Рецензия на: А. Н. Боханов. История России. XIX век: Учебник для 8 класса общеобразовательных учебных заведений. М.: Русское слово, 2004.
А. А. Левандовский. История России XVI I I – XIX веков: Учебник для 10 класса общеобразовательных учреждений: базовый уровень. М.: Просвещение, 2007.
Отечественная история ХХ — начала ХХI века: Учебник для 11 класса общеобразовательных учреждений / П од ред. А. О. Чубарьяна. 3-е изд. М.: Просвещение, 2006.
А. А. Преображенский, Б. А. Рыбаков. История отечества. Учебник для 6 – 7 классов общеобразовательных учреждений. 13-е изд. М.: Просвещение, 2008.
А. В. Филиппов. Новейшая история России 1945 – 2006 гг.: Книга для учителя. М.: Просвещение, 2007.
* * *
Когда задумывалась эта статья, предполагалось, что она станет рецензией на несколько вышедших недавно учебников по отечественной истории, но после некоторых раздумий мы решились посвятить ее проблеме представления отечественной истории в целом. Необходимость высказаться назрела и даже перезрела, учитывая ожесточенную полемику по поводу нашумевшего пособия А. В . Филиппова. Не разделяя взглядов этого автора, все же отметим, что проблема книги гораздо глубже, нежели вопрос о правомерности или неправомерности жестких мобилизационных действий государства в советский период. Она заложена в выборе требующей внутренней логики модели освещения нашей истории. И с этой точки зрения одиозные рассуждения об «эффективности» сталинских способов государственного управления – не апология сталинизма, а лишь возможное «логическое звено», замыкающее авторскую концепцию истории России, концепцию, далеко выходящую за рамки советского периода. Беда в том, что любой сегодняшний учебник истории, претендующий на концептуальную стройность, способен породить вокруг себя жаркие споры. Здесь нам придется остановиться, чтобы задать себе и читателю несколько важных вопросов.
Что такое современная школьная история? Дисциплина, дающая, подобно физике, математике или биологии, базовые знания, или же это предмет, который должен формировать мировоззрение, служить не столько усвоению дат, имен и событий, сколько воспитанию именно россиянина, а не абстрактного гражданина мира? Должна ли преподаваемая история отечества выглядеть логичной, или исторический процесс может быть представлен как набор фактов, не связанных целостной концепцией?
Красивые и, на первый взгляд, правильные слова о том, что надо заставить школьника задуматься об истории, выработать свой взгляд на исторический процесс на практике часто оказываются бесполезными. В любом случае учебник несет определенную идеологическую нагрузку, ставящую цель внедрить в сознание подростка ту или иную историческую концепцию. Все это неизбежно приводит к тому, что обязательным (но, конечно, не единственным) требованием к учебнику должна быть его логическая стройность и концептуальная целостность. Второй непременной составляющей учебного материала должна быть, как нам кажется, позитивная установка на вос- приятие истории. Речь не идет о «лакировке» прошлого, скорее о выявлении и четкой подаче тех элементов истории, исторических событий и фактов, которые помогут школьнику выстроить в своей голове продуктивную модель будущего России. Попробуем вкратце очертить круг основных концепций отечественной истории, на которых построены учебники, и современные, и те, через которые «прошли» старшие поколения россиян.
С учебниками позднего советского времени все просто. Они логичны, наукообразны и обладают целостной концепцией. Лежащая в их основе марксистская схема истории основана на знаменитой «пятичленке», цепочке социально-экономических формаций. История России включает в себя три из них – феодализм, капитализм и социализм. В рамках двух первых формаций отмечается относительная прогрессивность существующего строя до середины XVIII века, а затем нарастающая его реакционность. «В России второй половины 18 века все явственнее сказывались противоречия между старым и новым, отживающим феодальнокрепостническим строем и буржуазными отношениями» (Б. А. Рыбаков и др. История СССР: Учебник для 7 класса средней школы. М., 1985). Попытки государства в XIX – начале XX века решить крупнейшие социально-экономические проблемы страны оцениваются негативно, если не сказать уничижительно. «В эпоху империализма усиливается паразитизм буржуазии… Царская Россия из-за своей отсталости и аграрного характера экономики сама подвергалась эксплуатации со стороны иностранного империализма… Царизм был врагом культуры, тормозившим ее развитие» (И. Б. Берхин, И. А. Федосов. История СССР. Период империализма: Учебник для 9 класса. М., 1975).
Октябрь 1917 года рассматривается как величайшее событие мировой истории. «Победа Великой Октябрьской социалистической революции – главное событие 20 века, коренным образом изменившее ход развития человечества» (И. Б. Берхин и др. История СССР : Учебное пособие для средней школы. М., 1966). Послереволюционное развитие страны и общества в учебниках советского времени представляет собой благостную картину успешного линейного восхождения от победившего социализма к социализму развитому и далее к коммунизму. «Развитое социалистическое общество – закономерный этап в становлении коммунистической формации. На этом этапе социализм все более полно раскрывает свои творческие возможности, свою глубоко гуманистическую сущность» (В. Д. Есаков и др. История СССР : Учебник для 10 класса средней школы. М., 1984). Схема советского учебника не претерпела серьезных изменений даже в период «перестройки», когда в учебную программу пришлось включить упоминания о сталинских репрессиях.
Отечественная история в советских учебниках – это своеобразная «синусоида», когда от относительно прогрессивного раннесредневекового периода кривая народного благополучия идет вниз из-за «крепостников» и самодержавия, злонамеренно отравляющих существование народных масс, беспомощных и беззащитных из-за отсутствия «подлинно народной, пролетарской партии», отстаивающей их интересы. После Октября 1917 года кривая вновь устремляется вверх, и школьник 1970 – 1980-х годов должен был ощущать, что он живет на подъеме «синусоиды», в ее верхней точке, ожидая дальнейших побед и свершений в стране «победившего социализма». Единственным, но непреодолимым недостатком советской схемы истории был ее идеологический «базис». Реальность и концепция со временем оказались в столь явном противоречии, что не замечать этого стало уже невозможно.
С концом советской эпохи было утрачено и единство схемы истории, преподносимой школьнику. Марксистская концепция «приказала долго жить», оставив, впрочем, весьма специфичное наследство, которым не преминули воспользоваться поборники самых разнообразных взглядов, находящихся подчас даже на противоположных краях идеологического поля.
Примечательно, что учебники, написанные по либеральной схеме и лежащие на, казалось бы, противолежащем от марксистского идейном полюсе (в соответствии с общим принципом большевиков: худший враг – бывший соратник), используют дискурс, характерный для советской схемы – самодержавие буквально с каждым годом ухудшало жизнь народа. «Определяющим фактором экономики долгое время являлась постоянно усиливающаяся крепостная система, которая сковывала развитие производительных сил. Ее несовместимость с новыми рыночными отношениями становится все более очевидной». «Хотело того правительство или нет, оно и после 1861 года должно было продолжать перестраивать страну на новый лад… Реформы, которые при своем последовательном осуществлении должны были бы вывести страну на новый уровень развития, постоянно и злостно искажались» (А. А. Левандовский. История России XVIII – XIX веков: Учебник для 10 класса общеобразовательных учреждений: базовый уровень. М., 2007).
Напротив, на историческом материале следующей, советской, эпохи концепция либеральных учебников начинает резко расходиться с марксистской. Автор-либерал доказывает, что угнетение со стороны самодержавного государства сменяется угнетением уже государства коммунистического. Одним словом, государство – зло, а его усиление всегда приносит беды народу. «В тридцатые годы политическая власть окончательно перешла к новым правящим группам, выражавшим интересы самых отсталых слоев трудящихся – деклассированных, выбитых революцией и последующими событиями из привычной колеи, и бюрократического слоя, пополняемого в значительной степени за счет предыдущей категории» (Долуцкий И. И. Отечественная история. ХХ век. Ч. 1. М., 1994). «Советская экономическая система поддерживала свое существование с помощью неэкономических факторов: примитивной эксплуатации неограниченных природных и людских ресурсов, страха и насилия» (И. И. Долуцкий. Отечественная история. ХХ век. Ч. 2. М., 1996).
Как видим, либеральная схема в целом не лишена логической стройности. В то же время в ней почти отсутствует патриотическое начало, так сказать, «позитивная программа». В результате, история отечества буквально на всем ее протяжении предстает в весьма мрачном и неприглядном свете, а Россия, чуть ли не с послемонгольского времени, выглядит этакой вечной исторической неудачницей в Европе, растрачивающей свои силы в погоне за опасными фантомами, всегда вынужденной догонять «развитые страны» и всегда опаздывающей в этой гонке. Из «синусоиды» советских времен в либеральной концепции школьная история двинулась по пологой кривой, стремящейся к нулю. Можно ли на основании такой схемы выстроить позитивную программу будущего? Ответ очевиден – едва ли. Можно лишь воспитать поколения с глубоко укорененным комплексом собственной исторической неполноценности и равнодушием к «отеческим гробам».
Своеобразной альтернативой либеральной схеме ныне становится государственно-патриотическая концепция отечественной истории. Эта схема на определенном этапе также (при небольшой перелицовке) использует старый советский «запас». Пример тому – самый популярный учебник «всех времен и народов» под редакцией Б. А. Рыбакова, выдержавший, начиная с советского времени, более десяти переизданий (А. А. Преображенский, Б. А. Рыбаков. История отечества. Учебник для 6 – 7 классов общеобразовательных учреждений. 13-е изд. М.: Просвещение, 2008). Небольшой «косметический ремонт», и марксистская схема превращается в… уваровскую триаду «самодержавие, православие, народность»! Для этого, как выясняется, достаточно сменить терминологию, отретушировать сюжеты, связанные с классовой борьбой (а лучше – вообще убрать), заменить их в той же пропорции рассказами из истории Русской православной церкви, а также поплотнее «заселить» получившееся историческое пространство «положительными деятелями» русской истории.
В настоящий момент государственно-патриотическая схема, в целом оправдывающая исторически сложившийся в России образ правления, политический, социальный и экономический уклады и противопоставляющая созидательные тенденции самодержавия разрушительным стремлениям революционеров, присутствует в ряде школьных учебников на материале вплоть до начала XX века: «Политика государства была направлена на то, чтобы постепенно превратить Россию в современное, правовое государство с развитой экономикой. Но были и недовольные: часть чиновничества и дворянства, крестьянства. Выразителями идей недовольства в стране стали народники. Они обладали фанатической ненавистью к российским государственным порядкам. Им нужны были не постепенные преобразования, а решительное сокрушение общественного строя». «Бог, царь и Россия воспринимались народом как единое целое. Подавляющее большинство жителей России относились к такому порядку как раз и навсегда данному. Когда же царя свергли с престола, весь привычный мир перевернулся. Наступило время безначалия, хаоса и вседозволенности. Бездушный и жестокий большевистский эксперимент стоил стране и народу немыслимых жертв, которых никогда в прошлом не знала Россия» (А. Н. Боханов. История России. XIX век: Учебник для 8 класса общеобразовательных учебных заведений. М., 2004).
Но и в этой схеме кроется серьезный изъян: государственно-патриотическая концепция не может органически «переварить» революционные перемены 1917 г. и последовавшие за ними события. До 1917 г. схема достаточно стройна: государство является оптимальным и едва ли не единственным партнером общества. На вопрос, почему же столь дивно устроенное государство так легко развалилось в 1917 г., никем всерьез не поддержанное, удовлетворительного ответа концепция не дает. Авторам учебников не ясно, как строить преемственность государственнической линии, и в схеме поэтому возникает неразрешимое противоречие. Вот один из примеров: Белое движение как защитник и наследник «единой и неделимой» России вызывает сильнейшие симпатии приверженцев государственнической линии. В то же время Белое движение – антигосударственная сила, поскольку противопоставляет себя государству, пусть и большевистскому, которое порывает со старыми традициями, но при этом в конце концов становится в состоянии удовлетворительно решать национально-государственные задачи и консолидировать для этого все силы общества (победа в Великой Отечественной войне).
Таким образом, и в рамках государственно-патриотического подхода не удается выстроить стройную и непрерывную схему отечественной истории от ее начала до наших дней. Один из главнейших камней преткновения на этом пути – трактовка событий XX века, до сих пор находящаяся в довольно тривиальных рамках. Именно поэтому появление книги А. В. Филиппова следует рассматривать, в первую очередь, как попытку замкнуть логическое кольцо и довести до наших дней государственно-патриотическую концепцию отечественной истории. То, что эта попытка, похоже, не удалась, говорит только об одном – российское общество еще не готово к целостной логике восприятия прошлого применительно к настоящему и будущему.
Надо сказать, что унылая картина современных школьных учебников имеет и немногочисленные светлые пятна. Например – учебник под редакцией А. О . Чубарьяна (Отечественная история ХХ – начала ХХI века: Учебник для 11 класса общеобразовательных учреждений. 3-е изд. М., 2006), приятно отличающийся от «собратьев» нетривиальным оформлением, живым и доходчивым языком, внятной структурой, интересными объяснениями фактов и определенной концептуальной новизной, выражающейся в позитивном государственно-ориентированном настрое в рамках либеральных взглядов.
Подводя итоги сказанному, отметим, что ни одна из схем отечественной истории, существующих в современных школьных учебниках, не выглядит удовлетворительной. В этом, на наш взгляд, кроется главнейший недостаток учебников, причина их эклектичности, идейной несвязности. Впрочем, недостатки учебников проистекают из факта другого порядка: современное российское общество пока так и не сформулировало свое видение задач истории. Более того, сейчас мы – страна, в которой нет четко выстроенной концепции будущего, а, следовательно, нет и концепции истории. И учебники вынуждены под эту тенденцию подстраиваться. Так что не стоит пенять на их авторов, они, как тот пианист, «играют, как умеют».
Даже по прошествии без малого двух десятков лет существования России как самостоятельного субъекта, мы, уйдя от советского прошлого, так никуда и не пришли. Поэтому наши учебники не обращены в будущее, они «смотрят» назад, в прошлое, стремясь поквитаться с ним и обрекая нас на существование в стране с «непредсказуемым прошлым».
Современные учебники еще не книги для молодых поколений. Смотрясь в зеркало учебников, мы видим рефлексирующих неудачников, не способных воспитывать детей. Учебники истории в России – пока еще книги только для взрослых. Увлекательного вам чтения, господа!
P.S. В 2008 г. Центр стратегических социокультурных исследований Исторического факультета СПБГУ выполнял исследовательский проект, посвященный структурным особенностям современного исторического сознания россиян (руководитель проекта – к. и. н. Д. О. Цыпкин). Проект включал в себя как социологическую, так и историческую части. В рамках исторического направления анализировались массовые исторические нарративы – учебники, художественная литература, историко-популярное и документальное кино. Автор рецензии – руководитель исторического направления проекта.