Российский Север: что в будущем? Часть II

Российский Север: что в будущем? Часть I

Местная специфика. Церковь.

...На въезде в Угоры - большое село в Мантуровском районе - стоит церковь Воскресения. Это самое начало XIX века. Церковь во всех отношениях удивительная. Большая, двухсветная, с огромной колокольней. Это почти что целый собор. Когда-то она была выстроена на самой обочине Старо-Вятского тракта, той самой знаменитой Владимирки, по которой гнали кандальников в Сибирь. Во многих местах здесь еще остались участки дороги вымощенной камнями, вокруг которой, как вокруг оси, вращалась российская история позапрошлого века.

В церкви венчались Наталья Дмитриевна Апухтина и Михаил Николаевич Фонвизин. Здесь же, на относительно небольшом расстоянии, на высоком берегу Унжи была их усадьба "Отрада". Фонвизин - известнейший генерал, герой Войны 1812 года, участник Северного общества декабристов, в котором занимал самый высокий военный пост. Апухтина, по общему мнению всех пушкинистов, наиглавнейший прообраз Татьяны Лариной из "Евгения Онегина". После восстания генерал был арестован под Москвой и отправлен по этапу в Красноярск, по иронии судьбы точно мимо церкви Воскресения и свой усадьбы, что стояли на Владимирке. Наталья Дмитриевна вскоре начала движение жен декабристов и сама отправилась в Сибирь, где прожила многие годы рядом с мужем. После его смерти она вышла замуж за Ивана Пущина. Сохранилась ее сибирская переписка с Достоевским.

Церковь закрыли в 30-е роковые. Но еще несколько десятилетий она стояла нетронутой. В года последней войны в ней разместили эвакуированных из блокадного Ленинграда детей. В начале 60-х церковь по случаю сожгли приехавшие "на картошку" горожане, баловавшиеся костром на алтаре. Так и стояли десятилетиями обезображенные стены без крыши и с вырванными решетками и полуразвалившаяся колокольня. Иногда жители Угор вдруг возбуждались и устраивали субботник. Расчищали мусор вокруг стен, убирались постольку поскольку внутри. Порой даже в приливе энтузиазма завозили пиломатериалы с отдаленной мыслью что-то сделать с церковью, ведь получается как-то нехорошо. Кругом идет возрождения православия, а тут такое непотребство на глазах у всего честного народа. Но за первым субботником не следовали другие. А через неделю-другую темными ночами сами же местные аккуратно разворовывали пиломатериалы, собранные на коллективные подношения. Вскоре все вокруг храма зарастало метровыми сорняками и кустарниками. Такой вот круговорот энергии в природе.

Пару лет назад церковь Воскресения стали восстанавливать по-настоящему. Озаботился этим в первую очередь глава районной администрации А.Н.Громов. Тут и финансирование пошло, и проект составили. Вот только с рабочими осечка вначале вышла. Ни одна местная бригада во всем районе, оказывается, не могла взяться за подряд. Задача сложная, нестандартная (не баню рубить!), мастеров уже давно нет, да и желания тоже. Ведь работать надо! И руками и головой. А не жаловаться до бесконечности, как было хорошо при колхозном строе. Не то что теперь...

Тогда каким-то образом пригласили бригаду из Ферганы. Не задорого. Оформили регистрацию и дали отмашку. Трудитесь, братья по СНГ. Потом сочтемся. Поселили их в ближайшей избе.

С подозрением местная досужая публика смотрела на то, что получится. Присматривалась не без опаски. И, действительно, работяги были "не наши". Днем устраивали намаз прямо в храме. Намаз, не намаз, но дело буквально горело в их руках. Такое впечатление, что просто родились строителями. За один сезон церковь восстановилась и засверкала новой крышей, окнами и свежей штукатуркой. Вокруг стен, как последний аккорд, положили асфальтовую отмостку - предел местного строительного шика. Никто такого не ожидал. С одной стороны, "понаехали тут всякие", с другой, все сдали так, что и предположить было трудно. Молва говорит, расплатились с бригадой как-то нехорошо. О чем местные сожалеют, все-таки какие-никакие, но люди, и сработали исправно. Так что угрызения совести стали проявляться. И это отрадно. Раньше такого не наблюдалось.

Так и стоит теперь гордая церковь Воскресения. Сверкает цинковой крышей. Особенно в пасмурные дни. Прямо глаза слепит.

Многофункциональность сельской экономики XXI века (1)

Для выживания многим северным районам России необходимо многофункциональное развитие хозяйства, отход от моноаграрной специализации не только предприятий, но и индивидуальных хозяйств. Понятие "многофункциональности" хозяйства связано с тем, что аграрный сектор следует рассматривать не только с позиции производства продукции растениеводства и животноводства, но и более широко, учитывая социальные и экологические аспекты. Многофункциональность предусматривает диверсификацию деятельности, широкое развитие ее несельскохозяйственных видов, включая различные виды несельскохозяйственного бизнеса. Такое развитие несельскохозяйственной деятельности является важным источником поддержания устойчивости развития сельской местности, занятости и доходов сельского населения, значение которой было существенным всегда в силу сезонности аграрного труда и невозможности обеспечить интенсивную круглогодичную занятость работников в сельскохозяйственном производстве. В будущем роль несельскохозяйственной деятельности еще более возрастет по мере сокращения удельного веса сельхозпроизводства в местной экономике.

Для Костромской области к основным направлениям развития несельскохозяйственной деятельности, зародыши которых уже существуют, можно отнести: сельский и экологический туризм; заготовку и переработку дикорастущих плодов и ягод, лекарственных растений и другого природного сырья; устойчивые (с учетом сохранения биоразнообразия) охоту и рыболовство и обеспечение связанных с ними услуг; бытовое и социально-культурное обслуживание местного и сезонного ("маятникового") городского населения; точечную заготовку древесины и специализированную деревообработку, производство строительных материалов и строительство; хранение, переработку и сбыт экологически чистой сельскохозяйственной продукции (прежде всего, для обеспечения регионального спроса); сельскую торговлю и пр.

Одной из важных целей проекта является оценка потенциала устойчивости Костромской области (и, прежде всего, Мантуровского района) в условиях глобализационной трансформации российского Севера. Здесь важно оценить три вида факторов развития (или, говоря экономическим языком, - три виды капитала): человеческий, физический, природный. Если первые два вида капитала и их вклад в общую устойчивость достаточно хорошо изучены в теории и на практике, то системный анализ природного капитала в стране практически не проводится.

Данная проблема, впрочем, характерна и для большинства зарубежных исследований. Это во многом связано с недооценкой экономической теорией природного капитала как в мире, так и в стране. Обычно рассматривается только одна функция природного капитала - ресурсообеспечивающая (земля, вода, лес и т.д.). Такой подход существенно занижает оценку природного потенциала региона. Как показывают последние исследования в этой области в мире важно оценивать по крайней мере еще три функции: 1) экологические (экосистемные) услуги по поддержанию экологической устойчивости, 2) "духовные" услуги природы (эстетические, культурные, исторические, этические и др. аспекты), 3) обеспечение здоровья человека.

Местная специфика. Графский колодец.

Парадокс и только. Здесь, в Унженском крае, где кругом реки, ручьи и озерки, хорошая питьевая вода - проблема! Во-первых, из открытых водоемов брать воду для готовки как-то не принято. Во-вторых, роют колодцы плохо. Глубже 4-5 метров не проходят. По весне вся паводковая дрянь льется прямо в колодец, отчего он весь оставшийся сезон дает буро-коричневую воду, почти что коньячного цвета. Москвичи ее фильтруют, как могут. Но удовольствия от этого мало. Местные обходятся без фильтров.

Сооружение колодца - это целая традиция и эпопея. Сначала землекопы ходят вокруг дома с какими-то усиками из алюминиевой проволоки и прилюдно соображают, где рыть, где "вода есть". По моим понятиям, шаманство, но так тут принято.

Потом начинают рыть. Обычно человека три. Заранее договариваются с хозяином, из чего колодец делать. Можно по-старинке, сруб рубить. Но могут обмануть, и вместо осины нарубить сруб из сосны. Тогда колодезная вода такой запах будет давать, что не дай Боже. За всем уследить надо. Но в последнее время и в это дело шагнул прогресс. Мужики изготавливают здоровенные цилиндрические формы из листового проката, свинчивают их и вкапывают по месту. Эту опалубку заливают бетоном с проволочной арматурой. Кольцо застывает. Они его вновь подкапывают. Кольцо скользит вниз. На него громоздят следующее. И так далее и так далее.

Как глубоко копать? Это вопрос вопросов. Эпопею по науке начинают в конце февраля - начале марта. Земля уже подтаивает под снегом, а грунтовые воды еще не подступили к поверхности. Лучшее время для работы. Казалось бы, все предусмотрено и все сделано. Но тут подстерегает одна напасть. В этих краях все время встречаются плывуны. Это слои мельчайшего, почти пылевого песка, который проникает во все щели колодезного сруба и губит воду. Такой водой, мутной и несвежей, даже машину вымыть не получается, не то что пить. Стоит землекопам наткнуться на плывун, рабочие становятся мрачными, неразговорчивыми, пытаются побыстрее рассчитаться с хозяином, мол, на следующий год все закончим. Исходя из опыта, лучше такой неудавшийся проект закапывать сразу и рыть новый колодец. Жалко, конечно, просаженных денег и времени, но выхода нет.

В округе только один чистейший колодец, "графский". Почему графский? Наверное, потому, что он вырыт на границе усадьбы Апухтиных-Фонвизиных и деревни Давыдово. Не были они графского звания, но не в этом суть. Графский, так графский. Короче, хороший.

Отрыт колодец у дома Юлии, пожилой крестьянки. Зрение у нее плохое. И потому смотрит она на мир сквозь мощные очки, почти что телескопы. К ней вся деревня ходит за водой. И москвичи-дачники тоже. На машинах привозят капроновые бочки и заливают их водой. В дом из глубин колодца идет шланг с насосом. Но его Юля не дает. Для сохранности. "И тока лишнего тоже нет". Предлагает использовать здоровенную жердь с прикрепленным ведром на конце. Вначале эта жердь вырывается из рук и постоянно опрокидывает полное ведро. Но потом привыкаешь.

Чтобы залить все емкости водой из графского колодца надо минут сорок. И немало усилий тоже. Тут выйдет на улицу и сядет на крыльцо Юля. Посмотрит на работу, поговорит о том, о сем. Чаще всего о болезнях. О светлых колхозных днях. О плохой современной жизни. Как-то из-за спины Юли выскочил совсем подростковый парнишка. И сходу: "Дайте я вам помогу. Все сам сделаю. Только вот нам вдвоем надо будет отнести фляги в багажник. Мне одному не вподъем". Выясняется, из Москвы, внучок далекий. Дело сделал быстро, весело, с настроением. Даже удивительно. Смущенно комкает в ладони пятидесятку: "Да не надо. Я просто так". Это уже не по-московски. Ему бы тут малый бизнес наладить. Приторговывать графской водой и услугами. А он, "неудобно"...

Через неделю неспешная, почти недвижная жизнь Давыдово на полдня возбудилась. Ночью Юлина изба до тла сгорела. Сама хозяйка была в больнице в Костроме, а племянники-внуки, верно, забыли электроплитку выключить. Такая вот версия. Горящую избу лениво тушили водой из графского колодца. Забили его головешками и обломками каких-то досок. Но в целом дело безнадежное. Любая изба выгорает за 15-20 минут. Тут уж ничем не поможешь.

Поутру соседи слегка помарадерствовали на пепелище. Это святое. Так все делают. Через пару месяцев разобрали по домам кирпич от развалившейся печи. Печная чугунина исчезла, разумеется, раньше.

Юля так и не приехала из Костромы. Говорят, ее перевезли к родственникам в Москву. Говорят, ее уже и нет, и что другая дочки из Мантурово даже на похороны не приезжала. Деревня все знает.

Колодец остался. И даже жердь с худым ведром прислонена к остаткам забора. Но вода стала непригодной. Замусорена до предела. Никто воду не берет. А если циркуляции нет, то и пользы в колодце - ноль.

В перспективе будущего

Очевидно, что потенциал Костромской области и Мантуровского района, а также всего российского Севера по обеспечению всех четырех функций огромен. Учитывая усиливающийся интерес горожан к такого рода районам, можно с известной долей условности сказать, что в достаточно близкой перспективе Мантуровский и соседние районы Костромской области превратятся в периферию Московского и Петербургского мегаполисов. Для экономической оценки этих функций можно использовать различный экономический инструментарий. В частности, перспективен подход "готовность платить", тесно связанный с социологическими исследованиями. По экспертным оценкам в Угорском сельском административном округе Мантуровского района Костромской области сезонная "маятниковая" миграция составляет 30-50% от численности населения округа. Эти приезжие ежегодно тратят сотни тысяч рублей (покупка, строительство и поддержание домов, покупка продовольствия и товаров, транспортные расходы и пр.) для удовлетворения своих потребностей в рекреационных и "духовных" услугах природы, поддержания здоровья и пр. То есть сохранение природы и ее "несельскохозяйственные" функции имеют реальную и очень высокую экономическую оценку.

Таким образом, глобализационные процессы вызывают к жизни достаточно неожиданные и экономически нетрадиционные формы экономики и социальной структуры. Речь идет о том, что ресурсы дикой природы, ландшафта и экологической качественной среды в ближайшей и особенно отдаленной перспективе оказываются более выгодными экономически и, следовательно, социально, чем традиционное сельское хозяйство и лесодобыча. Экологический туризм, рекреационная охота и рыболовство, санаторное обслуживание, фокальное экологически чистое сельскохозяйственное производство и аналогичные формы деятельности оказываются чрезвычайно востребованными и экономически выгодными "очагами" новой экономики. В свою очередь они формируют и социальную структуру, включая трудовые ресурсы, поселения, транспорт, культуру и т.д. Подобная очаговая экономика и социальная структура опирается на систематическую и, что особенно важно, саморегулирующуюся природоохранную деятельность (ибо она становится крайне экономически насущной и выгодной), привлечение высокообразованных кадров, воссоздание сельского хозяйства, ориентирующегося на потребности очаговой экономики, а не отдаленные рынки сбыта.

Исследование "клеточной глобализации" сельских поселений этого региона (см. исследовании 2002-2005 гг. по гранту РФФИ) показало, что проявление, "проступание" глобализации в отдаленных регионах Севера уже имеет место, притом, во все усиливающемся темпе.

Глобализация и Север России (2)

Процесс глобализации охватывает все новые уровни и страты социальной структуры российского общества. Несмотря на неравномерный и противоречивый характер этого процесса, он обладает чертами устойчивости и безальтернативности с точки зрения генеральной тенденции развития.

Одним из проявлений общей тенденции становится "клеточная глобализация". Она заключается в макроизменениях повседневных практик, обычаев, привычек даже в тех сообществах, которые традиционно считаются периферийными по отношению к магистральным путям глобализации. Речь идет о сельских сообществах севера России.

Новая система рационализации. Эффективность, прежде всего экономическая: Наблюдения показывают, что в последнее время превалирует именно экономическая компонента в повседневной жизни. Соображения простого дохода заставляют людей овладевать новыми профессиями, уходить на сезонные работы, или, напротив, бросить официальное рабочее место ради максимизации прибыли от личного подсобного хозяйства или промысловой деятельности. Просчитываемость и предсказуемость: Данные индикаторы глобализации особенно заметны сегодня в рамках тех сельских микросоциумов, которые обретают в деревне временно (сезонное) пристанище. Это, прежде всего, городские жители, живущие в Москве, Петербурге и других "миллионниках" и выезжающие в село для решительной экономии ресурсов. Прежде всего, финансовых. Эти люди в рамках простых количественных моделей умеют считать и просчитывать бюджет семьи, микробизнеса (заготовка продуктов на зиму, например); "что сколько стоит и как это соотносится с моими интересами") "ожидаемость" (просчитывание будущей перспективы чего бы ни было).

Всеохватность и комплексность изменений. Ни одна из социальных практик сельской повседневности не осталась неизменной за последние 15-18 лет. Однако эти изменения имеют различную напряженность в зависимости от их локализации. Наиболее заметно изменилась сфера приложения труда и радикально поменялась организация оставшейся производственной деятельности. Практики ведения семейного хозяйства изменились в сторону повышения их товарности, а также - обеспечения элементарного физического выживания.

Всеобщая изменчивость и пластичность повседневных практик. Сельские старики убеждены в скором вымирании деревни. Они считают себя последним "законным" поколением, умеющим жить в деревенской среде. Этот пессимизм не разделяется приезжими из городов людьми. "Всегда найдутся люди, которые любят и хотят жить в деревне..." Мотивировки в данном случае скорее эмоциональные и культурные. Но когда дело касается конкретных практик, начинает возобладать эффективность, просчитываемость и предсказуемость.

Изменение восприятия географического пространства. Не раз в разговорах с респондентами фигурировала мысль о том, что транспортная доступность в 500-600 км. является не затрудняющим, а, наоборот, облегчающим практики миграций и делающие последние достаточно комфортными ("Ужинаем накануне в Москве, потом ночной поезд и - завтракаем в родной избе в Хлябишино...") Таким образом, наблюдается такая важная характеристика клеточной глобализации как подчеркнутая географическая мобильность, готовность "сдвигаться" в пространстве, иммиграционная нацеленность.

Изменение в организации и восприятии социального пространства. Субъектам становятся неинтересными (иначе говоря, бесполезными, неэффективными) вертикальные этажи стратификации. Люди дислоцируются всецело на своем социальном горизонте. Налаживаются равноправно и равномерно нагруженные плоские сети межсемейной поддержки. В рамках и пространстве этих сетей уравниваются права и достоинства, профессиональные и экономические позиции членов данных сетей.

Множественность культурных феноменов. Принцип и индикатор клеточной глобализации, содержание которого - "Каждый может быть любым", и связанное с этим произвольное формирование культурных гибридов из составных частей - обнаруживается в сельской социальной среде с большим трудом. Сведения о подобных проявлениях и феноменах приходится буквально выколачивать из респондентов. Можно сказать, что такого рода формула поведения скорее импортируется в наборе внешних форм - приверженность к нетрадиционным товарам (одежда, обувь), культурным атомам (музыка, кассеты с фильмами и клипами). Таким образом, говорить о выраженной нравственная и культурной анархии, о броуновское движение культурных фрагментов можно, но лишь применительно к молодежи, приезжающей к родителям, бабушкам на каникулы, а также применительно к детям городских дачников. Однако последних заметно ограничивают в демонстрации подобного рода культурных феноменов.

Новые шкалы престижей в потреблении только еще начинают вырисовываться. Прежде всего, в появлении в сельской среде технологических новинок в сфере быта (разнообразная домашняя техника и технология), мелкого производства (новые инструменты и силовые агрегаты, химические препараты и пр).

Базовые феномены и гражданское общество. Рост интереса к этничности и подчеркнутая самоидентификация ("кто я", "откуда" и пр.) наблюдаются в практиках современных сельских жителей в охотном поддержании тем, связанных с коренными принципами досоветского крестьянского жизнеустройства. Эти чувства и интересы систематическим подогреваются интересом горожан к продуктам и артефактам сельской жизни (старинные прялки, колокольцы, половики, деревянные изделия, этническая посуда). И если раньше деревня активно экспортировала эти предметы, то теперь, судя по некоторым высказываниям и действиям, начинает "придерживать" это в своем обиходе. Цель, видимо, двоякая - дождаться роста цены и сберечь для своих. Как знак крестьянского рода и сельского жизненного локуса.

Полагание на свои силы. Весьма важный индикатор "клеточной глобализации", Self-reliance - полагание на свои силы ("никто не поможет мне, если не я сам") в социальных практиках глубинной российской деревни имеет место систематически. Необходимо только учитывать, что такого рода индикатор - не есть результат сознательно выбранной стратегии, а вынужденная необходимость. Полагание на собственные силы имело место даже в пору расцвета колхозной жизни, поскольку коллективное хозяйство могло предоставить своему члену лишь энергоагрегаты (трактор, лошадь) и колёса (тележку, автомобиль). Всё остальное лежало на плечах субъекта (накосить, нарубить, заготовить и пр.) в настоящее время услуги предоставляются частниками - в обмен на твердые деньги. Самогон как жидкая валюта повсеместно вытесняется из расчетных трансакций, которые приобретают денежную форму. Но это же обстоятельство сплачивает людей в том смысле, что субъекты, полагаясь на себя, рассчитывают на сети поддержки, в которых всегда возможны уступки, авансы и отложенные платежи.

Принцип "Имею право быть таким, каким хочу" можно пронаблюдать лишь в его внешних, культурно-демонстрационных формах. Это, кроме всего прочего, выражается и в том, что "чужака", нового человека принимают, если он не педалирует собственные отличия. То есть ты можешь делать то, что хочешь и быть своеобразным, - если в твоих практиках фигурирует понятный и разгадываемый смысл.

Замедленная кристаллизация институтов гражданского общества. Что касается такого индикатора как рост институтов гражданского общества (обсуждение, свободное обсуждение вопросов общего интереса, создание групп по представлению интересов населения, наличие свободных неформальных лидеров), то это происходит весьма спорадически и, как правило, среди своих, неформально близких людей (соседей, родных и т.п.)

Городские жители ("дачники"), обосновывающиеся в сельской местности. Появление в селе новых людей - важнейший индикатор клеточной глобализации. Эта проблема была освещена выше. Однако необходима дальнейшая работа, направленная на уточнение типологии городских сезонных мигрантов, а также на более полное понимание их мотивов. Особого внимания заслуживают следующие проблемы - чисто потребительское отношение к своей сельской собственности, вложение/не вложение средств в сельскую собственность, возникновение деловых отношений с местным населением, установление взаимовыгодных социальных союзов.

Перспективы выхода сельских сообществ из прочного круга угасающего развития в условиях глобализации прежде всего связаны с переориентацией и перепрофилированием деятельности местных хозяйств. Попытки реанимировать (путем прямых инвестиций) производство традиционной и типовой товарной сельхозпродукции при ее чрезвычайно высокой себестоимости и неустойчивости по параметрам качества в условиях открытых рынков и нарастания конкуренции (в частности при вступлении России в ВТО) практически бесперспективны. Сельские сообщества на Севере России нуждаются в переориентации и реализации новых моделей хозяйственной деятельности. Например, в раскрытии рекреационных и других экономических перспектив района. В противном случае сообществам реально грозит достаточно быстрое демографическое вымирание на фоне все боле жестокого усугубления социальных проблем.

Вместо заключения.

Многие в наши дни любят рассуждать о том, как нам обустроить Россию, как, мол, нам перевернуть и развернуть всю страну. Этим разговорам посвящаются бесконечные и скучнейшие конференции, сборники ученых трудов, которые мало кто читает потом, диссертации, которые вообще никто никогда не читает, даже официальные оппоненты. Словесные бдения на эту тему превратились в своего рода самодостаточную деятельность, сфокусированную на себе самой, и не имеющую отношения собственно к стране. Поэтому никогда не испытывал энтузиазма по поводу подобной интеллектуальной схоластики, а равно и любой иной схоластики. Просто неинтересно и только.

Зато любой малый проект вызывает у меня подлинное восхищение. Возможно, он бесперспективен. Возможно, в масштабах страны и мира - это песчинка незначительная. Но именно малая правда, малая эстетика, малая рациональность имеют, на мой вкус, гораздо больше смысла для конкретного человека.

Российский Север, разорванный в наши дни на клочки экономический и культурной чересполосицей, как раз и дает нам уникальную возможность потрудиться на родной ниве. С удовольствием, с ощутимой пользой, вполне разумно и по-людски. Так почему бы нет!

Примечания:

1. Раздел написан по материалам проф. С.Н.Бобылева.

2. Использованы материалы проф. В.Г.Виноградского.

Библиография

1. Российский северный вектор/ под ред. Н.Е.Покровского. М., Сообщество профессиональных социологов, 2006.

2. Современный российский Север. От клеточной глобализации к очаговой социальной структуре/ под. ред. Н.Е.Покровского, М., Сообщество профессиональных социологов, 2005.

3. Нефедова Т.Г. Сельская Россия на перепутье. Географические очерки. - М.: Новое издательство, 2003.

4. Нефедова Т.Г. Пространственная организация сельского хозяйства России // Известия РАН, сер. геогр. 2003б, #5, с. 43-55.

5. Нефедова Т.Г. Каргопольский район: прошлое, настоящее и будущее Русского Севера//Отечественные записки. Миграции - угроза или благо, М. 2004, сс.301-314.

6. Нефедова Т., Пэллот Дж. Неизвестное сельское хозяйство, или зачем нужна корова? М.: Новое издательство, 2006.

7. Петренко В.Ф., Кучеренко В.В. Цвет и эмоции// Вестник МГУ, серия Психология. #3, 1988 с.70-82.

8. Петренко В.Ф., Кучеренко В.В. Искусство суггестивного воздействия// Сборник. Российская наука: дорога жизни. Российский Фонд Фундаментальных Исследований, 2002 с 350-957.

9. Петренко В.Ф. Основы психосемантики. Спб. 2005.

10. Покровский Н.Е. Город и село в современной России: перспектива структурного воссоединения. В кн.: Современный российский север. От клеточной глобализации к очаговой социальной структуре. М., 2005.

11. Покровский Н.Е. Исследования сельских сообществ в настоящем и будущем. В кн.: Современный российский север. От клеточной глобализации к очаговой социальной структуре. М., 2005.

12. Покровский Н.Е. Мир потребления в городе и деревне. Социологический очерк. В кн.: Современный российский север. От клеточной глобализации к очаговой социальной структуре. М., Сообщество профессиональных социологов, 2005.

13. Покровский Н.Е. Тенденции клеточной глобализации в сельских сообществах современной России: теоретические и прикладные аспекты. В кн.: Современный российский север. От клеточной глобализации к очаговой социальной структуре. М., Сообщество профессиональных социологов, 2005.

14. Покровский Н.Е. Глобализационные процессы и возможный сценарий их воздействия на российское общество. В кн.: Социальные трансформации в России: теории, практики, сравнительный анализ. М., Флинта, 2005.

© Содержание - Русский Журнал, 1997-2015. Наши координаты: info@russ.ru Тел./факс: +7 (495) 725-78-67