От редакции: Угроза масштабной рецессии в США, вызвавшая падение финансовых рынков во всем мире, вынудила американское правительство к принятию незамедлительных мер по стимулированию слабеющей экономики. Администрация Буша будет спасать американскую экономику за счет нового понижения налогов, тем самым последовательно продолжая реализовывать традиционную республиканскую экономическую философию: люди сами знают лучше, как потратить свои деньги. Пакет мер, призванных оздоровить экономику, включает налоговые послабления как для граждан, так и для компаний. По мнению республиканской администрации, снижение налогов должно способствовать увеличению падающих потребительских расходов. Однако многие экономисты полагают, что новый план Буша не окажет сейчас значительного эффекта и может грозить, например, дефицитом бюджета. А следовательно, хороших макроэкономических новостей из Америки придется ждать долго. Мировой кризис будет только усугубляться.

Через некоторое время, когда мы оглянемся на катастрофу, каковой был период правления Буша, нам припомнится многое: трагедия войны в Ираке, позор Гуантанамо и Абу Грейб, эрозия гражданских свобод. Вред, нанесенный политикой этой администрации американской экономике, не часто освещается в печати и никогда не попадает в заголовки первых полос газет, но последствия ее деятельности будут сказываться даже на детях (а может быть, и внуках) читателей этих строк.

Я уже слышу раздраженную отповедь справа. Президент не вверг Соединенные Штаты в рецессию за семь без малого лет своего правления. Уровень безработицы составляет 4,6% - вполне сносный показатель. Но есть и другая сторона медали, которая не может не внушать опасений: в налоговом кодексе резко нарушено равновесие в пользу богатых; национальный долг, который, похоже, возрастет на 70% к тому времени, как президент покинет Вашингтон; небывалый каскад дефолтов по ипотечным кредитам; рекордный торговый дефицит, достигающий $850 миллиардов; цены на нефть выше, чем когда бы то ни было; и, наконец, доллар так слаб, что для американца покупка чашечки кофе в Лондоне, Париже или даже Юконе становится непозволительной роскошью.

При этом ситуация только ухудшается. После почти семи лет правления этого президента Соединенные Штаты меньше, чем когда-либо, подготовлены к вызовам со стороны будущего. Мы не обучили достаточное количество инженеров и ученых, рабочих и служащих, которые обладали бы умениями и навыками, необходимыми для того, чтобы выдержать конкуренцию с Китаем и Индией. Мы не инвестировали в фундаментальные исследования, которые в свое время сделали нас технологической сверхдержавой конца XX столетия. И хотя президент теперь понимает - или говорит, что понимает, - что мы должны сбросить с себя бремя зависимости от угля и нефти, за время его президентства мы впали в еще б ольшую зависимость от того и от другого.

До сих пор считалось бесспорным, что Герберт Гувер, чья политика привела страну к Великой депрессии, лидирует - причем с большим отрывом - в конкурсе на звание "худшего президента" по части управления американской экономикой. Когда к власти пришел Рузвельт, приверженец диаметрально противоположного политического курса, дела пошли на лад и страна начала оправляться от депрессии. Экономические последствия президентства Буша менее заметны, чем в случае с Гувером, поэтому заваренную им кашу труднее будет расхлебывать. Америке не грозит утрата первенства: она сохранит за собой позицию самой богатой экономической державы мира. Но даже наши внуки все еще будут вынуждены преодолевать последствия экономической политики мистера Буша.

Памяти профицита

В экономическом отношении мир был совершенно другим еще в январе 2001 года, когда Джордж У.Буш занял президентское кресло. В 90-е годы - в "рокочущие девяностые" - многие полагали, что благодаря интернету все само собой изменится к лучшему. Если раньше, с начала 70-х годов, объем промышленного производства возрастал в среднем на 1,5% в год, то теперь рост приблизился к 3%. Во время второго президентского срока Билла Клинтона рост промышленного производства иногда даже превышал 6% в год. Глава Федеральной резервной системы Алан Гринспен говорил тогда о "новой экономике", для которой характерен непрерывный рост производства, стимулируемый тем, что интернет похоронил старые формы ведения бизнеса. Другие заходили так далеко, что предсказывали конец бизнес-циклов. Гринспен даже публично выражал беспокойство: "Как же я буду проводить денежную политику, если национальный долг будет полностью выплачен?"

Эта грандиозная волна оптимизма поднимала на своем хребте индекс Доу-Джонса все выше и выше. Богатые радовались жизни, но это можно было сказать также и о небогатых, и даже совсем бедных. Однако годы правления Клинтона нельзя считать экономическим раем. Поскольку мне довелось в то время занимать пост председателя президентского Совета экономических консультантов (Council of Economic Advisers), я прекрасно знаю о допущенных ошибках и упущенных возможностях. Соглашения о международной торговле, которые мы навязали нашим партнерам, часто были несправедливы по отношению к развивающимся странам. Мы должны были больше инвестировать в инфраструктуру, ужесточить правила на фондовых рынках и предпринять дополнительные меры по энергосбережению. Мы не выполнили свою миссию полностью из-за вмешательства политики и нехватки денег, - а также, если быть честным, из-за того, что иногда "особые интересы" формировали повестку дня в большей мере, чем это было допустимо. Но эти годы экономического бума были первым периодом времени после Джимми Картера, когда бюджетный дефицит находился под контролем. И они были первым периодом после 70-х годов, когда доходы низкооплачиваемых работников росли быстрее, чем доходы управленцев, - достижение, о котором не следует забывать.

К тому моменту, когда Джордж У.Буш был приведен к присяге, некоторые фрагменты этой яркой картины начали затуманиваться. Технологический бум закончился. nasdaq упал на 15% за один месяц (апрель 2000 года), и никто точно не знал, какое влияние окажет лопнувший интернетовский пузырь на реальную экономику. Это был благоприятный момент для кейнсианской экономической политики, время, когда можно было "подзаправиться", потратив больше денег на образование, развитие новых технологий и модернизацию инфраструктур - словом, на то, в чем Америка так остро нуждалась и до сих пор нуждается. А администрация Клинтона отложила решение этих проблем до лучших времен, поскольку сосредоточила все свои усилия на сокращении бюджетного дефицита. Билл Клинтон оставил президенту Бушу идеальное наследство - удобную стартовую позицию, с которой легко было устремиться к новым свершениям. Вспомним дебаты, развернувшиеся между Элом Гором и Джорджем Бушем в 2000 году, в ходе предвыборной кампании: эти два кандидата спорили о том, как потратить предполагаемый профицит бюджета в $2,2 миллиарда. Страна могла себе позволить нарастить инвестиции в ключевые отрасли национальной промышленности. Если бы это было сделано, нам не грозила бы в ближайшее время рецессия и был бы обеспечен устойчивый рост в дальнейшей перспективе.

Но администрация Буша имела на этот счет свои идеи. Первой крупной экономической инициативой президента было значительное снижение налогов для богатых, вступившее в силу в июне 2001 года. Гражданам с доходами свыше миллиона было даровано снижение налогов в размере $18 000 - в тридцать с лишним раз больше, чем снижение, затрагивавшее средних американцев. Это неравенство усугубилось в результате второго снижения налогов, проведенного в 2003 году, в результате чего фискальная система стала еще более "перекошенной" в пользу богатых. Взятые вместе, эти снижения налогов, когда (и если) они полностью вступят в силу и станут постоянными, означают, что в 2012 году американцы, входящие в низший по уровню доходов 20-процентный слой, выгадают по $45, в то время как американцы с доходами свыше $1 миллиона обнаружат, что суммы, указанные в их налоговых декларациях, уменьшились в среднем на $162 000.

Администрация бахвалится тем, что экономика выросла за первые шесть лет ее правления примерно на 16%, однако этот рост помог главным образом тем, кто не нуждался ни в какой помощи, и не имел благоприятных последствий для тех, кому она была действительно нужна. Волна прилива подняла яхты, затопив утлые суденышки. Неравенство в Америке усилилось, причем в невиданных за последние три четверти века масштабах. Сегодняшний мужчина в возрасте между тридцатью и сорока годами имеет доход (с поправкой на инфляцию) на 12% ниже, чем имел его отец тридцать лет назад. К числу людей, живших в бедности до того, как Буш стал президентом, за годы его правления добавились примерно 5,3 миллиона человек. Хотя этот процесс еще далек от завершения, но с точки зрения классовой структуры американское общество уверенно движется по направлению к таким странам, как Бразилия и Мексика.

Бум банкротств

Грубо пренебрегая базовыми правилами фискальной политики, администрация продолжает сокращать налоги, несмотря на свою решимость реализовать новые затратные программы и ввязаться в разрушительную, в том числе и в финансовом отношении, "войну по выбору" в Ираке. Бюджетный профицит в 2,4% от валового внутреннего продукта (ВВП), который ждал Буша, когда тот занял президентское кресло, обернулся за четыре года его правления дефицитом в 3,6%. Соединенные Штаты не знали такого масштабного поворота на 180 градусов со времен глобального кризиса периода Второй мировой войны.

Сельскохозяйственные субсидии были удвоены между 2002 и 2005 годами. Расходы налоговых средств - в форме сложной системы субсидий и преференций, заложенной в налоговом кодексе, - возросли более чем на четверть. Налоговые льготы для друзей президента в нефтяной и газовой индустрии возросли на миллиарды долларов. Да, за пять лет после 9/11 расходы на оборону действительно возросли (примерно на 70%), хотя значительная часть прироста вовсе не пошла на войну с террором, но была потеряна или растранжирена на безблагодатную "миссию" в Ираке. Между тем другие средства продолжали тратиться на обычные хайтековские безделушки - на неработающее оружие для несуществующих врагов. Короче говоря, деньги тратились на все, что угодно, кроме необходимого. За последние семь лет доля ВВП, потраченная на исследования и развитие вне сфер обороны и здравоохранения, снизилась. Почти ничего не было сделано для модернизации устаревающей инфраструктуры - будь то дамбы в Новом Орлеане или мосты в Миннеаполисе. А устранять вред, нанесенный действующей администрацией, придется новому обитателю Белого дома.

Хотя администрация изначально выступала против программ социальной защиты (entitlement programs) для нуждающихся, она тем не менее пошла на самое большое увеличение затрат на эти программы за четыре десятилетия; основная часть этих средств была угрохана на плохо проработанный проект Medicare, предусматривающий льготы на лекарства, отпускаемые по рецептам. Как известно, эти льготы выполняют две функции: служат электоральной взяткой и подарком фармацевтической индустрии. Произведенный впоследствии анализ ведомственных документов показал, что реальные затраты на эту программу были скрыты от конгресса. Между тем фармацевтические компании получили беспрецедентные преимущества. Чтобы иметь право на льготы, пожилые пациенты не могут покупать более дешевые медикаменты из Канады или других стран. Этот закон запрещает также правительству США - самому крупному покупателю лекарств, отпускаемых по рецептам, - договариваться с производителями медикаментов о снижении цен. В результате американские потребители платят за лекарства гораздо больше, чем граждане любой развитой страны.

Нам постоянно приходится слышать - в том числе и от самого президента - настойчивые и громогласные заявления о том, что затеянное администрацией снижение налогов предназначено для стимулирования экономики; однако это не так. Привлекательность доллара стала небывало низкой. Поэтому все заботы о стимулировании экономики были переложены на плечи Федерального резервного банка, который вынужден был предпринять беспрецедентные меры, снизив процентную ставку на 1%. В реальном же выражении, с учетом инфляции, процентные ставки упали на 2%. Предсказуемым результатом такой политики явился покупательский бум. Иными словами, фискальная безответственность Буша обернулась финансовой безответственностью всего населения. Кредиты, в том числе и субстандартные, по ставке ниже прайм-рейтинга на несколько пунктов, стали доступны для всех и превратились для многих в своеобразное средство жизнеобеспечения. Долги по кредитным карточкам подскочили до небес, составив к лету 2007 года фантастическую цифру $900 миллиардов. Слоган "Готов с пеленок!" ("Qualified at birth"; имеется в виду: готов распоряжаться кредитной карточкой. - Примеч. пер.) стал хмельным девизом эры Буша. Американские семьи, воспользовавшись низкими процентными ставками, подписывали все новые и новые ипотечные закладные с "дразнящими" начальными выплатами и продолжали жить не по средствам.

Благодаря этому "празднику потребления" экономика какое-то время выглядела лучше, чем была на самом деле; президент получил возможность хвастаться по поводу экономической статистики - и воспользовался ею сполна. Но пагубные последствия такой политики станут очевидными для многих семей уже через пару лет, когда процентные ставки возрастут и они не смогут выплачивать проценты по закладным. Президент, несомненно, надеялся на то, что расплата настанет после 2008 года. Но она наступила на 18 месяцев раньше. Около 1,7 миллиона американцев могут потерять свои дома в ближайшие месяцы. Для многих это будет означать погружение в нищету.

Между мартом 2006-го и мартом 2007 года уровень персональных банкротств подскочил более чем на 60%. По мере того, как семьи становятся банкротами, все больше людей начинают понимать, кто выиграл и кто проиграл в результате президентского закона о банкротстве 2005 года, который затруднил для граждан выплату долгов разумными способами. Заимодавцы, которые выступали за "реформу", оказались явными победителями: они приобрели дополнительные рычаги давления и юридическую защиту; а простых людей, столкнувшихся с финансовыми трудностями, в очередной раз "накололи".

И есть еще Ирак

Война в Ираке (и в меньшей степени - война в Афганистане) уже обошлась стране очень дорого как по пролитой крови, так и по деньгам. Потеря человеческих жизней не поддается количественной оценке. А что касается денежных средств, то здесь уместно вспомнить, что администрация в преддверии вторжения в Ирак не решалась определить, сколько будет стоить эта война (и публично высмеяла одного советника Белого дома, который высказал мнение, что эта сумма составит $200 миллиардов). Когда функционеров прижали к стенке и вынудили назвать цифры, администрация оценила расходы на войну в $50 миллиардов, то есть назвала сумму, которую Соединенные Штаты в действительности тратят за каждые три-четыре месяца. Сегодня правительство официально признает, что "на театре военных действий" Соединенными Штатами было потрачено более половины триллиона долларов. Однако мы получим представление о реальной общей стоимости войны в Ираке, если умножим эту цифру на четыре (что показано в исследовании, которое я провел совместно с Линдой Билмис); даже такой официальный орган, как Бюджетный комитет конгресса, теперь признает, что в целом затраты на войну более чем вдвое превышают затраты на боевые операции. Официальные цифры не включают, например, другие релевантные расходы, скрытые в военном бюджете, такие как возросшая стоимость призыва (на привлечение рекрутов было потрачено как минимум $100 000). Они не включают пожизненного обеспечения инвалидов и медицинских льгот, необходимых десяткам тысяч раненых ветеранов, из которых примерно 20% пострадали от физических увечий и психических расстройств. Как это ни странно, официальные цифры не включают значительной части стоимости военной экипировки, которую приходится время от времени заменять. Если вдобавок принять во внимание то давление, которое оказывают на экономику высокие цены на нефть, и опосредованное воздействие войны (например, связанная с ней нестабильность производит депрессивный эффект домино на инвестиции, а тот факт, что Америка стала самой нелюбимой страной в мире, затрудняет работу американских фирм за рубежом), то общая стоимость войны в Ираке возрастет, по самым скромным подсчетам, до $2 триллионов. И ко всему этому надо добавить еще одно слово: пока.

В связи с этим возникает естественный вопрос: что можно было бы сделать на эти деньги, если бы мы потратили их иначе? Помощь Соединенных Штатов всем африканским странам колеблется вокруг цифры $5 миллиардов в год, что эквивалентно затратам на неполные две недели войны в Ираке. Президент никогда не упускал случая подчеркнуть, с какими финансовыми трудностями столкнулась страна в связи с необходимостью тратить большие деньги на защиту от террористических угроз, но система безопасности могла быть усовершенствована на столетие вперед, если бы необходимые для этого средства не увязли в песках Ирака. Если бы даже сравнительно небольшая часть этих $2 триллионов была потрачена на инвестиции в образование и развитие новых технологий, а также на модернизацию инфраструктуры, экономическое положение нашей страны было бы сейчас гораздо более благоприятным, что дало бы ей возможность успешно подготовиться к вызовам, с которыми она столкнется в будущем, включая внешние угрозы. Отщипнув небольшие ломтики от этих $2 триллионов, мы могли бы обеспечить доступ к высшему образованию для всех американцев, которые хотят учиться.

Повышение цен на нефть, несомненно, имеет отношение к войне в Ираке. Проблема не в том, обусловлен ли рост цен войной, а в том, в какой мере он ею обусловлен. Теперь уже с изумлением вспоминаешь, как представители администрации Буша перед вторжением обещали, что доходы от иракской нефти не только окупят все затраты на войну (разве мы не получили приличного вознаграждения за войну в Заливе 1991 года?), но и что мы добьемся долгосрочного снижения цен на нефть, ибо война - лучший способ это сделать. В ретроспективе становится ясно, что реальными победителями в этой войне были только нефтяные компании, оборонные контракторы и Аль-Каида. До войны на нефтяных рынках господствовало убеждение, что цены в диапазоне от $20 до $25 за баррель удержатся в ближайшие три года, а может быть, и в дальнейшем. Конечно, игроки, действовавшие на этих рынках, ожидали увеличения спроса со стороны Китая, но они предвидели также, что этот возросший спрос будет удовлетворен за счет соответствующего увеличения добычи нефти на Ближнем Востоке. Война опрокинула все эти расчеты - не столько из-за сокращения добычи нефти в Ираке (хотя и это немаловажный фактор), сколько из-за ощущения уязвимости, охватившего все страны ближневосточного региона; разумеется, подобные настроения отбивали всякое желание делать долгосрочные инвестиции.

Тот факт, что, несмотря на непомерные цены, наша зависимость от нефти не снижается, указывает на еще одну недоработку администрации, последствия которой придется устранять ее преемникам: за время правления Буша не удалось диверсифицировать энергетические ресурсы Америки. Оставим в стороне экологические резоны, требующие избавления мира от нефтезависимости, - президент все равно никогда толком не понимал этой проблематики. Достаточно было бы учесть экономические аргументы и соображения безопасности. Но вместо того, чтобы совершить прорыв на этом направлении, администрация сделала ставку на политику, выражаемую слоганом "Сначала - дренаж Америки", что означает: выкачаем сперва из американских недр как можно больше нефти, и побыстрее, не обращая внимания на окружающую среду, а дальше будем надеяться, вопреки всему, что нас спасет ядерный синтез или еще какое-нибудь чудо. В президентском законе 2003 года об энергетике содержалось столько подарков нефтяной индустрии, что Джон Маккейн назвал его "апофеозом лоббизма".

Презрение к миру

Бюджетный и торговый дефицит Америки вознесся при президенте Буше на небывалую высоту. Разумеется, дефицит сам по себе ни о чем не говорит. Если бизнес прибегает к займам, чтобы купить оборудование, это хорошо, а не плохо. Но за последние шесть лет Америка - ее правительство, семьи, страна в целом - занимала, чтобы поддерживать потребление. Между тем инвестиции в основные средства - заводы и оборудование, которые способствуют росту нашего благосостояния, - сокращались.

Какие последствия может иметь такая экономическая политика? В лучшем случае замедлится повышение уровня жизни американцев, в худшем - он начнет снижаться. Разумеется, кризисное состояние нашей экономики не осталось незамеченным; политика администрации в этой сфере неоднократно подвергалась критике, в том числе и самой жесткой и нелицеприятной, а открытость нашей системы приводит к тому, что наши уязвимые места очень быстро становятся очевидными для всех. В той мере, в какой падало доверие к американской экономике, падала и стоимость доллара - на 40% по отношению к евро после 2001 года.

Международная экономическая политика США несет на себе отпечаток неурядиц, наблюдающихся во внутренней политике. Президент Буш обвинил в нашем непомерном торговом дефиците китайцев, но поднятие курса юаня, на который он их подбивал, просто заставило бы нас покупать больше текстиля и одежды в Бангладеш и Камбодже, в то время как наш бюджетный дефицит остался бы неизменным. Президент не скупится на заявления о своей приверженности свободной торговле, но тут же принимает протекционистские меры по защите нашей сталелитейной промышленности. Соединенные Штаты возлагали большие надежды на серию двусторонних торговых соглашений и склоняли (если не принуждали) небольшие страны к принятию невыгодных для них условий - таких, например, как распространение патентной защиты на лекарства, необходимые для борьбы со СПИДом. Мы оказывали на них давление, призывая открыть рынки, но не разрешили Китаю купить Unocal, маленькую американскую нефтяную компанию, б ольшая часть активов которой находится за пределами США.

Стоит ли после этого удивляться тому, что протесты против американской торговой политики звучат в таких местах, как Таиланд и Марокко? Но Америка не готова пойти на компромисс - она отказывается, например, предпринять какие-либо действия, направленные на то, чтобы покончить с нашими огромными сельскохозяйственными субсидиями, которые нарушают равновесие на международных рынках и наносят большой вред бедным фермерам в развивающихся странах. Такое упрямство привело к срыву переговоров, которые должны были содействовать открытию рынков. Как и во многих других областях, президент Буш немало потрудился и здесь, чтобы подорвать мультилатерализм (то есть проявил непонимание того, что страны всего мира должны сотрудничать) и попытаться заменить его системой, основанной на американском доминировании. В конечном итоге он не сумел достичь доминирования, но изрядно преуспел в ослаблении сотрудничества.

Глубокое презрение администрации к глобальным институтам было подчеркнуто в 2005 году, когда она выдвинула Пола Вулфовица, бывшего заместителя министра обороны и главного архитектора войны в Ираке, на пост президента Всемирного банка. Вулфовиц, которому не доверяли с самого начала, вскоре был уличен в неблаговидных поступках, стал международным посмешищем и вынужден был уйти со своего поста после неполных двух лет работы.

Глобализация означает (кроме всего прочего), что экономические системы Америки и остального мира становятся все более взаимозависимыми. Возьмем те же американские ипотечные кредиты. Когда семьи объявляют себя неплатежеспособными, собственники закладных обнаруживают, что у них на руках остался бесполезный клочок бумаги. Люди, ответственные за возникновение ипотечной проблемы, уже продали закладные перекупщикам, которые "упаковали" их - непрозрачным образом - вместе с другими авуарами и снова перепродали неидентифицируемым владельцам. Когда, казалось бы, сугубо внутренняя американская проблема ипотечной задолженности выплыла на поверхность, глобальные финансовые рынки столкнулись с реальной угрозой: они осознали, что "плохие" закладные скрыты в портфелях, размещенных в Европе, в Китае, в Австралии и даже в крупнейших американских инвестиционных банках, таких как "Goldman Sachs" и "Bear Stearns". И вот уже такие отдаленные развивающиеся страны, как, например, Индонезия - которая ни сном ни духом не замешана в американской ипотеке, - подвергаются серьезному риску: страховые премии могут резко возрасти, что заставит инвесторов изъять капиталы из развивающихся рынков и перевести их в более безопасные места. Потребуются годы, чтобы преодолеть последствия этого экономического катаклизма.

Между тем мы сами впали в зависимость от стран, распоряжающихся нашими долговыми обязательствами. Сегодня один только Китай владеет долговыми обязательствами США - как правительственными, так и частными - на сумму свыше $1 триллиона. Совокупные заимствования из-за границы за шесть лет правления администрации Буша достигли $5 триллионов. Будем надеяться, что все эти кредиторы не потребуют немедленно рассчитаться по долгам: если они это сделают, разразится финансовый кризис глобального масштаба. Но есть нечто странное и вызывающее тревогу в том, что богатейшая в мире страна проявила полную неспособность жить по средствам. Как Гуантанамо и Абу Грейб подорвали моральный авторитет Америки, так фискальная политика администрации Буша подорвала наш экономический престиж.

Что делать?

Кто бы ни въехал в Белый дом в январе 2009 года, он неизбежно столкнется с заданными экономическими обстоятельствами. Не говоря уже о необходимости вытянуть Америку из иракского болота, ему придется решать и другую - не такую кровавую, но не менее сложную - задачу: привести в порядок свой дом. Такие дела быстро не делаются: на это уйдут годы напряженного труда.

Самая насущная на сегодняшний день задача состоит в том, чтобы просто привести экономический метаболизм в нормальное состояние. Это означает, что мы должны уйти от процентной банковской ставки, близкой к нулю (или меньше), и перейти к более естественной норме - скажем, 4%. Такой рост окажет благоприятное воздействие на развитие американской экономики в долгосрочном плане, но ближайшие последствия подобного шага будут чрезвычайно болезненными. Сбережения - это непотраченные деньги. Если люди перестанут тратить деньги, экономический механизм заглохнет. Если семьи стремительно сократят расходы (на что они вынуждены будут пойти вследствие краха ипотечного рынка), это может привести к рецессии; если спустить этот процесс на тормозах, все равно не удастся избежать длительного замедления темпов экономического роста. С большой степенью вероятности можно предсказать, что две серьезные проблемы - проблема отчуждения имущества за долги и проблема банкротств, - возникшие в связи с задолженностью по ипотеке, обострятся, прежде чем дело пойдет на лад. Следует иметь в виду, что у федерального правительства будут связаны руки, поскольку любое резкое движение по направлению к фискальному оздоровлению только усугубит обе проблемы.

И в любом случае придется сделать нечто большее. То, в чем мы нуждаемся, в определенном смысле легко сформулировать: надо отказаться от сегодняшней стратегии и двинуться в прямо противоположном направлении. Это означает: не тратить деньги, которых у нас нет; повысить налоги на богатых; сократить затраты по корпоративным программам социального обеспечения; усилить меры социального обеспечения беднейших слоев населения; произвести более крупные инвестиции в образование, технологии и инфраструктуру.

Что касается налогов, то, попросту говоря, мы должны сделать все возможное, чтобы переложить налоговое бремя со структур, которые "делают что-то хорошее" (например, создают рабочие места, обеспечивают энергосбережение), на структуры, которые "делают что-то плохое" (например, загрязняют окружающую среду). При всем нашем почтении к системам социального обеспечения мы не должны забывать, что чем больше правительство помогает рабочим повысить квалификацию и получить доступ к высококачественному медицинскому обслуживанию, тем в лучших условиях оказывается американский бизнес в конкурентной борьбе на рынках глобальной экономики. Наконец, ситуация в нашей экономике улучшится, если мы наладим более доверительные отношения с другими странами - с тем, чтобы совместно создать более справедливые и эффективные международные системы в финансовой и торговой областях. У нас будут более высокие шансы убедить другие страны открыть свои рынки, если мы сами будем действовать менее лицемерно - то есть если мы откроем собственные рынки для их товаров и прекратим субсидирование американского сельского хозяйства.

В некоторых областях вред, нанесенный экономике США администрацией Буша, может быть устранен довольно быстро. В остальных - более значимых - отраслях для оздоровления потребуются десятилетия; кроме того, для успешного решения этой задачи потребуется политическая воля как со стороны Белого дома, так и со стороны конгресса. Вспомните о тех процентах, которые нам придется платить с возросшего до $4 триллионов долга: какие-нибудь 5% от этой суммы составляют $200 миллиардов - стоимость двух иракских войн в год; а ведь нам придется платить по этим счетам в обозримом будущем. И не забывайте о расширяющейся пропасти между богатыми и бедными в Америке - феномене, который выходит за рамки экономики, поскольку ставит под вопрос будущее Американской мечты.

Короче говоря, ситуация такова, что для ее исправления потребуется труд целого поколения. В ближайшие десятилетия нам придется критически пересмотреть все свои установки и вернуться к здравому смыслу. Заслуживает ли до сих пор Герберт Гувер своей непочетной мантии? Я полагаю, что Джордж У.Буш имеет полное право на нее претендовать.

Anya Schiffrin и Izzet Yildiz помогали собирать материалы для данной статьи.

Источник: "Vanity Fair"

Перевод Иосифа Фридмана