Почему дипломаты проиграли "победоносную войну"?

Один из наиболее шокирующих уроков августа заключается в том, что российская дипломатия не сумела должным образом развить успехи российских вооруженных сил на Кавказе.

В то время как "маленькая победоносная война" за освобождение Южной Осетии от грузинской оккупации была проведена блестяще и в самые сжатые сроки при минимуме жертв, российское дипломатическое ведомство терпело поражение за поражением.

Несмотря на то, что представитель РФ в ООН Виталий Чуркин проводил очень жесткую линию (первое заседание СБ было созвано по его инициативе в два часа ночи по времени Нью-Йорка), результатов эта активность не принесла - резолюцию, осуждающую грузинскую агрессию против Южной Осетии, принять не удалось.

Россия не смогла ввести в информационное поле понятие геноцида осетинского народа, несмотря на то, что все карты для этого были у нее на руках. Разумеется, этому препятствовала крайне жесткая позиция США и их англо-саксонских союзников. Однако российская дипломатия как будто и не пыталась заручиться поддержкой других государств и организаций в этом вопросе. В частности, не было предпринято реальных усилий по привлечению к дискуссии вокруг конфликта авторитетных правозащитных организаций, таких как Human Rights Watch. Между тем, позиция, занятая правозащитниками, выглядела хотя и очень умеренной (в частности, HRW опровергал цифру в 2000 погибших с южноосетинской стороны, заявляя о десятках погибших), но содержала чрезвычайно важное определение "этнических чисток", что вызвало крайне негативную реакцию официального Вашингтона (1).

По непонятным причинам не было использовано интересное предложение премьер-министра Турции Реджепа Эрдогана о создании Платформы безопасности и стабильности на Кавказе (Кавказского альянса) с участием Грузии, Азербайджана, Армении, Турции и России. Учитывая тот факт, что с самого начала конфликта Турция заняла если не союзническую, то достаточно благоприятную для России позицию (2), странное безразличие Москвы в отношении турецкой инициативы вызывает сожаление.

Наконец, не были задействованы механизмы региональных организаций, в которых позиции России объективно сильны - ШОС, ОДКБ и СНГ.

Ни одна из этих площадок не гарантировала России стопроцентной поддержки. В отношении ШОС высказывались справедливые опасения, что играющий ключевую роль в этой организации Китай не захочет вставать на сторону России в конфликте с Грузией из-за собственных проблем с Тайванем, Тибетом и Синьцзяном. В рамках ОДКБ могли возникнуть сложности из-за позиции Армении и Казахстана. Наименее реалистичной выглядела перспектива поддержки России со стороны СНГ - из-за альянса Грузии и Украины. Тем не менее, тактика двусторонних многовекторных переговоров могла принести свои плоды во всех трех случаях. Не исключено, что отказ от прецедентуального подхода к признанию сепаратистских территорий помог бы снять противоречия между Россией и Китаем. Лишь в последние дни были предприняты какие-то шаги на площадке ОДКБ (3). В отношении СНГ не было предпринято никаких шагов: объясняя пассивность российской дипломатии на этом направлении, министр иностранных дел России Сергей Лавров ответил в эфире радиостанции "Эхо Москвы": "Считаю неприличным заставлять людей делать вещи, которые у них вызывают дискомфорт. Мы не хотим загонять их в какой-то зал заседаний, чтобы показать, что мы все вместе кого-то осудили".

Все эти факторы, взятые вместе, привели к фактическому провалу усилий российской дипломатии по легитимации действий России в конфликте с Грузией - поражение тем более обидное, что Россия в этом конфликте была объективно права. Однако согласованные усилия западной дипломатии и западных СМИ привели к тому, что термин "агрессор" употребляется сейчас не по отношению к Грузии, развязавшей войну, а по отношению к России, спасавшей население дружеской республики от геноцида.

Разумеется, во многом это стало результатом хорошо спланированной и блестяще проведенной информационной войны против России, осуществленной западными СМИ. Не случайно Сергей Лавров в том же интервью "Эху Москвы" с горечью признавался: "Мы - дети в том, что касается методов использования средств массовой информации. Просто дети". Действительно, неспособность наладить беспрерывный поток объективной информации, включая телевизионную картинку и комментарии дипломатов, значительно ослабила позиции России в конфликте с Грузией. Однако если на информационном поле Россия действительно не может конкурировать на равных со странами Запада, то в дипломатической сфере она ничем не уступает своим западным партнерам. Таким образом, дипломатическое поражение России нельзя объяснить неопытностью или нехваткой необходимых инструментов. Чем же тогда?

На наш взгляд, ответ на этот вопрос может скрываться в неспособности или нежелании ведущих российских дипломатов, и в первую очередь министра иностранных дел РФ Сергея Лаврова, выйти за рамки ялтинской системы международных отношений, стержнем которой является ООН.

Глобальный подход

Ориентация на ООН руководителей российского внешнеполитического ведомства, в общем, понятна. Министр иностранных дел России Сергей Лавров, блестящий и высокопрофессиональный дипломат, отдал этой организации в общей сложности семнадцать лет (с 1981 по 1988 год он работал в ООН первым секретарем, советником и старшим советником, с 1994 по 2004 год был постоянным представителем РФ в ООН и представителем РФ в Совбезе ООН). Не секрет, что дипломаты, проработавшие много лет в ООН, приобретают своеобразную "аберрацию зрения", видя происходящие в мире процессы через сложную, многоцветную призму этого "мирового правительства". Это существенно влияет на их подход к решению тех или иных проблем - даже зная (объективно) что инструментарий ООН по тем или иным причинам не сработает в конкретной ситуации, они все равно стремятся использовать в первую очередь именно его. Вероятно, именно поэтому с самых первых часов войны российская дипломатия сосредоточила все свои усилия на площадке ООН. Вместе с тем, было понятно, что именно в ООН (особенно в рамках Совбеза) у России нет шансов провести выгодные для себя и своих союзников решения. Поэтому - а не в силу каких-либо других причин - вся заслуживающая уважения активность Виталия Чуркина не принесла никаких результатов.

"Самая большая проблема российской дипломатии заключается в том, что не всегда понятно, что именно хочет Россия, в чем заключается ее позиция", - считает бывший глава миссии ООН в Косово, директор частной дипломатической службы Independent Diplomat Карне Росс. - "Я глубоко уважаю министра иностранных дел РФ Сергея Лаврова, с которым я был знаком, когда он был представителем России в Совбезе ООН. Его работа в Нью-Йорке была безупречной, он - талантливейший дипломат. Но будет справедливым заметить, что в последние годы послания России ее партнерам были далеко не всегда ясными".

Кажется вероятным, что во многом путаницу в отношении того, какой именно является российская позиция, вносило многократно звучавшее с российской стороны обвинение Запада в использовании "двойных стандартов". Фактически, вступление России в войну с Грузией из-за непризнанной на тот момент республики Южная Осетия было расценено Западом как использование все тех же "двойных стандартов", которыми российские дипломаты так часто попрекали его в стенах ООН (в частности, из-за Косово). Одно это делало позиции России в СБ ООН достаточно уязвимыми и во многом предопределило ее поражение на этой площадке.

Кризис старой школы

Разумеется, было бы несправедливо, да и неправильно выводить неудачи российской дипломатии из персональных характеристик Сергея Лаврова или постоянного представителя России в ООН Виталия Чуркина. Речь идет о системном кризисе старой дипломатической школы, давшей миру многих блестящих дипломатов, в разное время представлявших свои государства в ООН. В особенности это касается двух сверхдержав эпохи холодной войны - США и СССР. Достаточно вспомнить имена Андрея Громыко, Джорджа Буша-старшего, Мадлен Олбрайт, Джин Киркпатрик. Сергей Лавров, вероятно, последний из этой плеяды. Характерной особенностью всех этих дипломатов была глубокая убежденность в том, что все важнейшие вопросы в сфере международных отношений решаются на глобальном уровне - и только на нем. Более того, советским (а впоследствии и российским) послам в ООН казалось вполне естественным, что большинство вопросов международной политики решается главным образом в рамках отношений СССР (России) и США, в то время, как остальные векторы являются второстепенными или вспомогательными. К сожалению, подобный подход оказался малоэффективен в ситуации с южноосетинским кризисом. Вместо того, чтобы в полной мере использовать ресурсы и инструменты региональных организаций, двусторонние переговоры со странами СНГ, многовекторную модель отношений, которая могла бы обеспечить России определенную поддержку уже на первых этапах кризиса, российская дипломатия продолжала со странным упорством добиваться признания своей правоты на платформе СБ ООН, что по описанным выше причинам не могло кончиться успехом.

"Вы хотите сказать, чтобы мы, также как наши американские партнеры, встретились потихонечку, как они встречаются, например, с кем-то из балтийских стран, я это знаю, и говорят, слушай, давай, подними Евросоюз вот на такое-то свершение. Усилия предпринимаются. Я просто знаю эту кухню, я знаю цену такого рода солидарности, которая сейчас в Евросоюзе стала головной болью. Я предпочитаю, чтобы в наших отношениях с партнерами по СНГ мы в полной мере учитывали их интересы, их позиции и не создавали для них ситуации, когда они чувствовали бы себя неуютно", - заявил Сергей Лавров в интервью "Эху Москвы", отвечая на вопрос о том, почему не были задействованы двусторонние связи России в рамках СНГ. Означает ли это, что забота о комфорте партнеров по СНГ важнее для российской дипломатии, чем выигрыш в большой игре за Южную Осетию? Вряд ли. Скорее, речь идет о приоритетах. В системе ценностей старой дипломатической школы, представителем которой является министр иностранных дел России, усилия, предпринимаемые на глобальном уровне, априори ценнее и важнее усилий, предпринимаемых на уровне региональном. Возможно, это было правильно для эпохи Ялты, но сейчас подобная постановка вопроса выглядит не вполне современной.

Примечания:

1) "Надо спросить организацию Human Rights Watch, откуда у них такие сообщения, почему они берут такой термин как этнические чистки. Надо ответственно подходить к такого рода заявлениям" - заявил, в частности, помощник заместителя госсекретаря США Мэтью Брайза.

2) Президент Турции Абдулла Гюль в телефонном разговоре с Дмитрием Медведевым выразил глубокое сочувствие в связи большим числом жертв среди гражданского населения Южной Осетии. "Я приехал продемонстрировать солидарность Турции с Россией", - заявил несколько позже премьер-министр Турции Р. Эрдоган во время визита в Москву.

3) В частности, появились сообщения о том, что Южная Осетия и Абхазия могут быть приняты в члены ОДКБ, а представители государств-членов ОДКБ примут участие в миссии военных наблюдателей ОБСЕ в зоне грузино-югоосетинского конфликта.

© Содержание - Русский Журнал, 1997-2015. Наши координаты: info@russ.ru Тел./факс: +7 (495) 725-78-67