Ельцин и Путин: в поисках стратегии

Замысел "Русского журнала" сопоставить на двух-трех страницах людей, определивших соседствующие, но столь разные эпохи современной России, представляется невыполнимой задачей - если не попытаться посмотреть на них с какой-то одной, узкой точки зрения. Попробуем понять их в качестве главных действующих лиц в далеко еще не завершенных процессах формирования стратегии управления Россией и в России, стратегии, предполагающей, с одной стороны, определенную модель общества, а с другой - развитую технологию управленческой работы, релевантную данной модели.

Переломный момент в судьбе России позволил, в принципе, ее действующим лидерам продемонстрировать не только гибкость в смене стратегий, умение использовать апробированные в другом месте стратегии в целях развития страны (без очередного разрушения до основания и череды кризисов), а и способность к стратегическому мышлению, то есть инициированию стратегических инноваций, которые бы отвечали страновой ситуации с ее проблемами.

Б.Н. Ельцин: от коммунистического детерминизма к либеральной свободе

Ельцин первого периода мог не брать в расчет проблемы управленческой стратегии. Вырастившая его социальная система базировалась на прошедшей долгую историческую трансформацию марксистской доктрине, под которую была подведена и на всех уровнях власти воспроизводилась жесткая технология управления - "система планового управления развитием народного хозяйства". Секретарь свердловского обкома КПСС, а затем и московского горкома партии, полностью разделявший положения доктрины, жил в понятном мире и если конфликтовал с партийной элитой, то не по принципиальным вопросам стратегии развития страны, а из-за отступления от норм коммунистической морали. Как и многие в партийной элите, он не мог не видеть провалы советской экономики, как и другие, он не поднимался до критического анализа причин кризиса, подобно другим партийным прогрессистам он - в период перестройки - предлагал решения, не выходящие, как ему казалось, за рамки процесса социалистического развития.

Истоки ельцинского либерализма, ограниченного идеей свободы и связанного с нею антикоммунизма, имеют, конечно, личностную природу - затяжную борьбу с Михаилом Горбачевым за собственную легитимацию в качестве главы России. Анекдотично выглядят фразы Ельцина о том, что идеи свободы проникли в него в то время, когда он пролетал над статуей Свободы по пути в Нью-Йорк, или что окончательно антикоммунистом он стал в общественной парилке в компании сорока голых мужиков. (Но уж точно не в результате чтения теоретических трудов критиков коммунизма с либеральных позиций, вряд ли способных убедить искреннего и активного строителя коммунизма.) Можно лишь добавить, что в идеи либерализма Борис Николаевич поверил столь же искренне, как перед этим в коммунистические. В силу негативизма классических либеральных установок, бедности позитивного содержания (никуда не делись едкие замечания Маркса о бессмысленности призывов к абстрактной свободе, вне пространства общественных отношений), Ельцин особенно крепко держался за что-то конкретное в практике либерализма - за свободу слова, а еще конкретнее - за свободу СМИ от цензуры. (То, что СМИ, уйдя от правительственной цензуры, попали в зависимость от финансовых хозяев и "спонсоров", его уже мало волновало.)

Встать на позиции либералов-монетаристов первому президенту России пришлось в момент принятия решения о дальнейшей судьбе России во время системного кризиса советской экономики 1991 года. Аргументы в пользу приглашения Егора Гайдара на пост фактического главы исполнительной власти России выглядит также несколько анекдотически. Ельцину понравились уверенность Гайдара, обещание быстро справиться с кризисом, а также то, что он принадлежит к хорошей фамилии.

Вопросы о том, мог ли Гайдар сделать шоковую терапию менее тяжелой в отведенные ему сроки, остаются. Стоит заметить, что разграбление России, точнее, еще Советского Союза основной массой красных директоров (за исключением части директорского корпуса ВПК) - именно разграбление, а не инфляционное обесценение накоплений и заработных плат у населения, оборотных средств предприятий - началось задолго до Гайдара с принятия так называемых рыжковских законов о предприятии.

В каком-то смысле быть стратегом Егору Гайдару было столь же просто, сколько и Ельцину в его советский период. Монетаристская модель была апробирована до него, к тому же он сумел привлечь американских советников и существенные западные ресурсы. Основываясь на аксиомах монетаризма - либерализации цен и стабилизации макроэкономических показателей за счет радикального сокращения государственных социально-экономических обязательств, Гайдар фактически решал с помощью известных средств задачу (в отличие от проблемы, средства разрешения которой не даны). Что не исключило множества политических барьеров, которые ему пришлось преодолеть.

Проблемной могла стать процедура приватизации госимущества - ключевая в процессе создания либеральной рыночной экономики. К сожалению, и она была принята в качестве технической задачи передачи госсобственности в частные руки. Предполагалось, что в результате возникнут, если не сразу, то на следующем этапе передела собственности, "настоящие" рыночные субъекты, работающие на отечественном рынке, и в конечном счете в пользу отечества. Наиболее одиозной стала акция по созданию отечественного олигархического капитала. Однако собственность на имущество, даже при условии формирования приемлемой правовой и организационной рыночной среды, не делает из свободных от всего и вся собственников субъектов "нормального", то есть отвечающего западным стандартам рынка.

Начался новый этап разграбления, теперь уже с участием старо-новой власти и новых собственников, причем объектом разграбления стали как природные ресурсы, так и деньги бюджета - в чем преуспели чиновничество и простые бандиты. В принципе, в страновой стратегии должен быть заинтересован "инфраструктурный" блок экономики (наука, образование, ряд отраслей промышленности), чья сегодняшняя жизнь и будущее напрямую зависят от в идения государством своих перспектив. Но это в теории, поскольку на практике многие представители и этой части элиты занялись личным обогащением, причем в настолько откровенной форме, которая не нуждается в идеологическом прикрытии - даже либеральном, или тем более либеральном, поскольку либерализм оказался подмоченным в глазах проигравшего большинства.

Кто и как из новой элиты ведет себя в наше переходное время - кто остается общественником, а кто приватизирует свое место под собственные нужды, становится делом сугубо личным.

Но при всем отторжении либерализма гражданами России принять и сохранить либеральные идеологемы в функции стратегии управления оказалось выгодным для Ельцина и других представителей старой партийной элиты в оправдание претензий на административную власть. Приход Гайдара во власть сопровождался делением ролей между ним и Ельциным: Борис Николаевич оставлял за собой политическое руководство страной, тогда как вся экономическая стратегия оставалась за либералами. Здесь слово "либералы" придется брать в кавычки, поскольку их фактическое поведение на российской управленческой сцене было сугубо технократическим, навеивало воспоминания о большевистском пути к свободе через тотальную диктатуру. Правление либерал-технократов снимало, в принципе, с политической власти необходимость в овладении новыми управленческими технологиями вместе с ответственностью за происходящее в стране - в конечном счете за все должен был ответить рынок. (Снова не могу не вспомнить ответ главы администрации, проезжающего на джипе по вверенной ему территории, которая напоминала декорации к фильму "Сталкер": "Это все не ко мне, за это отвечают хозяева".)

История в другом свете

Чтобы в аналитике действий власти уйти от очередного припоминания известных истин, попробуем сдвинуть в идение проблемы.

Ключом для иной постановки проблемы могут служить отдельные реплики Егора Гайдара, описывающего свое хождение во власть. Сопоставляя Бориса Ельцина с Михаилом Горбачевым, чьим преимуществом была опора на более грамотную команду, Гайдар отмечает важное личное качество Бориса Николаевича - тот взял на себя ответственность за радикальную смену курса страны, всего лишь поверив команде Гайдара, тогда как Горбачев так и не решился на серьезные экономические реформы. В другом месте, рассказывая об осетино-ингушском конфликте, Гайдар говорит, что был вынужден "начать двигать полки" для предупреждения разрастания вооруженного конфликта, тогда как никто из силовых структур не хотел брать на себя ответственность за какие-либо шаги.

Стоящая за этими, казалось бы, частными фактами проблема имеет не психологический характер, но принципиальную социально-управленческую природу. Это та же проблема, с которой столкнулись приватизаторы государственной собственности в итоге реализации своих благих намерений. То есть проблема субъектов деятельности в том или ином пространстве - рыночном ли, административно-управленческом или каком-то ином. Субъектов, обладающих ответственностью за определенные процессы и инструментами, позволяющими эту ответственность исполнить.

Не углубляясь в российскую историю, остановлюсь на том, что Сталин решил эту проблему радикально, введя в качестве высшей меры ответственности высшую меру наказания, и этот инструмент он делегировал по цепочке вниз. Более того, он давал своим исполнителям право по максимуму использовать территорию страны и все, что на ней находится, включая людей, в качестве ресурса достижения поставленных им целей. Блестящим организатором успехов сталинской эпохи был, как известно, Лаврентий Берия, решивший кадровые проблемы посредством системы лагерей и шарашек. Ко времени Леонида Ильича Брежнева этот принцип ответственности сошел на нет, что обусловлено не только свойственной ему гуманностью, а и тяжелыми издержками сталинской технологии управления в части природных и человеческих ресурсов. (Это не мешало продолжать рассматривать территории и население страны в качестве ресурса решения поставленных партией задач и истощать и то и другое.) Советская власть на всех уровнях - в условиях административно-тоталитарной формы правления! - оказалась тотально безответственной. Безответственность при исполнении служебного долга легко сочетается с безнаказанностью при решении личных интересов за казенный счет, то есть с казнокрадством и коррупцией. В эпоху Брежнева этот феномен стал, естественно, повсеместным. Короткое правление Андропова пыталось переломить этот тренд развития советской системы за счет административно-карательных мер, но без успеха.

Эпоха Ельцина воспроизвела этот феномен. Но если в брежневские времена он все-таки покрывался флером официоза, то в либеральные рыночные времена стал фактически легальным (окончательно легализовать взятку как неизбежную форму оплаты труда чиновника призывал демократ Г.Х Попов).

Вряд ли Егор Гайдар не видел этого феномена как в брежневские времена, так и при Ельцине. Однако он не ставил проблему безответственности-безнаказанности-казнокрадства-коррупции, хотя и признавал, что она является существенным тормозом на пути предлагаемых им реформ. Вероятно, потому что разводил ее по разным углам - одну часть как относящуюся к домашнему воспитанию лиц новой элиты (кто из какого дома), а другую - как экономико-правовую, решаемую в основном средствами экономического права. То есть сводил сложную социально-управленческую проблему к сумме частных задач.

В.В. Путин: презумпция технологии управления

Вопрос, кто такой мистер Путин, сохраняется по отношению к его управленческой стратегии.

Владимир Путин получил в наследство от предшественника неуправляемую страну, физическое пространство с феодальными князьками и новыми собственниками, чьи интересы и действия входили в противоречие с интересами России как целостного государства с сильной центральной властью, а личное благополучие не зависело от ее экономического развития. В этой ситуации президент приступил к правлению с удивительного сообщения, что отвечает за все происходящее в стране. А далее последовали отдельные шаги-этапы, относительно автономные, работающие на ту или иную конкретную ситуацию, закрывающие очередную брешь в государственном управлении.

Начальные шаги президента - отлаживание механизмов властной вертикали. Таково приведение законодательства субъектов Федерации к единому знаменателю, призванному поддержать целостность России, вкупе с назначением порученцев в созданные им округа. К таковым относится отказ от выборности губернаторов - в ситуации, когда эта демократическая по форме процедура стала ареной борьбы мафиозных кланов за региональную власть. Затем создание простейшей "малопартийной", но обладающей определенной завершенностью структуры политической власти. Серия шагов по подавлению террора и взятие под контроль ситуации на Кавказе. Серия шагов по реанимации армии. Серия шагов по подавлению политических игр олигархов и вменению чувства социальной ответственности тем, кто выбрал лояльность в обмен на сохранение бизнеса. В экономической политике - упорное требование роста ВВП. В последнее время инициатива по запуску социальных проектов. А также собирание под государственную руку крупных стратегически значимых корпораций - первые шаги в так долго отсутствующей промышленной политике. И повышенное внимание к нанотехнологиям - в отсутствие развернутой научной политики.

Значимые для страны действия не были, однако, собраны в изначальную целостную программу с обозначением конечных целей и идеологически освещенных принципов, оснований и обоснований того, что собирается сделать президент. Программа Путина конкретизировалась лишь пунктирно, положениями ежегодных посланий.

Поскольку президент не склонен к публичному обсуждению и рефлексии оснований своей деятельности, приходится прибегнуть к собственной интерпретации феноменологии путинского правления. За внешними проявлениями, как мне представляется, стоит: "выращиваемый в процессе осуществления, длящийся и не завершенный до сих пор личный стратегический проект президента Владимира Владимировича Путина - по выполнению непременных обязательств Российского государства по отношению к обществу". Проект на редкость успешно реализуемый и имеющий стабильную общественную поддержку, в том числе в части радикальных мер. Проект, несущий все (методологические) издержки проектного подхода в качестве базового в управлении развитием страны и потому крайне уязвимый.

Попытаюсь прояснить тяжеловесную формулировку того, что, с моей точки зрения, делает президент:

- Начну с последней части этой формулировки, касающейся государственных обязательств. Либеральная доктрина относится к общественным институтам в целом, рассматривая государство как один из них и с точки зрения того, что оно не должно делать. Либеральная доктрина провозглашается идеологами и вменяется всему обществу в качестве нормы. Путин в период перелома и кризиса занят самоопределением государственной власти - и собственного положения главы этой власти - по отношению к обществу, внутренней организации власти с позиции того, что она должна делать. Не в соответствии с той или иной идеологической догмой, но исходя из накопившихся проблем и понимания места России в современном мире. Либерал Гайдар, сокращая социально-экономические обязательства государства, отпустил армию на самовыживание, тогда как Путин в качестве президента счет себя ответственным за жизнь этого деградирующего государственного института. Путин прагматик (и по необходимости инноватор), но никак не доктринер.

С этой точки зрения вневременным и внепространственным, а потому вздорным представляется тезис, что Путин строит полицейское государство в расчете на свою личную диктатуру. Президент Путин не соответствовал бы занимаемой должности, если не восстанавливал на новых основаниях то, за что несет непосредственную ответственность, - вертикаль власти.

И если критиковать деятельность президента в части выполнения обязательств государственной власти, так за то, что он медлит с вынесением на общественную площадку проблем, лежащих на пересечении государства и других общественных институтов. Так, лишь в последнее время им инициированы отдельные шаги в области научно-технической и промышленной политики (авиация, судостроение, нанотехнологии), демонстрирующие позицию государства. А многое, как было отмечено, до сих пор остается за рамками государственных инициатив.

- Это стратегический, имеющий логику и разветвленную структуру личный проект Владимира Владимировича Путина, а не, скажем, "полевая", ad hoc реакция на возникающие обстоятельства. Логика проекта, по-крупному, проста: вначале "технические" шаги по восстановлению управляемости во властной вертикали как условие последующего перехода к "разборкам" внутри власти (и с теми, кто на власть - ее ключевые функции - претендует) и лишь затем дозированное, с обозначением границ государственной ответственности вхождение в области, лежащие на пересечении с другими общественными институтами. К числу совместных акций, чья успешность зависит не только от власти, относится, в частности, выдвижение блока "национальных проектов".

Оппоненты Путина подчеркивают их конъюнктурность и случайность, утверждая, что ориентированные на человеческие нужды нацпроекты появились в преддверии двух избирательных марафонов и обязаны везению власти, получившей в распоряжение нефтяные сверхдоходы. Вспомним, однако, что появлению нацпроектов предшествовало упорное требование президента обеспечить устойчивый рост ВВП и тем самым стабильное экономическое развитие, которое и является, в отличие от случайных денег, основанием для решения социальных проблем. Без особого риска могу предположить, что доходы от энергоносителей рассматривались президентом лишь как один из возможных ресурсов экономического роста. Тем более что экспертное сообщество, обсуждая развитие по нефтяному варианту наряду с другими сценариями, всегда оценивало его не лучшим образом (предрекая стагнацию экономики, подсевшей на нефтяную иглу). Таким образом, время и сама возможность появления проектов определенного типа в рамках стратегического проекта президента обусловлены, как мне представляется, не случайным стечением обстоятельств или конъюнктурой, а местом в общей структуре проекта и зависят от выполнения логически предшествующих шагов.

- "Выращиваемый в процессе осуществления, длящийся проект". Характеристика, свойственная технологии перманентного проектирования. Технологии, идущей дальше технологии создания традиционных "финальных" проектов, в которых дается описание законченных конструкций будущего (подобно тому, как это делается в архитектурных проектах или делалось в советских народно-хозяйственных планах). И если во вспомогательном, по сути дела, процессе реализации финального проекта конструкция выстраивается из предопределенных элементов (если только это не "фиктивно-демонстративный прожект", на строительство и не рассчитанный), то в перманентном проектировании базовые элементы первоначально определяются функционально по отношению к целям и лишь в процессе развития-осуществления проекта "дорастают" до материально-технических и организационных характеристик. То, какими окажутся эти характеристики, зависит не только от обстоятельств места и времени появления данного элемента, а и от того, во что выросли предшествующие элементы. С этой точки зрения промышленная или научная политика в проекте Путина вначале могли существовать лишь в виде указания на необходимость таковых, тогда как их организационная и материально-техническая конкретика начинает прорисовываться только сейчас в зависимости и от результатов предшествующего государственного строительства, и тех рубежей, на которых находятся отечественные наука и производство.

Процесс развития-осуществления проекта приобретает собственное содержание (логику) и длительность, становится более взыскательным с точки зрения методологии, требует, в принципе, существенной аналитической и экспериментальной составляющих. Но он открывает принципиально новые возможности для управления, позволяя материально-техническим ресурсам приобретать различные функциональные значения и, более того, влиять на создание новых. Так, из источника наполнения бюджета и тормоза экономического развития энергетические ресурсы становятся основанием геополитического проекта, обретающего плоть в процессе развертывания рамочного стратегического проекта.

Это далеко не завершенный проект. Осознание этого факта, а не только стремление определенного чиновного круга удержаться при смене президента может подвигать к мысли сохранить Путина еще на один президентский срок. Полагаю, что этого не допустит Путин, тем более что существуют механизмы, позволяющие сохранить влияние Путина в форме тандема с его преемником. Для этого достаточно учреждения нового полномочного и независимого центра власти, связанного напрямую с президентом. Владение таким центром эффективнее роли партийного лидера в многопартийной президентской стране, хотя целиком зависит от личных отношений в тандеме.

Данная интерпретация деятельности президента может показаться следствием оптики моего профессионального сознания. Но если это не так, то мы впервые за многие десятилетия имеем дело с руководителем, который демонстрирует определенную управленческую технологию. Технологию (проектную) процесса создания сложного изделия "Россия" на базе модернизируемой государственной машины, а, скажем, не искусство политического маневрирования и удержания лидерства за счет системы сдержек и противовесов. К сожалению, политологи - оппоненты президента, как отечественные, так и зарубежные, не склонны анализировать его деятельность со стороны содержания, сводя все к поиску закулисных интересов Путина и его приближенных.

Тогда как аналитика управленческой работы президента и его команды, причем не только отдельных решений, вполне возможна: сложность технологии перманентного проектирования не означает, что проект не может быть представлен общественности, не подлежит обсуждению и тем более критике. Я уже отмечал лежащее на поверхности для внешнего наблюдателя запаздывание проектов ("политик"), сочетающих активность государства и других институтов. Для понимания и оценки деятельности президента важно проанализировать соотношение широко демонстрируемого слоя оперативной работы и слоя стратегической работы, который президент по каким-то основаниям предъявляет поэтапно, в оперативном жанре. Не менее важно понять, что именно президент выносит за скобки стратегического проекта или, по крайней мере, отодвигает на дальние сроки. То есть понять, что им оценивается в качестве конструктивных элементов создаваемой системы, а что - как нейтральное или, более того, обладающее негативным системным эффектом. Думаю, что лично Путин плохо относится ко многим явлениям прошедших лет, однако не спешит откликнуться на требования общественности отыграть историю радикальными мерами, поскольку они способны дестабилизировать процесс конструирования новой России.

Но главная слабость правления Путина не столько в возможных просчетах его проекта, сколько в том, что проектная форма является ведущей в его системе управления.

Проектная форма организации деятельности предполагает субъекта проектирования, ценности и цели которого определяют содержание проекта, а властные полномочия и ресурсы достаточны для его реализации. Таким субъектом проектирования может быть не только отдельная персона, но и некоторая иерархическая структура. Однако важна не количественная характеристика субъекта проектирования, а то, чем оказывается по отношению к нему проектно преобразуемая действительность - она выступает в качестве объекта даже в том случае, когда преобразуемое имеет социальную природу. Социальная составляющая объекта проектирования призвана служить либо преобразуемым материалом, либо исполнителем проекта, привнесенного креативной фигурой проектировщика. Оправданием для проектировщика служит то, что он выражает общественные ожидания, отвечает на реальные потребности приемлемым способом. Однако история, и не только советская, демонстрирует опасность такой позиции.

Реализация масштабного путинского проекта потребовала от него укрепления исполнительской дисциплины, то есть вертикали власти. Но чем жестче эта вертикаль, тем опаснее и менее предсказуемы результаты смены президента (чего и опасаются по разным причинам те, кто хотел бы сохранить Путина на посту президента.)

Альтернативой, точнее, рамкой по отношению к проектному подходу является программный подход, в основании которого лежит множественность субъектов принятия и исполнения управленческих решений. Возможность стать субъектами в некотором пространстве принятия управленческих решений должны получить все те, кого затрагивают принимаемые решения, то есть участники соответствующего социального процесса. Но чтобы стать субъектом управления в том или ином пространстве деятельности, необходимо получить доступ к управленческим ресурсам и технологиям. Эта сложная задача по выращиванию множества субъектов управления и организации полисубъектной деятельности, участники которой осуществляют самоуправление, в частности, разрабатывая проекты под собственные нужды и исполняя их, не решается и, как кажется, не ставится Владимиром Путиным.

Показательным примером являются затянувшиеся маневры государственной администрации в области научной политики, которые в итоге привели к компромиссам с администрацией научной (государством же созданной), чьи интересы зачастую потеряли связь с интересами как науки, так и государства. Выходом из этой ситуации было бы доведение до статуса субъектов принятия решений тех, кто движет науку, и тех, кому, в принципе, она должна быть нужна. Надобность в ней появляется на высоко конкурентных рынках у тех производителей, которые стремятся занять лидирующие места за счет инновационно организованной деятельности (а не коррупционных связей с властью на монополизированных ею рынках). Так что проблема выращивания и сорганизация субъектов в том или ином пространстве деятельности далеко выходит за рамки принятия келейных решений в административных средах.

Ранее я говорил о том, что проблема коррупции и "гашения" в ней любых общественно значимых инициатив является не просто досадным сопутствующим моментом, а коренной проблемой отечественного государственного управления. Теперь добавлю, что монополия административных структур власти на управление и одновременно исполнительская роль ниже лежащих структур по отношению к спускаемым сверху проектам, а тем более "свободное плавание" этих структур в отсутствие внятной государственной политики неотвратимо порождают коррупцию даже при жестоких карательных мерах. Лишь подключение к управлению тех, кого непосредственно затрагивает управленческое решение, дает механизм минимизации коррупции.

Участие множества заинтересованных сторон в процессах управления технологически осуществимо, хотя и не имеет универсального механизма.

Принципиально новые возможности открывает информатизация государственной управленческой деятельности, прежде всего той ее части, которая касается бюджета. Информация об основаниях принятых решений по использованию бюджетных средств, а также об этапах их прохождения до конечного потребителя (включая все коммерческие структуры) может и должна стать доступной контролю и конструктивной критике со стороны любого гражданина. Такой контроль является лишь одним из шагов на пути "субъективации" населения в территориальном управлении. Процесс субъективации должен сказаться и на изменении инструментов территориального управления, которые сегодня выражают интересы и представления власти, но не ее объекта - населения. Факт, сегодня практически полностью выпавший из поля зрения тех, кто занимается реформами государственного управления.

       
Print version Распечатать