Служанка политики или 9-ым мая по истории

Нынешняя инициатива Сергея Шойгу со товарищи по введению закона, карающего в уголовном порядке отрицание победы Советского Союза в Великой Отечественной войне, на первый взгляд, выглядит анекдотически. Ведь даже самые ярые русофобы никогда не осмеливались утверждать, будто во Второй мировой войне победил не Советский Союз, а Германия. Интересно, удастся ли единороссам отыскать хоть одного человека, который бы утверждал подобное. Если такой человек вдруг отыщется, то это, несомненно, будет случай, интересный не для политиков, а для психиатров.

Если закон будет все же принят в предлагаемой Шойгу формулировке – «карать за отрицание победы СССР в Великой Отечественной войне», то не будет никаких шансов применить его не только по отношению к столь раздражающим Москву польскому и прибалтийским президентам, но вообще по отношению к кому-либо в стране и мире. Под его действие, как уже было замечено, могут попасть только отдельные пациенты психиатрических лечебниц. Да и тех любая объективная экспертиза признает невменяемыми, так что суда они тоже избегнут. Однако могут, вероятно, покарать и отдельных историков. Вот сейчас в селе Ломакино Нижегородской области хотят открыть памятник главнокомандующему РОА генералу Андрею Власову… Я лично думаю, что принципиальная оценка Власова как генерала-предателя, пошедшего в услужение немцам из чисто карьерных соображений, никогда не изменится, а потому личного музея он не заслуживает. Но даже если у земляков или иных безвестных почитателей Власова имеется другое мнение, подвергать их за это уголовному преследованию никак нельзя. И уж если создавать какой музей, посвященный Власову и ему подобным, то он должен называться «Музеем коллаборационизма».

Однако, надо полагать, в Думе у нас, хоть она и не блещет новыми Сократами или Платонами, сидят не самые глупые люди, чтобы они не понимали, что карать за отрицание самого факта советской победы во Второй мировой войне невозможно. Это противоречит здравому смыслу. Поэтому, если закон «об отрицании Победы» будет принят (а «единороссы» настроены сделать это еще до 9 мая), то в него, по всей видимости, будут внесены некоторые конкретные пункты, уточняющие, что именно нельзя будет говорить и писать по поводу участия Советского Союза во Второй мировой войне.

Давайте пофантазируем, какие запреты относительно советской истории могут появиться в будущем законе. Например, законодатели могут запретить утверждение, будто, заключив пакт о ненападении с Германией и разделив с ним сферы влияния в Восточной Европе, Советский Союз способствовал возникновению Второй мировой войны. Точно также можно запретить называть «оккупацией» захват Красной Армией Западной Украины и Западной Белоруссии в 1939 году и государств Прибалтики в 1940 году, равно как и называть присоединение этих территорий к СССР "аннексией". Можно запретить называть Катынь преступлением против человечества. В случае появления данной группы запретов не только президенты, но подавляющее большинство жителей Польши, а также Литвы, Латвии и Эстонии (по крайней мере, тех из них, кто публично высказывается о событиях Второй мировой войны) сразу же станут «невъездными» в Россию.

А еще можно запретить отклоняться от официальных цифр советских военных потерь в Великой Отечественной войне. Можно запретить писать о преступлениях, совершенных в 1944-1945 годах Красной Армией в Германии и других европейских странах. Можно запретить называть «борцами за свободу» антисоветских партизан в странах Прибалтики и на Западной Украине.

Очевидно, что с каждым новым запретом число лиц, подпадающих под действие закона, будет многократно возрастать. И применять его, скорее всего, будут очень избирательно – против наиболее неугодных политиков, журналистов и историков как российских, так и иностранных. А заодно закон станет мощным цензурным орудием. Издательства, продюсеры и СМИ сразу получат ясный сигнал, какие книги и статьи печатать, а какие – нет, какие фильмы не снимать и не пускать в прокат. Творцы закона в перспективе могут пойти дальше и, не ограничившись Великой Отечественной войной, распространить его действие на всю российскую историю.

В идеале можно вообще приложить к закону идеологически и государственнически выверенный «Краткий курс истории России с древнейших времен до наших дней», который напишут «правильно мыслящие» историки. И карать тюрьмой или штрафом любое отклонение от его формулировок. В этом случае жертвами закона могут стать не только коммерчески успешные шарлатаны от истории, вроде творцов «новой хронологии» Фоменко и Носовского, но и великое множество самых серьезных историков, писателей, публицистов. Доживи до принятия такого закона Александр Солженицын, он бы, вероятно, стал одной из первых жертв. Нобелевскому лауреату наверняка бы вспомнили «Прусские ночи» и «Пир победителей», которые, пока еще свободно переиздаются в России.

Известно, что на выдвижение инициативы карать за отрицание советской победы в Великой Отечественной войне наших «единороссов» вдохновили зарубежные образцы. В первую очередь – это законы, действующие в Германии, Австрии, Швейцарии, Франции и еще в семи государствах. Законы эти предусматривают уголовную ответственность за отрицание холокоста и существования газовых камер в нацистских концлагерях. А в 2007 году в Европарламент был внесен законопроект, предлагающий карать трехлетним тюремным заключением за отрицание как холокоста, так и геноцида в Руанде в 1994 году. Но, что интересно, в Германии эти законы были приняты не в конце 1940-х или в 1950-е годы, когда была актуальна борьба с национал-социалистической идеологией, которую в той или иной степени разделяла значительная часть немецкого населения, а в 1980-е, когда национал-социализм стал уделом маргинальных партий и групп. Для этих групп, кстати сказать, отрицание холокоста и других преступлений нацистов в годы Второй мировой войны – дело десятое, а главное – это физическое насилие против национальных меньшинств, в первую очередь неевропейского происхождения. И трудов историков-ревизионистов бравые боевики-скинхеды, как правило, не читают.

Так что законы об отрицании холокоста приняты вовсе не для борьбы с ними, а в угоду ставшей модной в 1980-е годы политкорректности. Формулировки же в этих законах – вполне резиновые. Например, третий пункт § 130 уголовного кодекса ФРГ гласит: «Лишением свободы сроком до пяти лет или денежным штрафом наказывается тот, кто действия, подходящие под параграф 6.1 кодекса о международных преступлениях и совершённые при власти национал-социалистов, оправдывает, отрицает или преуменьшает в форме, расшатывающей общественное спокойствие». Легко убедиться, что под эту формулировку можно подвести очень многие утверждения. Например, насчет того, что нацисты истребили не шесть миллионов, а только пять миллионов евреев. Но поскольку цифры действительно могут быть самые разные, то в качестве некоего маркера выбрали газовые камеры. А оговорка о «расшатывании общественного спокойствия» прямо-таки подталкивает к избирательности применения закона. Ведь это прокуратуре и саду решать, какое утверждение расшатывает общественное спокойствие, а какое – нет.

По сути своей, несмотря на благородство заявленной цели, данные законы необходимо признать вредными, ибо они ограничивают свободу слова и развитие исторической науки. Да и непонятна, например, столь жесткая связь между холокостом и газовыми камерами, которая присутствует при применении законов об отрицании холокоста. Неужели уничтожения евреев нацистами не могло быть без газовых камер? И если вдруг в один прекрасный день будет доказано, что газовых камер для уничтожения людей в нацистских лагерях не существовало вовсе, разве это будет означать, что и холокоста не было? Я уже не говорю о том, что развитие германского примера может легко привести к совершенно абсурдным историческим и юридическим конструкциям.

Формулировки в будущем российском законе об отрицании победы СССР в Великой Отечественной войне, как и в других российских законах, направленных на борьбу с экстремизмом, наверняка будут еще более резиновыми, чем в германском прототипе, и главными «экстремистами» станут российские и зарубежные историки, подвергающие сомнению ряд тезисов официальной российской историографии Великой Отечественной войны. Интересно, а войдет ли в российский закон пункт о запрете отрицания холокоста? Пока что эта тема в России не является запретной, хотя и остается далеко на периферии историографии и общественных дискуссий о Второй мировой войне.

Законы о запрете отрицания тех или иных исторических фактов полностью лишают историю статуса науки и низводят ее на роль служанки политики. Историческую истину нельзя искать в суде. Ее надо искать на страницах статей и книг, в архивах и библиотеках, на конференциях и в дискуссиях. И как раз скептицизм в отношении ряда, казалось бы, общепризнанных исторических истин, как правило, вел к прогрессу исторических исследований, даже если «отрицатели» оказывались не правы, как, например, в вопросе о подлинности «Слова о полку Игореве». А законы об отрицании каких-либо исторических событий служат только делу укрепления не только государственной цензуры, но и самоцензуры историков, а также журналистов и ведут к дальнейшему ограничению свободы слова и свободы научных исследований.

© Содержание - Русский Журнал, 1997-2015. Наши координаты: info@russ.ru Тел./факс: +7 (495) 725-78-67