Когда в последний день 1999 года прозвучало ошеломляющее: "Я ухожу", мой приятель, большой остряк, мгновенно среагировал: "Лучше бы не приходил!" Так в конце 90-х годов думали очень многие люди, совсем недавно, словно с бодуна, ставшие "россиянами". Тем не менее в апреле 2007 года время Ельцина (точнее - очередную русскую смуту) рекомендовано было именовать эпохой Ельцина. Власть в очередной раз, вроде бы ненавязчиво, продиктовала обществу правила игры в историю, что, за немногими исключениями, как всегда, было принято с "искренним" и "глубоким одобрением".

"Времена не выбирают, в них живут и умирают" - этому в России не верят. Считается, что (подходящее) время (в) российской истории выбирает правитель, он же (и только он!) способен сделать его достойной эпохой. Более того, его преемник правомочен "переписать" прошлое, дать ему "единственно верные" оценки - до тех пор, пока очередной "вождь" в который уже раз не откроет людям глаза на подвиги и заблуждения их предков и их самих. Понятно, что люди, ушибленные на такой манер, некогда не поверят, что ни один - ни дурной, ни хороший - правитель не может вполне состояться без их отчаянного или пассивного, но непременного участия.

В языческие времена время воспринималось именно как эпоха повелителя (вождя, царя, императора) - идея самодвижущегося прогресса была неведома. В века активного христианства тот или иной этап истории мог восприниматься (да и то, скорее, теоретически) как дар или "бич" Божий. Атеисту, как и язычнику, ощутить подобного не дано. Не поможет ему и так называемая историческая наука - люди, не верующие ни во что, кроме денег, непременно превратят ее в продажную девку политики. Я вовсе не собираюсь упрекать соотечественников в том, что они неоязычники, лишь поверхностно обмакияженные той или иной конфессией. В конце концов, любая истинная вера дается не без труда. Что же касается правителя, то считать его "своим" можно (также теоретически) лишь в условиях развитой демократии. В любом случае, несомненно, что применительно к фигуре Ельцина россиянин обманулся. Потому его и дурачат.

Один мой английский коллега (член Британской академии) через ВВС заявил, что Ельцин - это тот же Ленин, порожденный очередной русской революцией. Надеюсь, что англичане ему поверили, но уверен, что мало кто из нынешних россиян способен представить нечто подобное. Нынешнему обитателю 1/7 земной тверди можно внушить веру во что угодно - в демократию, в Спасителя, "в мировую закулису", но только не в его собственную способность влиять на ход истории. И если ни Ленин, ни Ельцин ни в ближайшей, ни в длительной перспективе не "оправдали надежд", то по законам нашего примитивного сознания их самих следует прописать в преисподней, а их время объявить зряшным.

Эпохи Ленина у нас не было, с последующими правителями как-то не ясно, зато определенно была эпоха Брежнева. "Эпоха" почему-то упорно ассоциируется в России не столько с длительной временной протяженностью, сколько с "застойностью" (застылостью) времени. И если нас сегодня уверяют в недавнем существовании именно эпохи Ельцина, значит, кто-то заинтересован в стабильности нашего нынешнего бытия. Ясно, что таким способом кто-то "наверху" хочет ненавязчиво поведать нам о своих собственных достоинствах, составив комбинацию из реалий прошлого, настоящего и будущего, причем вполне независимо от реалий того, другого, третьего.

Строго говоря, эпоха Ельцина действительно была. Но только совсем не такая, какую нам пытаются подсунуть сегодня.

Вообще-то, весь ХХ век состоит из диковинных химер распоясавшегося сознания. И как только не называли прожитое столетие: эпоха войн, революций, невиданного прогресса; век толп, национализма, этнофобии; говорили и о "третьей волне", договорились до закономерного пришествия "конца истории"! К концу века пришли к выводу, что итогом всего этого станет "конфликт цивилизаций". Весь фокус, однако, состоит в том, что "восстание масс" - этот побочный продукт всеобщего поветрия демократии - породило чудовищный откат массового сознания от эпохи Просвещения в окультуренное варварство, особенно в России. А если так, то и конфликта цивилизаций не будет: просто в положенное время уставшую цивилизацию незаметно пережует более молодая.

Трудно сказать, сколько революций - четыре или две - пережила в ХХ веке Россия; некоторые считают, что это был единый революционный цикл, но то, что мы пережили два системных кризиса, две смуты, подобные Смутному времени XVII века, для меня несомненно (1). Кстати сказать, идея системных кризисов, пережитых Россией на всем протяжении своего существования, становится довольно привычной (2).

Что сумел сделать в условиях системного кризиса Ельцин? Он "всего лишь" ухитрился представить людям зрелище власти, демонстрируя ее завораживающие выкрутасы, - и это в то время, когда никакой власти (в смысле государственности) в России не было вообще. Именно так и было, хотя расплавленную государственность, как и разорванное время, атомизированное социальное пространство - представить весьма нелегко. Даже объяснить природу вакуума власти и эрозии социальности людям, уверенным, что Россия всегда - хорошо ли, плохо ли, умными правителями или зловредными самозванцами, - но управлялась - задача почти безнадежная. Призвали однажды варягов, их потом били, прогоняли, но их же почтительно вспоминали - все же правители! Так почему не оплевать Ельцина, а потом его же записать в анналы, если известно, что в Африке "не оправдавших доверия" вождей попросту убивали, чтобы потом было что вспоминать?

Событие эпохального ряда мы действительно пережили. Строго говоря, это было время очередной российской смуты, кризиса империи, если угодно, революции. Но революции вялотекущей (3), революции имитационной. Последнее - вовсе не вина людей, в очередной раз избавившихся от саморазваливающейся власти. Реальную, пусть вялотекущую, революцию сделали имитационной пресловутые mass media.

Разумеется, в действительности все было всерьез - настолько, что крушение СССР самые разные аналитики предсказывали еще в 70-е годы. Не могли сказать, правда, в чем причины и каковы параметры будущей смуты, но что она грядет, ощущали - скорее кожей, чем умом.

Доходчиво объяснить сегодня, что произошло в 80-90-е годы, - задача почти безнадежная. Кто будет слушать, если люди уверены, что государство сознательно развалили, а их, несчастных, просто ограбили и уморили? Вот если бы публично убивали, укрепляя при этом вертикаль власти, то задумались бы: за что?

Увы, история (и как наука, и как мифотворчество) не имеет общедоступного языка. Исследователь, обратившись к прошлому, заговорит на языке явлений и образов, социолог - "всеобщих" и вневременных закономерностей, популяризатор (или шарлатан) - доходчивых мифов. Еще в начале 80-х годов детям в детском саду объясняли, что "дедушка Ленин" был "очень добрым", а уже в конце десятилетия в печати заговорили о том, что он садистски добивал прикладом ружья беззащитных зайчиков. Точно так же можно поступить с образом Ельцина. Понятие системного кризиса не вписывается в наши умы не только потому, что к синергетическому (порядок из хаоса) мышлению мы не привыкли. Люди не затем уверовали в идею божественного порядка, чтобы искать истоки, причины и смысл земного хаоса.

Десять лет назад известный американский историк У.Розенберг оценил русскую революцию как "трагедию соревнующихся невозможностей" (4). Увы, если старая система довела людей творчества до такого состояния, что они способны создать предельно разрушительную теорию, чтобы опрокинуть ее, а люди толпы - уцепиться за любую запредельную утопию, то иного и быть не может. В ХХ веке в России это случилось дважды. Говорят, что политика - это искусство возможного. Строго говоря, это не совсем для России - как прошлой, так и современной. Люди (не только здесь) живут не разумом, а чувством, не расчетом, а упованием. Революционер - это функциональная величина истории, резонирующая с нетерпением людской массы. Человек толпы непременно наполнит фигуру революционного лидера.

Скучная проза исторического бытия состоит в том, что в нем нет и не может быть ни нормы, ни всех устраивающего порядка. Мы, подобно песчинке в водовороте, не можем даже определить, куда и зачем движемся. Человек живет верой, знание, скорее, омрачает его существование. Да и что толку от сознания того, что Ельцин - это всего лишь проекция наших собственных упований и надежд?

У сильной власти постоянно находятся невидимые "подпорки", у слабеющего правителя, напротив, неизбежно появляется "теневой двойник", сбивающий его сакральную ауру. Все это - прописи истории. Вовсе не случайно репутацию Николая II подпортили Распутин и императрица, причем степень их влиятельности не имела значения (5). Аналогичную роль сыграла Раиса Горбачева - к такой форме супружеского дуализма власти общество было не готово. Ельцину, напротив, неплохо подыграла Наина Иосифовна, представив полузабытый образ "матушки", скрадывающей суровости и чудачества правителя-отца. Правда, потом его имидж основательно пострадал от Б.Березовского - "дурное" окружение, как и былые "чрезмерности" слабеющего правителя, превращается в главного врага наличной власти. Впрочем, все это зависело, скорее, от mass media, которые, в свое очередь, были настроены на "рейтинг" ответных людских эмоций. И тут придется отдать должное: Ельцин своим эффектным уходом "перехитрил" всех.

По большому счету, Ельцин был ординарен, хотя и незауряден. Он был приличным человеком советской эпохи - не употреблял неформальной лексики, любил друзей и застолье, увлекался спортом, оставался хорошим семьянином. Он хотел быть человеком Системы (несколько подчищенной) и искренне старался следовать правилам номенклатурной игры. Повышенная (по меркам советской политики) эмоциональность могла приобрести взрывоопасное качество лишь в экстраординарных обстоятельствах. Напомню, что в обыденной жизни Ленин также был совершенно зауряден - возбуждался он лишь в борьбе с "врагами". Сближает их и другое качество - обладание инстинктом власти. Именно этого не хватило ни Николаю II, ни Михаилу Горбачеву - иначе вряд ли состоялся бы "сухой закон". Несомненно, выделяла того и другого степень искренности перед людьми - поэтому им слишком верили. Как бы то ни было, обе пары двойников в соответствующий исторический момент превратились в сменяющие друг друга бинарные компоненты разрушения старого порядка. Однако дать вожделенное (а в России власть всегда обязана "кормить") они не могли в принципе. Поэтому и Ленин, и Ельцин "ушли" как самоистощившиеся, можно сказать, политически агонизирующие фигуры. Примечательно и другое: настоящий культ Ленина стали формировать после его смерти.

Уже в 1995 году Ельцин смотрелся как правитель с выжатой харизмой. Я, однако, верил в его переизбрание - не потому, что "посчитают, как надо", а потому, что это стерпят, ибо в России "законно" все, что терпимо. Конечно, помогли mass media - но кто в истории России терпел их так, как Ельцин? Да и вообще альтернативы ему - не в смысле персональном, а инерционно-историческом - в те времена не было.

Вот это последнее качество и превращает смуту конца ХХ века в эпоху Ельцина. И дело вовсе не в следовании им букве демократии. То, что правитель в России может и должен быть выше деспотизма пошлых интеллигентских мнений и глупых политических стандартов, оставаясь вопреки всему великодушным, трудно будет забыть.

Понять эту нехитрую российскую механику в современных условиях вряд ли возможно. Современная Россия, как всегда, больна своей историей, точнее, неумением граждански-ответственно ее прочитать и переосмыслить. Вот в "хорошего царя" у нас верят до невероятия, что и стимулирует психологию обывательской лояльности. А отсюда, с одной стороны, отсутствие иммунитета против грядущего произвола власти (в том числе и в области исторического сознания), с другой - также исторически укорененная паранойя поиска "врагов".

Сегодня нам непременно внушат, что обещанное Ельциным сумели воплотить в жизнь его преемники и последователи. Так уже было: Сталин выдавал себя за "ученика" Ленина, хотя на деле являлся самым обычным (тоже сделанным не без помощи низов) российским тираном.

Примечания:

1) См.: Булдаков В.П. Переворот или кризис империи? // Родина. 1992. # 10; Его же. ХХ век в истории России: Имперский алгоритм? // Межнациональные отношения в России и СНГ. М., 1994; Его же. Имперство и российская революционность // Отечественная история. 1997. # 1-2; Его же. Семнадцатый век и семнадцатый год // Родина. 1999. # 8; Его же. Война империй и кризис имперства: к социокультурному переосмыслению // Россия и Первая мировая война. СПб., 1999; Его же. Кризис империи и революционный национализм начала ХХ в. в России // Вопросы истории. 2000. # 1; Его же. Кризис империи и особенности межэтнических конфликтов в России в свете архаизации массового сознания (1917-1919) // Проблемы истории и исторического сознания. Томск, 2001; Idem. Die Oktoberrevolution in der russischen und Osteuropaeischen Geschichte // Berliner Jahrbucher fur Osteuropaeischen Geschichte. 1994. Bd.1. S. 53-58; Idem. The Imperial Mentality and Psychology in the USSR and its Consequences // Ethnic and National Issues in Russian and East European History. Ed. by J.Morison. Basingstoke, 2000 и др.

2) См.: Ахиезер А., Клямкин И., Яковенко И. История России: конец или новое начало? М., 2005.

3) Булдаков В.П. Красная смута. Природа и последствия революционного насилия. М., 1997. С.362.

4) Rosenberg W. Interpreting Revolutionary Russia // Critical Companion to the Russian Revolution, 1914-1921. London, 1997. P. 30.

5) Подробнее см.: Булдаков В.П. "Щупленький офицерик": Николай II и съевшие его "гиены" // Независимая газета. 2000. 27 июля.