По потолку

Заметки к 45-летию "Алого паруса"

Юбилей "АП" (страницы для подростков газеты "Комсомольская правда" под названием "Алый парус") - вроде бы не круглый (45 лет), не общественно-значимый (подумаешь, какая-то тематическая страница в газете, ну ведь не сама же газета, не журнал, не телеканал, не оборона Белого дома) - а все-таки исподволь цепляет и волнует. Кого волнует? Людей, скажем так, среднего поколения. Недаром юбилей этот довольно широко собираются отмечать сразу три мощных СМИ - "Комсомолка", "Новая газета", "Русский журнал", и этот список наверняка не полон.

Волнует он не только тех, кто там работал или дружил с теми, кто там работал (а таких людей в нашей прессе немало).

Он вызывает странный отзвук самим своим именем, смутными воспоминаниями о том забытом времени, когда слова имели совершенно другой смысл. Этот смысл слов - вообще явление ускользающее, ни культурология, ни лингвистика, ни история, ничто не может тут помочь. Все как-то зыбко, как в густом утреннем тумане. Например, слово "газета". Сейчас это просто газета. Мощный коммерческий инструмент, который на какой-то момент может превратиться и в политический, если захочет. Ну, конечно, это еще и довольно интересное место работы. Но тот холодноватый и металлический привкус свежих гранок, запах тамбура в железнодорожном вагоне, когда возвращаешься из командировки, ощущение тайны, которой владеют немногие, это странное чувство палубы корабля, когда идешь по бесконечному коридору редакции - невосстановимо. Все оттенки и запахи, впрочем, вторичны. Первично знание о том, что большая советская газета - совершенно особый институт, который в нынешнем времени сравнить просто не с чем. Газета была вездесуща, всемогуща, она возвышалась как какой-то столп над ровным и скучным пространством жизни. Теперь, увы, этого нет и в помине.

Но, конечно, то же самое я могу сказать и про другие слова. Например, скучное, затертое слово "подросток", из педагогическо-милицейской практики, связанное с чем-то неприятно-физиологическим, в те годы было почти синонимом революции. Ну, понятное дело, маленькой, домашней и уютной революции. Но, тем не менее, это было. Были мешки писем, которые стояли в крошечной редакционной комнате, когда какое-нибудь коряво написанное послание от мальчика из маленького города вдруг задевало чувства миллионов и превращалось в манифест. Было ощущение, что любое проявление этой самой подростковости - от длинных волос до права на ранний секс - это чудовищно важно. Возможно, эту атмосферу рождали и сами люди, работавшие в "АП". Градус иронии, свободы, страсти, дружбы, который царил в том нашем кабинете, куда приходили каждый день просто так и по делу десятки людей разного возраста (это была самая многолюдная комната в редакции), поддерживался как-то сам собой. Мы боготворили людей, которые сидели в этой комнате до нас и мы верили в людей, которые придут сюда после нас. Это была своеобразная религия - "Алый парус".

Ну и конечно, в этой комнате всегда было много симпатичных, нежных, красивых девушек. Без них я плохо себе представляю все остальное.

Однако о юбилее "Алого паруса" сегодня хочется поговорить по-другому, в более общем контексте.

"Парус" (так мы его называли) - всегда боролся за то, чтобы права только что вышедших из детства людей (возрастная группа от 14 до 20, приблизительно) в обществе защищались, признавались и были хоть как-то законодательно закреплены.

Невозможно подсчитать, сколько статей было посвящено тому, чтобы школьникам можно было летом подзаработать карманных денег, например. Это каким-то странным образом было созвучно политике советского государства - оно тоже было не прочь наварить бабок на труде юных. Однако в отличие от "АП", государство придерживалось такой позиции: работать летом надо, но лучше бесплатно и в коллективе. Если 15-летний парень приходил, скажем, на почту, или в магазин, чтобы поработать грузчиком и почтальоном, а потом купить себе мопед (одним из таких юных соискателей мопедов был известный в будущем экономист Андрей Илларионов), его ожидало немало трудностей с оформлением. Другое дело - сбор картошки, хлопка, фруктов и овощей в составе "трудовых лагерей", это пожалуйста и всегда. Конечно, немало было слопано витаминов, спето песен, выпито дешевого вина и закручено бурных романов в этих самых "лагерях", спору нет, но условия жизни там были все равно крайне примитивными, а работа - рабской, унизительно-подневольной.

Тут не надо искать "десять отличий". Достаточно одного - "АП" пытался защитить права личности. Государство, весело и со свистом, их попирало. Государство было за систему, "АП" - за продвинутых одиночек (сознательно заработать летом на мопед, разумеется, хотели очень немногие умники, остальные предпочитали балдеж и полный покой).

И так во всем.

Маленькая заметка моего друга, девятиклассника Миши Дубровского, опубликованная "Парусом" в 1974 году - о том, что директор школы заставляет стричься (не пускает на порог среднего учебного заведения) слишком лохматых мальчиков и меряет линейкой длину юбок у слишком модных девочек - вызвала почти настоящую бурю. Это была важнейшая для своего времени правозащитная заметка. Потому что в ней ставился небывалый для того времени вопрос: а на каком основании директор школы это делает? Где записано, на чем основано его право удлинять или укорачивать эти, чисто личностные параметры живых людей?

"АП" опубликовал в разные годы десятки статей, где описывались порой чудовищные ситуации, в которых взрослые люди самым наглым образом попирали достоинство личности, попирали на основании каких-то очень странных школьных или административных "циркуляров", "правил и уставов". А то и вовсе без них.

Вспоминая все эти случаи, я сейчас прихожу к такому выводу: дело было не только в том, что в СССР права человека были не защищены вообще, глобально. Что такие слова, как "конституция" и "право" были не в ходу, разве что на юридическом факультете, да и то с тысячью оговорок.

Нет, проблема была гораздо глубже.

Просто советское общество было очень иерархичным по своей природе, и еще это было общество с очень жесткой ценностной системой. То есть в этом обществе старший, взрослый, авторитетный, занимающий более высокий чин человек был прав по определению, ему не требовалось обосновывать, как-то специально обдумывать и обозначать свои действия по отношению к более младшему. Система сама приходила ему на помощь.

То же самое было и с ценностями: ценности взрослого мира, ценности традиционные, базовые, патриархальные, устойчивые имели подавляющий приоритет.

Ценности шли сверху вниз, как способ руководства, управления, как приводной рычаг: от государства к обществу, от старших к младшим, от коллектива к одиночке, от родителей к отпрыскам и так далее. Понятно, почему детям так жестко и порой даже жестоко запрещали все: слушать "плохую" западную музыку, танцевать под нее после одиннадцати вечера, организовывать любые неформальные структуры, носить длинные волосы и короткие юбки, это было не просто тупое подавление (как нам тогда казалось), это было естественное, логичное продолжение самих основ бытия. Государством управляли 70-80-летние люди, во всех так называемых "выборных органах" сидели 50-60-летние, любые значимые посты занимали представители поколения, живо помнившего войну и послевоенную разруху, для них вся эта юношеская мишура и шелуха или просто ничего не значили, или были опасным проявлением деструкции, разрушения твердой, даже красивой по-своему кристаллической структуры нравственности, морали, жизни, в которой управляли всем старшие, а подчинялись - младшие.

В этом смысле журналистика, которую практиковал "АП" (да и вообще в целом советская журналистика 60-х и 70-х в ее лучших проявлениях) была классическим проявлением правозащитной деятельности, то есть деятельности по защите прав угнетенных, изначально слабых, уязвимых, страдающих групп населения.

Такой "страдающей" группой были в ту пору подростки. Юношество. Молодежь. Прав у них в этом обществе, по сути дела, не было никаких. То же самое относится и к другой парадигме "Алого паруса" - защита прав одиночки перед коллективом¸ одного человека перед коллективной моралью. Частного, личного, своего - перед холодным и бездушным чужим, общим, государственным.

Затем случилось то, что случилось. Мир перевернулся. Приоритет частного и личного перед общим и государственным - стал очевиден. Помолодело и общество. Правозащитная этика, которая являлась вполне достойной и героической в стабильном и пуританском государстве с жесткими традиционными ценностями советской власти - в хаотичном и меняющемся новом мире выглядит, как насмешка. Теперь надо защищать права огромных масс населения. И еще непонятно, перед кем защищать, верней, от кого. Рабочие живут много хуже, чем "белые воротнички", жители малых и средних городов - много хуже, чем жители больших, бывшие сограждане в странах СНГ - вообще неизвестно как выживают по сравнению с гражданами России. Их всех, повторяю, не от кого пока защищать, потому что они имеют дело уже не с государством, а с надличностными глобальными законами развития мировой экономики. Другая ситуация.

Мир перестал делиться на "детей" и "взрослых", когда первые были, безусловно, за свободу, а вторые, безусловно, за несвободу. Мир вообще стал делиться как-то по-другому. А вот как?

?Иногда, конечно, хочется что-то крикнуть. Хочется крикнуть: ребята, что ж вы нас так не любите, ведь это мы боролись за ваше право быть вот такими - свободными от взрослых, независимыми, ярко раскрашенными, до зубов вооруженными своей субкультурой.

Но они, конечно, не услышат, да и черт с ними.

Больше того, "наследники "АП" (которые, конечно, не считают себя таковыми) продолжают бороться все в той же парадигме - бороться против "взрослых" ценностей, иерархии, традиционализма, гуманизма и т.д. и т.п. К этим наследникам смело можно отнести и постмодернистов (наиболее попсовые в этом смысле имена - Сорокин и Пелевин), всех продолжателей "стеба" (великое русское слово из четырех букв, вобравшее в себя чертову тучу стилей, идеологий, эстетик, методик), да и вообще всех сегодняшних культуртрегеров, которые сражаются с ветряными мельницами уже на пустынном, оставленном, голом пустыре.

Конечно, всякое случайное проявление старой парадигмы (когда директор школы посылал мальчиков в парикмахерскую, а девочек домой, к маме, за более длинными юбками) - придает им бодрости, силы духа, энергии. Но в том-то и дело, что место старого, видавшего виды, уважаемого директора теперь заняли какие-нибудь молодые идиоты, кидающие в огонь книжки, врывающиеся на выставки с ножами и чернильными банками, очень редко, и совсем не системно, очень грубо и фальшиво воспроизводящие эту древнюю "парусную" ситуацию.

Все поменялось. Теперь агрессивно настроенные "молодые" отстаивают якобы "взрослые", традиционные ценности государства, религии, нравственности. Но для них эти ценности - не более чем боевое знамя над пиратским кораблем. Главное - кого-то победить.

В этом мире, где плюс поменялся на минус, белое на черное, право на лево, я уже и не знаю, где можно было бы поднять сегодняшний "Алый парус".

Просто не знаю, не понимаю, не вижу.

Но в моей отдельно взятой голове он по-прежнему высоко поднят. Он по-прежнему ясно указует мне путь, наполняет ветром, осеняет крестным знаменем. Благодаря ему я отчетливо различаю, где зло и где добро в окружающем меня мире. Единственно, чего я не вижу - за что сейчас надо бороться. Против кого или за кого. Борьба почему-то потеряла свой основополагающий смысл. Надолго ли?

Мир перевернулся слишком круто, и нужно еще привыкнуть к тому, что мы все ходим по потолку.

?Теперь кратко о тех людях, которые делали "АП". Я не буду расписывать регалии и добавлять эпитеты - "знаменитый", "известный" и так далее. Просто перечислю, вернее, вспомню всех, кого знаю. В разные годы (начиная с 1963-го) "Алый парус" выпускали такие люди: Симон Соловейчик, Иван Зюзюкин, Алексей Ивкин, Николай Булгаков, Юрий Щекочихин, Леонид Загальский, Павел Гутионтов, Валентин Юмашев, Борис Минаев, Надежда Ажгихина, Виктор Кияница, Светлана Орлюк, Юлия Будинайте, Александр Орлов, Сергей Соколов (Михалыч) (1). Не могу не вспомнить здесь и сотрудников "отдела учащейся молодежи и пионеров", которые, несмотря на условные разграничения, были такими же "родителями", "сестрами и братьями", "крестными", в общем, имели к выпуску страницы для подростков самое ближайшее отношение: Инна Руденко, Татьяна Яковлева, Ольга Мариничева, Валерий Хилтунен, Геннадий Жаворонков, Зоя Васильцова, Юрий Данилин, Петр Положевец, Лидия Масленникова и многие другие.

Примечание:

1) Здесь важное пояснение - курсивом я выделил фамилии тех людей, которые в разные годы руководили страницей и назывались "капитанами" "АП". Это звание возникло спонтанно, что называется, просто вертелось на языке и было совершенно неформальным, хотя в те годы значило столь много, что некоторые офицеры флота и ВС всерьез интересовались у меня, кем оно присваивается и что означает в обычном армейском понимании. Соловейчик и Зюзюкин, придумавшие "АП" в 1963-м, были людьми все-таки более старшего возраста, уже знаменитыми обозревателями, в то время, как "Алым парусом" всегда руководил, по традиции, совсем молодой человек, от 16 до 25 лет примерно, но при этом весьма уважаемый в редакции журналист, которому не стыдно было дать и "подвал" и целую полосу. В "помощниках капитана" в разные годы числились самые разные "стажеры", в том числе автор этих строк, а вот после 1987 года, когда ушел в "Огонек" Юмашев, "Парусом" руководила как бы целая когорта молодых людей: то пара, то целая тройка, нарушая тем самым древней морской принцип единоначалия; так что при всем уважении к ним, горячо мной любимым, я выделяю курсивом лишь четверых в полном смысле этого слова капитанов "Алого паруса": Алексея Ивкина (1964-1972), Юрия Щекочихина (1972-1975), Павла Гутионтова (1975-1981), Валентина Юмашева (1981-1987).

© Содержание - Русский Журнал, 1997-2015. Наши координаты: info@russ.ru Тел./факс: +7 (495) 725-78-67