Острота споров вокруг присуждения Степану Бандере звания Героя Украины, а потом лишение его этого звания, если при этом не зацилкиваться на сугубо украинской тематике, заставляет обратить внимание на то, как вообще на пространстве нынешнего СНГ относятся к своему российско-имперскому и советскому прошлому.
Это отношение не является, да и не может являться одним и тем же у разных постсоветских республик. Понятно, что всех их объединяет необходимость выстраивать свою национально-государственную идентичность на отталкивании от периода своего вхождения в состав «Большой России» вплоть до его беззастенчивого очернения, не взирая ни на какие факты и обстоятельства. Иначе само их существование как независимых государств лишается исторического смысла и оправдания.
С другой стороны, всё же родовые пятна славного «проклятого прошлого» в некоторых постсоветских республиках так заметны, что и позитивные его стороны полностью игнорировать попросту невозможно. Взять Среднюю Азию. В плане складывающегося исторического сознания там идут очень сложные процессы. При этом внутри самой Средней Азии это отношение от республики к республике также разнится.
Например, в Узбекистане к российско-советскому периоду на официальном уровне преимущественно негативное отношение, при этом не такое шумное, как в Прибалтике, а слегка исподтишка: это и переименование городов и улиц с русскими и советскими названиями, и демонтаж памятников, связанных с советским периодом и даже с Великой Отечественной войной. Так в Ташкенте буквально на днях был снесен памятник герою Великой Отечественной Войны, единственному узбекскому генералу – генерал-майору Сабиру Рахимову, переименована станция метро в его честь, а в Ферганской области также переименовали одноименный район.
А вот, например, в Киргизии относятся к советскому периоду иначе. Здесь не сносят памятники советским генералам и революционерам, даже памятники Ленину не трогают. Когда несколько лет назад республиканские СМИ сообщили о том, что в центре Бишкека будет заложена и установлена Аллея основателей кыргызской государственности, один Интернет-пользователь ехидно поинтересовался, кто же на ней будет представлен: Ленин, Сталин, Горбачев? Такую аллею действительно открыли. Однако на ней стоят бюсты республиканских руководителей: первых секретарей ЦК компартии Киргизии, председателей Совмина Киргизии, председателей президиума Верховного Совета Киргизской ССР, и т.д.
Впрочем, и тут отношение к советскому прошлому очень сложное, оно состоит во многом из комплексов, умалчиваний и подтасовок. Поэтому одно дело – попытка присвоения в чисто восточном льстивом духе одной из горных вершин имени Путина по инициативе нынешнего премьер-министра Киргизии за несколько дней до его визита в Москву с очередными просьбами о помощи, и совсем другое – работа с сознанием подрастающего поколения, которая проводится через обычные школьные учебники по истории.
Откроем для примера учебник по истории для девятого класса средней школы (автор М. К. Иманкулов, Бишкек, 2006 год, «Китеп компани»). В этом обычном учебнике, по которому школьники формируют свое отношение к истории советской Киргизии и к России (как прошлой, так и нынешней) содержатся в том числе очень нелицеприятные оценки истории «главного стратегического партнера Кыргызстана», как именуют Россию киргизские политики, и его отношения к Киргизии в совсем недалеком прошлом.
Кстати, сам по себе сравнительный анализ школьных учебников по истории в нынешних постсоветских государствах, даже официально считающихся дружественными России, наверняка явился бы очень познавательным занятием. Мы бы тогда лучше узнали, как к нам на самом деле относятся официальные власти, и в каком духе по отношению к России они действительно воспитывают свою молодежь.
«Кыргызстан – колония Российской империи»
Учебник начинается с решительных утверждений: «В начале XX века Кыргызстан оставался в качестве колониального владения Российской империи. Политика царизма в регионе была сугубо колонизаторской… Система управления регионом имела неприкрытый военно-колониальный характер» (С. 5). Про весь дооктябрьский период вхождения Киргизии в состав России говорится лишь в негативном ключе. Если в советское время обязательно отмечались «прогрессивные последствия присоединения Киргизии к России», то в нынешнем школьном учебнике об этом речь не заходит вовсе. Говорится лишь о «превращении Кыргызстана в источник дешевого сырья для российской промышленности» да о «массовых изъятиях кыргызских земель» в пользу русских переселенцев.
Отдельная тема – восстание шестнадцатого года в Средней Азии. Это самая трагическая страница в истории киргизского народа. После указа Николая Второго от 25 июня 1916 года о призвании на фронт мужского туземного населения Средней Азии в возрасте от 19 до 43 лет для военно-тыловых работ (как сказано в учебнике, «царизм опасался давать оружие колониальному населению») по всей Средней Азии полыхнуло восстание.
В советское время об этом восстании говорилось преимущественно в положительном ключе как о национально-освободительной борьбе против царизма, что было следствием советского интернационализма. Сейчас киргизские историки говорят, что предпосылками восстания явились массовые переселения русских крестьян, особенно в период столыпинских реформ, когда большинство земель было занято переселенцами из центральных областей России. Говорится, что восставшие «выступили против колонизаторов, отнимавших лучшие земли кыргызов, против национально-колониального гнёта и хищнического грабежа, против засилья и беспредела местного колониального чиновничества» (С. 15). Восстание было жестоко подавлено. Споры о числе погибших ведутся до сих пор, но в любом случае они были ужасающими. По разным данным были убиты или погибли в результате репрессий от 150 до 300 тыс. киргизов.
Между тем, и сами восставшие были далеко не были ангелами. Восстание носило и отчётливо антирусский характер. Оно началось с уничтожения русских сел и массовых убийств колонистов, после чего и были отправлены войска на подавление восстания. Число погибших среди русских составило около 2 тыс. Кроме того, с точки зрения закона восставшие были государственными преступниками, поднявшими мятеж в тылу воюющей страны.
В девяностые годы тема шестнадцатого года активно фигурировала в киргизской публицистике и политике, в том числе митинговой (многие русские Бишкека в начале девяностых со страхом смотрели на массовые шествия молодежи по городу, посвященные шестнадцатому году). Однако сейчас сами представители титульной нации в республике чаще уже предпочитают лишний раз не поднимать эту тему, чтобы не будить страсти. Для справедливости надо отметить, что в Киргизии наряду с Казахстаном к русским относятся заметно лучше, чем в других среднеазиатских республиках, да и жизнь там лучше с экономической точки зрения.
Советский период: бочка мёда, бочка дёгтя
Про советский период в данном школьном учебнике говорится уже в более положительных тонах, но и в нём на бочку мёда находят даже не ложку, а бочку дёгтя. Примечательно, как, например, вразнобой в учебнике говорится о басмачах. Они именуются то «местными повстанцами», то «народными борцами», то «мятежниками». Отмечается оправданность их выступления ввиду «несговорчивости большевиков, их насильственных действий в политической, экономической и религиозных сферах» (С. 41).
Впрочем, надо сказать, что в целом общественное сознание к басмаческому движению относится довольно равнодушно, настолько велики заслуги Советской власти в преображении Средней Азии: достаточно сравнить ее и нынешний Афганистан. А ведь в середине 19 века они были на одном уровне развития. Обычные люди и про историю Киргизии почти ничего не знают. Когда автор статьи спросил местного бишкеского таксиста, кто такой по его мнению батыр Байтик, в честь которого переименовали главную улицу города (бывшая Советская), тот воскликнул: «Да откуда я знаю, кто он такой, может, басмач какой-то». Кстати, это местный хан, который помог русским войскам взять штурмом крепость кокандцев Пишпек (то есть нынешний Бишкек), и награжденный за это званием капитана царской армии.
Про первые годы Советской власти, когда киргизы получили все права наряду с другими гражданами СССР (да и возникла собственно сама Киргизия как административно-территориальное образование), также много говорится крайне критического. Особенно отмечается, как мало было коммунистов среди коренного населения (кто, спрашивается, в этом виноват?), и что первые республиканские руководители (М. Каменский и другие), присланные из Центра, были заражены шовинистическим духом и не доверяли местным кадрам. Это, кстати, основная коллизия известного фильма А. Хамраева «Чрезвычайный комиссар» (1970 год, Ташкентфильм), которая была характерна для среднеазиатского региона в целом. В фильме присланный в Ташкент из Москвы эмиссар Ленина большевик Кобозев вместе с узбекским коммунистом Н. Ходжаевым борется против «колонизаторов с партбилетом в кармане» с их недоверием к местным кадрам, отстаивая истинную ленинскую национальную политику.
Наряду с отдельными не подвергающимися ревизии оценками (так, только положительно в учебнике говорится о подвиге советского народа в Великой Отечественной Войне и участии в ней киргизстанцев) для учебника характерно какое-то мелкое и мелочное покусывание по самым разным поводам. Как вам, например, такой пассаж: «В 20-е-30-е гг. сформировалась система массового школьного обучения. Вместе с тем, несмотря на то, что она помогла решить многие вопросы начального и среднего образования, в целом себя не оправдала. Данная система препятствовала росту индивидуальных способностей учащихся, сковывала инициативу и не учитывала национальные особенности» (С. 104). И всё это, кстати, после слов о том, что к 1927 году в Киргизии всего 15 % населения считалось грамотным, да и сам алфавит и письменность у киргизов как значимый культурный феномен появились на кириллической основе в те самые двадцатые годы.
Относительно брежневских лет в учебнике скорбно говорится, что «в 70-80-х гг. Кыргызстан по жизненному уровню населения среди всех республик Советского Союза стоял на последнем месте. Жизненный же уровень самих кыргызов был намного ниже других народов, населявших Кыргызстан» (С. 168-169).
В общем, «большой друг» нашей страны Збигнев Бжезинский в своей книге «Ещё один шанс» назвал нынешний исторический период эпохой «глобального политического пробуждения», когда каждому народу хочется быть полноценным политическим субъектом. А ради этого и историю подкорректировать не грех. Поэтому со временем «само собой» забывается, что Россия в некоторых регионах внесла решающий вклад в возникновение там промышленности, современной науки и культуры, образования там нынешней национальной интеллигенции. В исторической памяти со временем остается преимущественно связанные с этим чувства национальной приниженности и часто проявлявшееся высокомерие «прогрессоров». Это тоже надо признать, куда от этого денешься: все это «человеческое, слишком человеческое».
В целом, как правило, от чего-то нехорошего человек избавляется при помощи тоже нехорошего, как выясняется впоследствии. Поэтому историческая политика некоторых новообразованных постсоветских государств колеблется вокруг слов «забыть нельзя помнить», поскольку не знает, где поставить запятую. Вроде и заслуги России неоспоримы, и в то же время и признать их без обиняков будет обидно для национального самосознания.