Смерть Б.Ельцина и обращение В.Путина к Федеральному собранию на следующий день после государственных похорон первого президента - совпадение, имеющее символическое значение. Эти события не могли не вызвать сильных эмоций у множества людей в нашей стране и за рубежом, для которых оба персонажа очередной исторической драмы России, олицетворяемые ими эпохи и результаты правления вызывают диаметрально противоположные чувства. А как говорил Ленин, без эмоций нет человеческого поиска истины. Правда, как это на протяжении сотен лет было и раньше, выясняется, что истина у нас и на Западе, особенно в Соединенных Штатах, всегда оказывается разной. Да и там она многим представляется очень неодинаково.

В то же время глобализация делает свое дело, и легко выясняется, что реакция на оба события на Западе - в какой-то степени отражение дифференциации подходов к ним в России. И наоборот. Правда, пропорции разные. От силы 10% наших ельцинских фанатов соответствуют 90% его поклонников за пределами наших западных границ. По последним опросам, возвращения в ельцинские времена желают не более 1% наших соотечественников. На Западе, напротив, большинство уверено, что именно в период ельцинского правления нам было лучше всего. Переиначивая известную поговорку, можно заключить: что немцу хорошо, то русскому смерть.

Вот, например, "немец" Клинтон. Он одним из первых прикатил в Москву на похороны, как ближайший друг семьи часами не отходил от Наины Иосифовны и отсюда же, из Москвы, прислал в "Нью-Йорк таймс" статью под названием "Ельцин-борец". По убеждению бывшего президента США, "благодаря ему (Ельцину) мир во многом изменился к лучшему... России повезло, что в конце холодной войны у нее и у всего мира был Борис Ельцин". Недавно в университете, где я работаю, выступал бывший председатель правительства Сергей Степашин, в свое время назначенный, а через несколько месяцев снятый с этого поста Борисом Николаевичем. Так вот он, согласившись, что в нашей стране к покойному относятся по-разному, национальный консенсус увидел в том, что по крайней мере одно его деяние одобрили у нас почти все единогласно - уход в отставку. Что же касается остального наследия, то Сергей Вадимович предложил отъехать от Москвы километров за сто и посмотреть на "другую Россию". От себя добавлю: жителей этой России стоило бы спросить, что они думают о мнении Клинтона.

Кстати, в его статье не без умысла говорится, что во время встречи с Ельциным в июне 2000 года он сказал ему, что не был уверен в том, что Путин "столь же привержен принципам демократии и готов придерживаться их так же, как Ельцин". Очевидно, что статья является частью большого пиара, направленного на то, чтобы задом вперед вернуть чету Клинтонов в Белый дом; одним из инструментов этой операции, без сомнения, будут обличения "путинского режима" на благостном фоне "ельцинской демократии".

Вместе с Клинтоном на похоронах был и Буш-старший. Увидев его, я вспомнил две полузабытых у нас истории, которые во многом проясняют важнейший вопрос о том, чем же не угодил Путин Америке. Дело в том, что эта страна довольно быстро и безжалостно меняет своих фаворитов. В конце 80-х годов, как теперь выражается наша молодежь, американцы тащились от Горбачева. Однажды в ходе очередного визита он остановил свой кортеж на Манхэттене и вышел из машины поприветствовать толпу. У американцев этот жест вызвал восторженную истерику, которая не смолкала несколько недель.

В 1989 году в ходе своей скандальной поездки в Америку Ельцин не скрывал, что главной своей целью считает встречу с президентом Бушем. Тот долго уклонялся и лишь в последний момент встретился с ним "случайно" в кабинете своего помощника Скаукрофта. Белый дом тогда явно делал ставку на Горбачева, и тот старался как мог, сдав на Мальте за здорово живешь всю Восточную Европу, всех наших союзников, все завоевания наших отцов. Однако уже в 1991 году мне, в то время советнику посольства СССР в Вашингтоне, пришлось разбираться и пытаться интерпретировать в телеграмме в Москву передовую статью рупора ЦРУ и Пентагона газеты "Вашингтон таймс" под заголовком "Пусть Горбачев умрет".

Газета тогда раньше времени выболтала очевидное - еще за полгода до Беловежской пущи Вашингтон уже "снял" самодеятельного прораба перестройки Горбачева, выполнившего свою задачу по предварительной разборке СССР, и "назначил" на его окончательный снос и строительство "демократической России" профессионала Ельцина. Кстати, важным штрихом в прояснении реальной роли и отношений этих двух людей явилось недавнее соболезнование Горбачева, в котором он признал за Ельциным "большие дела в пользу страны". Хотелось бы уточнить у бывшего генсека ЦК КПСС, что конкретно он имеет в виду.

В ноябре 2003 года по нашему телевидению показывали организованный послом США в Тбилиси триумф "революции роз" и снятого с работы в ходе переворота Шеварднадзе, который горько недоумевал и сетовал на неблагодарных американцев, "для которых он сделал все" на постах министра иностранных дел СССР и президента Грузии, а те его кинули. Я написал об этом знакомому американскому советологу. Его ответ: "Шеви так и не понял, что американская дипломатия лишь отражение американского бизнеса. Когда на совете директоров компании у нас снимают с работы исполнительного директора, тот тоже горько жалуется: "Как же так, я всю жизнь отдал этой компании, все для нее сделал". Ему отвечают: "Это правда. Но что вы сделали для нас за последние полгода?" К тому времени у американцев был уже готов к труду и обороне значительно более эффективный, выращенный в вашингтонской колбе гомункулус Саакашвили.

С учетом этого понятна редакционная статья "Уолл-стрит джорнэл" от 24 апреля сего года "Россия Ельцина", в которой, без сомнения, выражены убеждения правящей элиты Америки: величайшая заслуга этого человека состоит в демонтаже СССР, а его главная ошибка - назначение преемником Владимира Путина, который в свою очередь ликвидировал демократическое наследие Ельцина.

Что касается отношения в США к Путину, то Клинтон прав: и в 1999, и в 2000 году оно было к нему как к бывшему офицеру КГБ более чем настороженным (я хорошо помню, как та же "Уолл-стрит джорнэл" приветствовала вторжение чеченских боевиков в Дагестан, призывая Россию "дать свободу Кавказу". Роль Путина в их разгроме оценивалась той же газетой более чем прохладно). Ранее в Вашингтоне сильно огорчились, прочитав появившуюся в интернете статью будущего президента, в которой говорилось о специфическом историческом пути и геополитическом положении России, необходимости учета национальных особенностей страны.

Все мы помним тревожный вопрос "Кто вы, мистер Путин?", которым задавался тогда весь Запад. Правда, после 11 сентября 2001 года все вроде бы изменилось. Шаги Путина навстречу интересам США и лично президента Буша погрузили Америку в эйфорию. Однако действие адреналина от закрытых советских баз на Кубе и во Вьетнаме, передачи американцам баз в Центральной Азии кончилось довольно быстро. Вскоре возник сакраментальный вопрос: "А что вы сделали для нас за последние полгода?". Читатели знают, что деятельность Путина по укреплению государственности сопровождалась усилением в США открыто антипутинских и русофобских настроений.

С этой точки зрения понятной становится практически единодушно негативная реакция в США на последнее обращение Путина к Федеральному собранию. В комментариях прессы, конгресса, Госдепа и администрации речь Путина называется "ястребиной" и "реакционной", а единственным положительным аспектом выступления называется высказанное в нем намерение не оставаться лидером страны после 2008 года.

Вернемся, однако, к памяти о Ельцине в Америке. Она там разная. К примеру, самая русофобская из всех тамошних газет - "Вашингтон пост" - полагает, что "его шаги в защиту свободы не изгладятся из людской памяти" (хотя и признает при этом, что "ельцинская вольница была временем хаоса и страданий"). А вот широко распространенная в США британская газета "Гардиан" в редакционной статье "Разрушитель, а не строитель" прямо заявляет, что хотя Ельцин и считал себя отцом-основателем постсоветской России, "Томас Джефферсон из него явно не получится". Согласно той же самой редакционной статье "Уолл-стрит джорнэл", ельцинские рыночные реформы принесли капитализму в России дурную репутацию, он не сумел укрепить политические институты и создать правовое государство, а чеченская война стала его крупнейшим военным и политическим фиаско.

Еще более откровенная статья Рода Лиддла из влиятельной в США лондонской "Таймс". По его словам, "если не считать... окончания холодной войны, демократизации России, либерализации ее экономики, разгрома коммунистической оппозиции и свободы прессы, то в Ельцине не было ничего достойного и похвального. Он был самодовольным автократом, для которого важной, если не единственной, причиной выбора демократического пути стала политическая конъюнктура".

Впрочем, совершенно очевидно, что для правящей элиты США, да и значительной части элиты российской, перекачивавшей из ельцинских кущ, указанные в статье заслуги первого президента до сих пор с лихвой перекрывают все его недостатки. Стоит, правда, задаться вопросом, что имеется в виду под "демократизацией", "либерализацией" и "свободой прессы"? Как сказал тот же Клинтон о Ельцине во время президентских выборов 1996 года, "мне ужасно хочется, чтобы этот парень победил". Желание было понятное. При этом читатели, надеюсь, помнят, что представляли собой эти "выборы" с точки зрения вышеуказанных трех ельцинских достижений.

На мой взгляд, блестяще объясняет панегирики Ельцину на Западе на фоне не скрываемого там презрения и к нему, и к России Марк Симпсон в "Гардиан". Он задается вопросом, почему его преподносят там сегодня как "героя", "исполина ХХ века", апостола "свободы"? И отвечает: "Если бы Ельцин, успешно свергнув коммунистический режим, вместо алкогольного хаоса и бессилия воздвиг на его руинах сильную Россию, которая отстаивала бы собственные интересы и была влиятельной силой на мировой арене, его репутация на Западе была бы совсем иной и на него обрушились бы некоторые из тех, кто теперь его прославляет. Его ненавидели бы почти так же сильно, как... Путина!"

"Причина высокой оценки Ельцина на Западе - та же самая, по которой его ненавидят в России: с точки зрения Запада он был лучшим президентом России в ее истории. Он не только пресмыкался перед западными интересами, но и руководил почти окончательным уничтожением своей страны как политической и военной силы на мировой арене. Он втоптал Россию в грязь, чтобы нам не пришлось делать это самим".

"Путина ненавидят на Западе так же сильно, как обожали Ельцина, не потому, что он против демократии (Ельцин тоже шел против демократии, когда это было ему выгодно), но потому, что он возродил Российское государство, российскую мощь, российское чувство собственного достоинства и не боится отстаивать российские интересы".

А наиболее ярким контрастом клинтоновской статье является, на мой взгляд, публикация известной нью-йоркской журналистки, главного редактора журнала "Нейшн" Катрины Ванден Хейвел. Как руководителя леволиберального флагмана американской политической мысли, Хейвел среди всех похвал в США в адрес Ельцина больше всего поражает утверждение, что последний является "отцом российской демократии". По ее мнению, напротив, "ельцинская антидемократическая политика после августа 1991 года поляризовала, отравила и довела до обнищания эту страну, заложив основу того, что там сегодня происходит, хотя ответственность за это возлагается исключительно на нынешнего российского президента Владимира Путина".

Перечисляя в этой связи основные этапы ельцинского большого пути, Хейвел вспоминает организованный им в 1991 году развал СССР, который "не был ни законным, ни демократическим", "шоковую терапию" 1992 года при горячем участии гарвардских экономистов и клинтоновской администрации, расстрел первого в истории России демократически избранного парламента в 1993 году (представители администрации США тогда заявляли, что они поддержали бы эти действия Ельцина, даже если бы они носили еще более насильственный характер), начатую в 1994 году войну в Чечне (Клинтон тогда сравнил Ельцина с Линкольном), сопровождавшиеся подтасовками и манипуляциями СМИ "выборы" 1996 года, профинансированные группой олигархов во главе с Березовским, за что с ними сполна расплатились жульническими залоговыми аукционами (все это превозносилось в США как "победа демократии" и "рыночных реформ"), экономическую и социальную катастрофу августа 1998 года, почти уничтожившую российский средний класс.

По словам Хейвел, все это, по мнению миллионов россиян, поставило страну на грань гибели, а не на путь демократии. В то время в России происходила наисильнейшая промышленная депрессия в мире в ХХ веке. В 1999 году в докладе ООН признавалось, что "в бывшем СССР развивается кризис монументальных пропорций". Как писал один из самых известных американских советологов Питер Реддуэй в соавторстве с Дмитрием Глинским, "впервые в современной всемирной истории одна из ведущих промышленно-развитых стран с высокообразованным обществом ликвидировала результаты нескольких десятилетий экономического развития". Однако, за несколькими исключениями, никто в американской прессе так и не донес американцам правду о российских реальностях. Вместо этого там публиковались глянцевые истории о "молодых реформаторах", которых иногда именовали "демократическими гигантами". Журналист агентства Рейтер позднее признал, обозревая западные репортажи о происходившем в России в 90-е годы: "Боль оттуда изымалась".

В заключение Хейвел приходит к выводу: приход Путина к власти и особенности его правления могут быть поняты только в свете наследия, оставленного ему Ельциным. Наследия, вклад в которое Вашингтона несомненен. Понятно, что такое умозаключение леволиберальной журналистки абсолютно неприемлемо ни для четы Клинтонов, рвущихся к власти, ни для абсолютного большинства политической и медиаэлиты США. Однако это не делает вывод Хейвел менее убедительным.