося оправдательный приговор, суд фактически руководствовался соображениями, очень сходными с принципом англосаксонского права: justice before truth. Сначала бывший прапорщик ВДВ на предварительном следствии дал показания против своего бывшего командира. Однако в суде он признался, что оговорил начальника, польстившись на гонорар, обещанный ему редакцией МК за помощь в раскрытии преступления. Находясь в СИЗО, обвиняемые стали давать признательные показания. Но на суде они от этих показаний отказались и заявили, что оперативники, многократно их посещавшие в следственном изоляторе и беседовавшие с ними в отсутствии адвокатов, оказывали на них давление. Суд счел эту версию убедительной.

Итак, представляется вполне очевидным, что причиной развала дела оказалось чрезмерное усердие следствия в добывании доказательств вины. Видимо, обвинительная власть никак не ожидала, что суд проявить щепетильность при оценке доказательств. Не думали, что в суде вспомнят принцип римских юристов In dubio pro reo, который на языке УПК РФ звучит так: "Все сомнения в виновности обвиняемого, которые не могут быть устранены в порядке, предусмотренном настоящим Кодексом, толкуются в пользу обвиняемого" (ч. 3, ст. 14). Возможно, в 90-е годы небрежность сошла бы с рук, но настали времена, если не диктатуры закона, то, во всяком случае, более строгого следования правовым нормам.

Можно сказать, что суд подошел к делу "по страсбургскому счету". Кстати, родители Холодова объявили, что направят жалобу в Европейский суд по правам человека. Примечательно, что еще с 2002 года там находится жалоба обвиняемого - Павла Поповских. Если, у европейских судей когда-нибудь дойдут руки до этого дела, то они, надо полагать, объединят обе жалобы. Страсбургский суд, как известно, не пересматривает приговоры по уголовным делам. Там рассматриваются вопросы нарушения государствами-участниками Европейской конвенции о правах человека прав граждан, содержащихся в этом документе. Поповских, видимо, жалуется, что Российская Федерация нарушила его право на доступ к правосудию, а родителю Холодова могли бы обжаловать еще и нарушение права на жизнь. Не будет ничего удивительного, если в Страсбурге удовлетворят обе жалобы и обяжут Россию заплатить какую-то компенсацию морального вреда и той и другой стороне.

Даже если предположить, что Европейский суд по правам человека всецело примет сторону потерпевших и вынесет решение о том, что Конвенция о защите прав человека и основных свобод нарушена так, что производство по уголовному делу должно быть возобновлено, сделать это по гуманным российским законам уже невозможно. Поскольку пересмотр оправдательного приговора допускается лишь в течение сроков давности привлечения к уголовной ответственности (ч. 3, ст. 414 УПК РФ). В данном случае это десятилетний срок, истекший 17 октября 2004 года. Формально милиция обязана теперь искать, так сказать, истинного убийцу, поскольку решение, применять ли к нему срок давности будет выносить только суд. Но фактически надежда на подобный исход равна нулю.

Кстати, в рамках уголовного дела доказано, что Поповских и другие по заданию тогдашнего министра обороны Павла Грачева оказывали грубое давление на журналиста Холодова в связи с его публикациями. Сегодня эти действия квалифицировались бы как покушение на "воспрепятствование законной профессиональной деятельности журналиста" (ст. 144 УК РФ). Хотя это преступление небольшой тяжести, не предусматривающее лишение свободы, а срок давности - два года. Ну, а в 1994 году такого преступления вовсе не было предусмотрено.

Зато следствие могло бы зацепиться за слова Павла Грачева о том, что Холодову следует "ноги переломать". Василия Сталина, как известно, осудили за слова о том, что некоего партийного деятеля "убить мало". Соответственно, если истолковать слова Грачева буквально, то это приготовление (в форме подстрекательства) к совершению другого серьезного преступления - "умышленному нанесению тяжкого телесного повреждения" (ст. 108 УК РСФСР 1960 года). Наказывается лишением свободы на срок до восьми лет. Впрочем, тут срок давности бесповоротно истек в прошлом году.

Отмывание и очернительство

"Новая газета" преподнесла читателям очередную "бомбу" в виде цитат из обвинительного заключения в отношении двух немецких предпринимателей, осужденных в княжестве Лихтенштейн за отмывание денег колумбийских наркобаронов. Один из этих двоих господ в 1992 году был членом наблюдательного совета фирмы, работавшей в Санкт-Петербурге, а заместителем председателя этого наблюдательного совета был Владимир Путин, который как вице-мэр по внешнеэкономическим связям по должности представлял там родной город. Самое интересное, что осужденным вменяются деяния, совершенные намного позже - в 1997 - 2000 годах. Так что попытка каким-то образом связать имя Путина с преступлением, которое совершил его к тому времени уже бывший партнер, неубедительна. В чем вина Путина? В том, что не разглядел в партнере будущего преступника?

Тему, однако, подхватило радио "Свобода" выпустив 18 марта передачу под хлестким названием: "Можно ли привлечь к уголовной ответственности президента России за преступления 90-х лет?". Ответить на этот вопрос с правовой точки зрения несложно. Если предположить, что Путин все-таки "отмывал" деньги наркодельцов в 1992 году, то никакой уголовной ответственности он все равно не несет. По той простой причине, что Уголовным кодексом РСФСР 1960 года, действовавшим до 1 января 1997 года, такое преступление вообще не было предусмотрено. Nulla poena sine lege.

Зато если предположить, что он что-то такое делал с 1 января 1997 года, то его действия квалифицировались бы по статье 174 УК РФ - "Легализация (отмывание) денежных средств или иного имущества, приобретенного другими лицами преступным путем". С учетом таких квалифицирующих признаков как "крупный размер", "использование служебного положения" и "действие в составе организованной группы" это можно было бы отнести к части 4 статьи 174, предусматривающей лишение свободы на срок от 7 до 10 лет. Это не каких-то полтора года условно, к которым приговорил суд в Лихтенштейне бывшего зарубежного партнера Путина! Поскольку речь тогда будет идти о совершении тяжкого преступления с десятилетним сроком давности, то оно могло бы стать поводом для отрешения президента от должности (импичмента) с соблюдением процедур, предусмотренных статьей 93 Конституции РФ. После отрешения от должности - дорога открыта и для уголовного преследования.

Конечно, с точки зрения практической реализации все это весьма затруднительно. Ведь и в истории США, например, не было ни одной завершенной процедуры импичмента. Никсон покинул Белый дом добровольно, а затем был помилован своим преемником Фордом. Кажется, случай с президентом Литвы Роландасом Паксасом едва ли не единственный в мировой истории. Да и литовского экс-президента уголовный суд в итоге-то оправдал. Впрочем, обсуждение вопроса о Путине носит сейчас сугубо теоретический характер. Никаких фактов, указывающих на его виновность, в "Новой газете" нет. Одна только риторика.

Риторика не удивляет, не удивляет и обычная голословность. Удивляют только утверждения журналистов, что в пресс-службе президента и в других учреждениях им годами не отвечают на редакционные запросы. Между тем, по закону СМИ находятся в привилегированном положении. На их запросы обязаны отвечать по общему правилу в семидневный срок, в отличие от запросов граждан, в том числе депутатов, для ответов на письма которых установлен месячный срок. Вот что гласит Закон РФ "О средствах массовой информации".

Статья 39. Запрос информации

Редакция имеет право запрашивать информацию о деятельности государственных органов и организаций, общественных объединений, их должностных лиц. Запрос информации возможен как в устной, так и в письменной форме. Запрашиваемую информацию обязаны предоставлять руководители указанных органов, организаций и объединений, их заместители, работники пресс-служб либо другие уполномоченные лица в пределах их компетенции.

Статья 40. Отказ и отсрочка в предоставлении информации

Отказ в предоставлении запрашиваемой информации возможен, только если она содержит сведения, составляющие государственную, коммерческую или иную специально охраняемую законом тайну. Уведомление об отказе вручается представителю редакции в трехдневный срок со дня получения письменного запроса информации. В уведомлении должны быть указаны:

1) причины, по которым запрашиваемая информация не может быть отделена от сведений, составляющих специально охраняемую законом тайну;

2) должностное лицо, отказывающее в предоставлении информации;

3) дата принятия решения об отказе.

Отсрочка в предоставлении запрашиваемой информации допустима, если требуемые сведения не могут быть представлены в семидневный срок. Уведомление об отсрочке вручается представителю редакции в трехдневный срок со дня получения письменного запроса информации. В уведомлении должны быть указаны:

Отказ в предоставлении информации и необоснованную отсрочку, естественно, можно обжаловать в суд.

С Киселевым и без него

Наряду с "Новой газетой" в тональности либеральной истерики, как известно, работают "Московские новости", редакцию которых охватил то ли трудовой конфликт, то ли революционная ситуация. Главный редактор Евгений Киселев, став еще и генеральным директором издательского дома "Московские новости", не продлил трудовые договоры группе журналистов во главе со своим первым заместителем Людмилой Телень, составлявших многолетний костяк издания.

С правовой точки зрения все безупречно. Дело в том, что законодатель дискриминировал творческих работников СМИ. Это одна из тех категорий работников, с которыми разрешено заключать срочные трудовые договоры (абзац 14, ст. 59 Трудового кодекса РФ). Хотя в принципе право на заключение срочного договора строго регламентировано. Прелесть этого с точки зрения работодателя в том, что по истечении срока договор можно не продлить, что значительно проще, чем законно уволить работника.

Но бывшие журналисты МН решили громко хлопнуть дверью и стали всюду рассылать письма с обличение Киселева и требованием его отставки. Впрочем, как утверждают они, их подлинный адресат - главный акционер издательского дома Михаил Ходорковский. 18 марта "мятежники" выпустили альтернативное издание - "Московские новости без Евгения Киселева" тиражом 999 экземпляров, позволяющим газету не регистрировать, и раздавали ее у входа в редакцию. Словом, нечто вроде "России без Путина". Правильно: революционеры - они революционеры и в своем трудовом коллективе.

Поскольку логотип этой газеты-листовки полностью воспроизводит логотип "Московских новостей", возникает вопрос, зарегистрировано ли словосочетание "Московские новости" Роспатентом в качестве товарного знака. Если зарегистрировано, то генеральный директор ИД "Московские новости" имеет право потребовать судебного запрета на использование названия "Московские новости без Евгения Киселева" как "сходного до степени смешения". Впрочем, акция "идущих без Киселева" вроде бы была одноразовой.

В этом конфликте Киселев, надо отметить, проявляет похвальную сдержанность. "Я как главный редактор, - пишет он в своей редакторской колонке, - считаю, что газете необходимы иной уровень полемики и аналитики, новые темы, новые авторы, свежий взгляд на действительность, спокойный, ироничный, немного отстраненный, без пафоса и морализаторства". Похоже, Киселев все же намерен превратить издание в бизнес-проект из той революционной трибуны, которой оно до сих пор являлось. Трибуна - планово затратный проект, а на это акционеры, кажется, сейчас не готовы. И потом революционная ниша уже прочно оккупирована "Новой газетой".

Среди упреков, адресуемых Киселеву его оппонентами, есть, кстати, серьезный. Его обвиняют в том, что он узаконил практику публикации рекламных материалов в качестве редакционных. Это вопрос далеко не только этический, но и правовой.

"Организациям средств массовой информации запрещается взимать плату за размещение рекламы под видом информационного, редакционного или авторского материала", - гласит федеральный закон "О рекламе" (абзац 4, ч. 1, ст. 5). Только практику эту ввел, прямо скажем, не Киселев. Она появилась в МН задолго до него. И вообще трудно найти газету, которая бы это правило не нарушала. Кстати, ответственность за нарушение законодательства о рекламе для большинства СМИ не разорительна. На редакцию могут наложить штраф от 40 до 50 тысяч рублей (ст. 14.3 КоАП РФ).

Трамвайщик

Значительно надежней закон защищает трудовые права людей физического труда. И шанс через суд восстановиться на работе, похоже, очень велик у питерского вагоновожатого Михаила Дружининского, уволенного 17 марта из трамвайного парка # 1. Его уволили за "неоднократное неисполнение без уважительных причин трудовых обязанностей" (п. 5, ст. 81 ТК РФ). Однако увольнение по этой статье возможно только при том условии, что работник в течение года уже имел дисциплинарное взыскание (замечание или выговор). При этом перед наложением такого взыскания у него должны взять письменное объяснение, а затем под роспись ознакомить его с приказом. В случае с Дружининским ничего этого не было.

Кроме того, Дружининский является председателем Свободного профсоюза трамвайщиков. Увольнение руководителей выборных профсоюзных органов возможно только с согласия вышестоящих профсоюзных органов (ст. 374 ТК РФ). Если вышестоящего органа не существует, то профсоюзного лидера увольняют на тех же основаниях, что и всякого члена профсоюза, то есть с учетом мнения выборного профсоюзного органа (ст. 373 ТК РФ). Работодатель направляет в профсоюз копию приказа об увольнении, а там в течение семи рабочих дней определяют свою позицию. Если выборный профсоюзный орган согласия не дает, то профсоюз и работодатель в течение трех дней проводят консультации, а через десять дней работодатель принимает окончательное решение. Профсоюз может обжаловать это решение в Рострудинспекцию, а предписание Рострудинспекции работодатель вправе обжаловать в суд.

Неугомонный ЮКОС

Эпопея вокруг ЮКОСа, наверное, уже многим набила оскомину, но он продолжает давать информационные поводы. Не удовлетворившись решением американской судьи Летиции Кларк, отказавшей в иске, ЮКОС подал апелляционную жалобу. Однако на этот раз ходатайство об обеспечении иска удовлетворено не было.

Тем временем у плакальщиков по ЮКОСу появился новый объект сострадания - юрист компании Светлана Бахмина. 11 марта она, находясь в следственном изоляторе, завершила девятидневную голодовку. Завершила она ее, конечно, безрезультатно. Да и повод выбрала очень странный - то, что ей не разрешают телефонные разговоры, тогда как она хотела бы поговорить со своими малолетними детьми. Однако закон устанавливает, что телефонные звонки из СИЗО возможны только с разрешения следователя. Если требуется такое разрешение, то очевидно, что у следователя есть право разрешения не давать.

Бахмину обвиняют в том, что она вместе с другим юристом ЮКОСа, Дмитрием Гололобовым, присвоила себе акции Томскнефти стоимостью 8 миллиардов рублей. Даже председатель Адвокатской палаты Москвы Генри Резник не удержался и выразил возмущение тем, что в СИЗО заставляют томиться мать двоих малолеток по обвинению всего лишь в экономическом преступлении! Между тем Дмитрий Гололобов, с которым Бахмина, по версии следствия, вместе похищала акции, оказался проворней подельницы и до предъявления обвинения успел оказаться в гостеприимном Лондоне. Теперь он под защитой Палаты Лордов. Как Березовский, Закаев и многие другие достойные люди.

       
Print version Распечатать