Сегодня Путин – прочитанная книга. Для тех, кто умеет читать внимательно, в нем больше нет загадки. Но это не значит, что он не любопытен. «Войну и мир» можно знать наизусть, и все равно иногда хочется перечитать. Путин – это интересное чтение. Это роман о настоящем советском человеке, оказавшемся в нужное время в нужном месте и выразившим настроение эпохи. Он хотел сделать как лучше, и не его вина, что это вышло немного «по-советски».

Эта книга будет долго востребованной в мировой политической библиотеке. Как бы ни относиться к Путину, он сумел оседлать волну, справиться с ситуацией, поставить ее, хотя бы на время, под контроль. Тем самым, он навсегда обеспечил себе место в российской и мировой истории.

Другой вопрос, что за одной волной следует другая (может быть, еще круче первой). И мудр не тот политик, который пытается оседлать одним виндсерфингом две волны, а тот, который умеет вовремя выбраться на берег.

* * *

Время Путина войдет в историю как эпоха «русской реставрации».

Возможно, у Путина и не было «научного видения» будущего России в том смысле, в котором оно было, например, у Ленина или у Троцкого, воспринимавших мир сквозь идеологическую догму. Но, безусловно, у него было «бытовое видение» проблем и вполне четкое к ним отношение. Смешно утверждать, что у Путина и его окружения нет идеологических ориентиров и, тем более, политической программы. Она - вполне определенна, но ее стесняются предъявить обществу открыто. Тем не менее, она легко обнаруживает себя в совокупности последовательно предпринимаемых Путиным на протяжении всего десятилетия шагов.

В основе идеологии «путинизма» лежит отрицание «достижений» (частью действительно сомнительных) ельцинской эпохи: приватизации, демократизации, «деимпериализации».

Как часто бывает в таких случаях, Путин и его окружение остро ощутили все негативные стороны этих процессов, не поняв их частичную историческую обусловленность (то есть неизбежность) и не увидев в них никаких позитивных зерен. Маятник механически качнулся в противоположную сторону. Впрочем, крайности «путинизма» есть прямое следствие крайностей «ельцинизма», без одного не было бы и другого.

Путин материализовал в политике социальный запрос на «реставрацию». Сила этого запроса была во многом предопределена ошибками (вольными или невольными) реформаторов 90-х, которые не выдержали испытание деньгами и оставили русское общество без элиты, обладающей хоть каким-то нравственным авторитетом в глазах населения. Поэтому поддержка Путина не является исключительным следствием его пиар-активности, а опирается на реальную поддержку его «нео-имперского» курса населением.

Люди в массе своей не понимают, что происходит, остро чувствуют социальную несправедливость перераспределения ресурсов, свершившегося в 90-е, обременены версальским синдромом и желают возвращения имущества государству и восстановление имперского «достоинства».

Осознание того, что «мы там уже были», что государство в России – все тот же набор частных лиц, которые делят между собой ресурсы, придет позже в следующем поколении, либо чуть раньше, если кризис выявит быстрее полную неэффективность бюрократического управления экономикой.

Безусловно, Путин реагировал на вызовы, но он реагировал на них именно так, как должен был реагировать лидер, обладающий «реставрационным» комплексом, который движется вперед, глядя назад.

* * *

Объективно Путин не имел никогда широкой поддержки в элитах (в широком смысле этого слова), которые и так стагнировали, а с его легкой руки вообще превратились в нравственный хлам, с трудом подлежащий восстановлению. Он опирался всегда на узкий слой «единомышленников» и популизм постреволюционного типа, что обеспечивало его группе массовую поддержку. Но именно поэтому Путин был лишен возможности политического маневра, стабильность его власти зависит от того, «какая температура сегодня в его ближнем круге». Даже достоверно зная, что кругом одни воры, он не может их разогнать потому, что других взять ему неоткуда. Механизм круговой поруки связывает ему руки сильнее, чем любому из его предшественников.

Субъективно, Путин – человек нерешительный. Это мастер полудействий и полумыслей. Он из тех, кто не меняет коней до переправы, во время переправы и после нее. Это делает его уязвимым, позволяет его окружению, чувствуя себя в безопасности, использовать его, играя на тех или иных человеческих струнах. Он начал с того, чем Ельцин закончил – стал сразу заложником кланов. Ельцин тоже был окружен кланами, но, пока он был здоров, он играл ими, он сталкивал их между собой, он возвышался над их уровнем. Путин гораздо ближе к Горбачеву, чем к Ельцину. Он тоже окружен кланами, но они поглотили его как льдины шхуну, затерли, затолкали. Он способен еще кого-то круто проучить (если его умело науськать), но даже это происходит все реже и реже.

Как часто бывает в таких случаях, Путин тщательно заботится о создании имиджа сильного (во всех смыслах этого слова) правителя. Как правило, это является следствием подсознательного ощущения наличия проблемы.

***

История не знает сослагательного наклонения и рассуждения, что было бы, если бы к власти пришел Примаков, сегодня не имеют никакого смысла.

Судя по той тяге к комфорту сознания и тишине бытия, которую Примаков продемонстрировал, когда его проект не состоялся, может быть, и не было бы никакой альтернативы, а была бы «осень патриарха». Люди были бы чуть по-интеллигентней, но воровали бы также…

Другое дело, если вопрос поставить в более общей форме. Были ли альтернативы политическому курсу Путина?

Думаю, да, но только не демократические.

Демократическая Россия на данном этапе – это утопический проект. Могло быть хуже, и могло быть лучше. Хуже мог быть хаос распада, который привел бы к взлету русского национал-социализма. Впрочем, это все еще может оказаться впереди.

Лучше могло быть консервативное авторитарное правление, без засилья «силовиков», дискредитирующих сегодня авторитарную идею в России.

В этом случае демонтаж «ельцинизма» мог бы быть более конструктивным, вышвырнутого из люльки младенца не утопили бы впопыхах в мутной воде, и попытались бы все-таки осуществить частичную социальную модернизацию.

* * *

При Путине Россия не развалилась на части, хотя вполне могла. Это всегда будет в его активе.

В то же время, десятилетие Путина не было творческим. Реально в России ничего нового не было создано. Правда, немного и потеряли. Разве что время.

Я бы назвал эпоху Путина десятилетием напряжения сил и упущенных возможностей. Этот человек сначала очень много сделал. Он сосредоточил в своих руках огромный властный и финансовый ресурс, создал политическую подушку безопасности, на которую могли бы опереться реформаторы и… остановился.

После 2004 года Путин в глухой обороне.

Это трагическая фигура в трагических обстоятельствах. Знаете – это как быть вторым на соревнованиях. Проделана огромная работа, есть зримые достижения, ты уже в истории спорта, но так и не стал чемпионом.

К сожалению, если ничего не изменится во время второго пришествия, та многочисленная литература, которая будет посвящена эпохе Путина, будет на 90 % состоять из разбора его ошибок, а не из анализа его достижений. Хотя это будет несправедливо.

И среди этих ошибок две будут самыми главными – короткий радиус доверия, из-за которого он не смог создать широкую коалицию, отдав страну на откуп своим однополчанам, однокурсникам и сослуживцам, и правовой нигилизм, проваливший судебную реформу, что, в конечном счете, обрекло на провал экономическую реформу.

Впрочем, Путин «молод и силен». Это только первое десятилетие. Может быть, он еще захочет исправить свои ошибки…