Безвольный искупитель...

Ажиотаж вокруг имени Николая II не утихает вот уже лет пятнадцать. Оно и понятно, Николай - последний символ исторической России, и отношение к нему позиционирует всякого в некоем политическо-мистическом поле, отнюдь, однако, не делая понимание этой личности и этого времени легче. Символ-то символ, но даже политическая легитимность его остается под вопросом (от престола Николай все-таки отрекся). Правда, Николая канонизировала Церковь, а наши монархисты так даже возвели его в чин искупителя (прямо сближая личность Николая и Христа).

Уже в этих головокружительных инициативах настораживает отсутствие вкуса и меры. С другой стороны, в Евангелии ясно сказано: "...По плодам узнаете их". Плоды же, как царствования Николая, так и сегодняшнего культа его личности, мягко говоря, далеко не однозначны.

Всякому серьезному историку очевидна неспособность последнего русского царя управлять громадной страной. И не надо быть слишком проницательным человеком, чтобы убедиться, как роковая бездейственность Николая шаг за шагом вела Россию к революционному крушению.

Да и глядя на сегодняшних обожателей Николая, до предела взвинченных, самоупоенно топчущихся в заколдованном кругу "жидомасонского заговора" и ничем не обоснованных мифов, обращающих историю в некое идеолого-мистическое фэнтези, вряд ли проникнешься доверием к предмету их культа...

Нынешнее прославление Николая, как видим, тянет за собой лишь флер непрерывных скандалов, изнурительные споры вокруг мощей и смуты в умах. Александр Шмеман еще по поводу прославления Николая зарубежниками-карловчанами довольно едко заметил: важно не только кого прославляют, но и кто прославляет. Иначе говоря, сами прославляющие не вызывают в данном случае большого доверия. То же можно сказать и относительно прославления Николая РПЦ в 2000-м со всей тогдашней политической подоплекой...

Хотя сама по себе канонизация царской семьи вовсе не кажется неуместной. Николай прославлен не как мудрый царь или выдающийся христианский апологет, но как мученик - человек, до конца сохранивший веру, встретивший смерть христианином и пострадавший за свое царское (христианское, в сущности) служение. Известно, что стать "жертвой за Россию" было главной идеей царя-фаталиста и единственной, которую он, как царь, смог в конце концов осуществить. Так что и с этой точки зрения прославление свершилось не без воли Провидения.

Убийство царской семьи действительно открыло волну террора в России. И сам этот изуверский расстрел - красноречивая "икона" гибели исторической России. Так что правомочность (и глубокий мистический смысл) прославления семьи Николая у меня лично сомнений не вызывает. Но огромное количество спекуляций вокруг имени царя, масса политических контекстов (и подтекстов), попытки использовать его имя во всевозможных псевдодуховных играх заставляют снова и снова возвращаться к этой личности и ее роли в истории. Очередная круглая дата - хороший повод еще раз попытаться во всем этом разобраться.

Церковь прославила Николая и демонстрирует сегодня почти единодушный горячий монархизм. Однако в 1917-м, как мы знаем, все было далеко не так. В день отречения Николая, когда ликовала вся Россия и восторженные телеграммы Временному правительству летели со всех епархий, верными царю из почти трех сотен русских архиереев остались считанные единицы. Но сказать, что царя предала только церковная верхушка, было бы нечестно. И гораздо ниже, и рядовые члены Церкви бурно выражали свою радость, узнавая об избавлении России от ненавистного "Николашки" и вступлении в новую, счастливую эру демократии.

Последнего русского царя не любили не только интеллигенты. Его презирали и сами монархисты, его тихо ненавидели высшие церковные власти. От него, в конце концов, отвернулся народ, равнодушно встретивший весть о его расстреле. Защитником царя выступила, по сути, одна лишь тайная полиция да "Черная сотня" - организация весьма специфическая (да и она к февралю 17-го окончательно раскололась и растворилась). Царь был предан всеми. Никто не выступил в его защиту, и самые говорливые прежде монархисты в феврале 1917-го прикрыли рты и спрятали ушки.

Это действительно было всеобщее отречение. И наши сегодняшние царебожники не без оснований сравнивают его с всеобщим отступлением от Христа в день Его Голгофы. Царь и вправду "икона Христа" - именно это говорит византийская "мистика самодержавия", давая обоснование царской власти.

С другой стороны, правомочность сравнения Николая с Христом выглядит и вовсе сомнительно. В жизни и делах последнего царя мы видим не слишком, мягко говоря, много святости. И отношение к нему всех слоев русского общества в момент его падения, которое мы видим, слишком, увы, объяснимо?

Роковая звезда, которая вела Николая по его трагическому пути, ярче всего вспыхивает в трех роковых эпизодах: день коронации (Ходынка), Кровавое воскресенье (начало первой русской революции) и та "мистерия страстей", что началась отречением и закончилась в подвале Ипатьевского дома...

Праздник над трупами...

История Ходынки, потрясшая русское общество, хорошо всем известна. "Толпа, ночевавшая на Ходынском поле в ожидании начала раздачи обеда и кружки, наперла на постройки, и тут произошла давка, причем, ужасно прибавить, потоптано около тысячи трехсот человек. Я об этом узнал в десять с половиной часов... Отвратительное впечатление осталось от этого известия", - так лаконично описывает ее Николай в своем дневнике .

Витте вспоминает, что, добравшись достаточно скоро до места трагедии, он уже не заметил никаких видимых ее следов, "ничто не бросалось в глаза... все было замаскировано и сглажено". Но более всего его потрясло то, что "празднества не были отменены, а продолжались по программе: так, массою музыкантов был исполнен концерт под управлением известного дирижера Сафонова; вообще все имело место, как будто никакой катастрофы и не было".

Поскольку царь после этого "прискорбного события", омрачившего "блистательное течение коронационных торжеств" (как писали официальные газеты), принял решение продолжать празднество, трупы, которые не успели вывезти, пришлось спешно прятать под лавки развернутых здесь же балаганов. Так что многие из народа, приходящего смотреть представления клоунов, "проходя на места, наступали на торчавшие из-под лавок руки и ноги", - так писала об этом ярая монархистка, представительница высшего света генеральша Богданович.

Праздник над трупами, по выражению Гиляровского, шел своим чередом. А вечером, несмотря на "отвратительное впечатление", царь с супругой отправились на бал к французскому послу, графу Монтебелло, где всю ночь непринужденно вальсировали.

Русское общество было потрясено не только самой Ходынской трагедией (слишком, увы, объяснимой бездарной организацией), но более всего - поведением царя, ничем не объяснимым. Поражены были все - и высший свет, и интеллигенция, и народ, именно после Ходынки давший Николаю прозвище Кровавый, ставшее для него фатальным?

От кровавой субботы недалеко уже было до Кровавого воскресенья...

"Разрушь стену между тобой и народом..."

Ходынка была лишь преддверием трагедии, ее прологом. Настоящая история русской революции начинается в день Кровавого воскресенья.

История эта требует, конечно, отдельного исследования и отдельного рассказа. Скажем лишь, что все мифы монархистов, призванные оправдать Николая, критики не выдерживают. Снять его вину с этой трагедии невозможно (он и сам ее впоследствии прекрасно осознавал).

Царь был прекрасно осведомлен о готовящемся шествии, его настойчиво предупреждали. Подготовка шествия (о котором сообщали и объявления, расклеенные накануне на отделениях "Общества русских фабричных и заводских рабочих") не была секретом даже для иностранной прессы. Так, в утреннем выпуске берлинской газеты "Berliner Tageblatt" от 9 января сообщалось о назначенном на 2 часа дня шествии огромного количества демонстрантов с петицией к пустому дворцу.

Вечером 8 января к министру внутренних дел явилась возглавляемая Горьким делегация интеллигенции, пытавшаяся предупредить трагедию. Но ни на Святополк-Мирского, ни на председателя кабинета министров Витте впечатления она не произвела.

Сам Гапон накануне отправил в Царское Село письмо, в котором предлагал Николаю принять на Дворцовой площади петицию от рабочих. В противном случае, говорилось в письме, "ты порвешь нравственную связь, существующую между тобой и твоим народом. Доверие, которое он питает к тебе, исчезнет. И на этом месте между тобой и народом прольется невинная кровь...". В ту же ночь решение о своем участии в шествии принял Петербургский комитет РСДРП.

Мистически настроенного царя могла бы вразумить история, произошедшая за три дня до трагедии, в день Богоявления (6 января по с.с.). В этот день в традиционной Иордани на Неве напротив Зимнего дворца митрополит Антоний освящал петербургские воды под залпы салюта. Один из зарядов оказался боевым. Картечь попала на набережную, разбила стекла в четырех окнах Зимнего дворца, а единственным раненым оказался городовой по фамилии Романов.

Но ощущение от происходящего то же, что и в день Ходынки, - царь как будто ничего не слышит. Из дневника его видно, что ни о какой встрече с рабочими он даже не помышлял. Все что он сделал - потребовал навести порядок, и его распоряжение было исполнено. Столицу поделили на 8 округов. На улицы согнали 20 тысяч пехоты, 1 тысячу конных, 1,5 тысячи казаков, 10 тысяч городовых. Солдатам было приказано оттеснить рабочих, не пропуская их в центр города, и в случае неповиновения стрелять.

Первые выстрелы раздались в два часа, когда рабочие головной колонны собирались вручить петицию, взывавшую к царю: "Разрушь стену между тобой и твоим народом, и пусть он правит страной вместе с Тобой". Солдаты произвели несколько залпов поверх голов, затем стали стрелять по толпе и, несмотря на начавшуюся панику, продолжали стрелять по уже бегущим. Затем в ход пошла кавалерия. Врезавшись в толпу, казаки, нанося удары шашками, смяли и отбросили безоружных людей на набережную Невы. Группу рабочих у Александровского сада расстреляла рота Преображенского полка. Были убиты и дети, которые залезли на решетку сада.

Если первые залпы солдаты производили по людям, которые несли в руках портреты царя и хоругви с ликом Спасителя, то уже в ответ на первые выстрелы в толпе стали появляться красные знамена и раздаваться лозунги "Долой самодержавие!", "Да здравствует революция!". Так развивались события на Обводном канале, на Выборгской стороне, на Васильевском острове, на Шлиссельбургском тракте, у Троицкого моста, у Нарвских ворот - везде, где происходили массовые расстрелы.

Это был уже коллапс. По реставрации событий видно, насколько большевики и рабочие Гапона были далеки друг от друга еще утром 9 января. Породнила их кровь Кровавого воскресенья. О таком подарке судьбы революционеры не могли и мечтать. С этого момента популярность революционеров среди рабочих, до сих пор совершенно ничтожная, стала стремительно расти. В этот день монархия подписала свой смертный приговор.

"Тяжелый день! В Петербурге произошли серьезные беспорядки вследствие желания рабочих дойти до Зимнего дворца. Войска должны были стрелять в разных местах города, было много убитых и раненых. Господи, как больно и тяжело! Мама приехала к нам из города прямо к обедне. Завтракали со всеми. Гулял с Мишей. Мама осталась у нас на ночь", - вот и все, что напишет Николай об этих событиях. Читая его дневниковые записи этих дней, нельзя не поразиться их совершенному инфантилизму. Такое ощущение, что жизнь страны, за которую он, как глава государства, несет полную ответственность, значит для него не более ежевечернего моциона.

А через 10 дней, 19 января, к царю была допущена тщательно отобранная делегация рабочих, к которой царь обратился со следующей речью: "Вы дали себя вовлечь в заблуждение и обман изменниками и врагами нашей родины... Стачки и мятежные сборища только возбуждают толпу к таким беспорядкам, которые всегда заставляли и будут заставлять власти прибегать к военной силе, а это неизбежно вызывает и неповинные жертвы. Знаю, что нелегка жизнь рабочего. Многое надо улучшить и упорядочить. Но мятежною толпою заявлять мне о своих требованиях - преступно", - вот и все, что нашелся он сказать в эти дни окончательного духовного краха исторической России.

Духовный коллапс

Происходит действительно нечто труднообъяснимое. И только ли в личных качествах Николая дело? Нет, дело в самой природе умирающей монархической власти. Царь, проникнутый верой в себя как в орудие Провидения, завороженный своей "властью от Бога" (вера, которую внушил ему К.Победоносцев), постоянно пребывает в непроницаемом коконе "мистики самодержавия", ее излучением парализована его воля. (О свойственной царю "мистической покорности судьбе" и "безграничной вере в себя как орудие Провидения" говорят, например, Пьер Жильяр и Евг. Трубецкой.)

И если первого русского царя, Грозного, "мистика самодержавия" вела к самообожествлению (я - бог земли русской) и перманентному страшному суду, который он устраивает в отдельно взятой стране, то последнего, безвольного, аутичного Николая та же мистика ведет к фатализму, убеждению, что делать ничего и не надо, что все должно идти так, как идет; и это самосознание отделяет его от собственной страны так же надежно, как и опричнина Грозного, и с тем же, в сущности, результатом...

Чтобы понять, как все это работает, достаточно взглянуть на наших сегодняшних монархистов, будто околдованных мерцанием царской короны. Вот начала этого эгоцентризма, нарциссизма, делающего человека наглухо замкнутым на самого себя, не способным ни к живой мысли, ни к адекватному восприятию реальности. Вот вам Николай, запертый в своем мистическом круге представлений, полностью оторванный от своей страны с ее настоящей, живой, кричащей болью, из которой в его аутичный космос не попадает ничего. Он, ХОЗЯИН ЗЕМЛИ РУССКОЙ (именно так, исключительно большими буквами, пишет он в официальных бумагах (достаточно взглянуть на акт отречения), при этом слова "Россия", "Родина", "Бог" выглядят там гораздо скромнее). Царь - сам себе космос, вполне самодостаточный.

В сущности, ничего против монархии и даже "мистики самодержавия" (в которой Средневековье воплотило, как могло, христианскую идею личности) я лично не имею. Но мир не стоит на месте, он растет, как развивающийся организм, и, входя в каждый новый эон своего развития, требует и нового осознания привычных вещей. И если этого осознания не происходит и эти вещи (пусть даже самые истинные) не находят своего вечного и всегда нового основания, происходит крушение.

Дело не в экономике или "классовом антагонизме" (хотя условия существования рабочих к началу ХХ века в России были чудовищны, а контрасты "капитализации" невыносимы для всякого честного человека). Но все это при достаточном желании и воле можно было изменить (и некоторые действия власти после 9 января - увы, слишком запоздалые - это подтверждают).

Произошел разрыв гораздо более глубокий - разрыв в сознании. Монархия перестала понимать свой народ, обессилела и кончила бюрократическим нарциссизмом. Тогда и вылезли во всей силе главные болезни русского самодержавия: равнодушие к народу, презрение к человеческой жизни, бездушность бюрократической машины и ее полная неспособность реагировать на быстро меняющуюся реальность, и полыхнули ярким пламенем в трагедии 9 января...

Только представьте себе: Крестный ход, идущий с хоругвями и пением "Боже царя храни" к своему "мистическому воплощению" и "иконе Христа", и это "воплощение народа", эту "икону Христа", в этот народ и в икону Христа в руках этого народа стреляющую, - это настоящее мистическое самоубийство, духовный коллапс...

После 9 января ни о какой любви народа к царю уже не могло быть и речи. Крушение монархии стало лишь делом времени.

Узнав о событиях 9 января, гениальный Ключевский (которого Иван Ильин называл не просто историком, а ученым-художником, созерцателем, мудрым ведуном), сказал: "Это последний царь", выразив то, что в один миг стало ясно всем. Расстрел Крестного хода 9 января не просто стал началом первой русской революции, он сделал ход ее необратимым. И расстрел царской семьи, и последующая "русская Голгофа" были уже предопределены этой трагедией. Нисколько не оправдывая убийц царя, скажем очевидное: Николая и его семью убили пули, выпущенные царскими войсками в собственный народ 9 января 1905 года.