Часть первая. Трагедия советских военнопленных в концлагере Маутхаузен и проблема Катыни
Wir fürchten niemandem auf der Welt – uns genug, wenn uns alle fürchten
Мы не боимся никого на свете – нам достаточно того, что нас все боятся.
Надпись на казармах СС в Маутхаузене
Nicht ekle Würmer sollen sich einst von meinem Leichnam nähren. Die reine
Flamme soll mich einst verzerren. Ich liebe stets die Wärme und das Licht.
Darum verbrennt mich und begrabt mich nicht.
Не мерзкие черви должны питаться моим трупом. Я должен однажды стать
добычей чистого огня. Я люблю неизменно тепло и свет. Поэтому меня
сжигают, а не погребают!
Надпись на крематории для узников Маутхаузена
Was hätte man denn tun sollen?
Что же мы должны были делать?
Реакция простых австрийцев на расспросы о Маутхаузене
Эта жуткая история, являющаяся военным преступлением в нацистской Австрии во время Великой Отечественной войны, произошла давно - в феврале 1945 года. Но забыть или замолчать данное событие невозможно ни с политической точки зрения, ни в отношении норм международного гуманитарного права, ни тем более в отношении моральной стороны данного преступления против человечности.
Две политики памяти
Об этом факте истории должно быть осведомлены широкие слои российского общества, в том числе политическое руководство нашей страны и ее интеллектуальная элита, не только потому, что речь идет о подвиге и страданиях советских защитников Родины в Великой Отечественной войне, но и потому что юридическая квалификация данного дела относится к той же самой области международного уголовного и международного гуманитарного права, как и ставшее политическим катынское дело, хотя и с той принципиальной разницей. Обстоятельства этой трагедии намного более чудовищные, чем Катынь, а в качестве государства-жертвы этого преступления должна выступать Россия, как правопреемница Советского Союза.
О Катыни, как символе чудовищного сталинизма и варварства русских, трубит с подачи поляков весь «цивилизованный» мир. В Польше об этом событии известно каждому школьнику. Данная тема поднимается так или иначе на всех встречах польских и российских политиков. Она была одним из главных факторов моральной дискредитации Советского Союза и орудием политической борьбы Ельцина против СССР и коммунистов. Сразу после прихода к власти, Ельцин обнародовал совершенно секретные документы по событиям в Катыни из особой папки Политбюро ЦК КПСС, а в 1993 году во время визита в Варшаву возложил венок к памятнику жертв Катыни на варшавском мемориальном кладбище «Повонзки» со словами «Простите нас…».
Тема Катыни вероятнее всего снова будет затрагиваться во время рабочего визита премьер-министра Владимира Путина в Варшаву 1 сентября 2009 года, хотя официальной целью приглашения польской стороны было участие российской стороны в мероприятиях по случаю 70-летия начала Второй мировой войны.
Таким образом, Катынь является чисто политическим делом. В случае наличия доказательств вины Сталина и его окружения, за это преступление теоретически может нести исключительно политическую ответственность только сталинский режим, но уж никак не российский народ, чего так хотелось бы всем западным и особенно польским обвинителям России.
Но далеко не столь однозначно обстоит дело с изложенным в данной статье случаем одного из самых мерзких и циничных в человеческой истории преступлений против человечности, покрывшее несмываемым позором как идеологию германского фашизма, так и родину его вождя – Австрию, поскольку здесь речь идет не только об уголовной ответственности расистского режима Третьего рейха и его исполнителей, но также и об уголовной и моральной ответственности его активных и пассивных соучастников из числа местного населения.
В России же, на родине жертв этой трагедии, о ней известно чрезвычайно малому количеству людей: прежде всего бывшим советским гражданам, выжившим узникам самого страшного нацистского концлагеря смерти Маутхаузена; немногим российским историкам, писателям, журналистам, специализирующимся по теме Второй мировой войны; некоторым российским дипломатам аккредитованным в Австрии. Во всяком случае, осведомленность о происшедшем в период Второй мировой войны на территории Австрии в России не идет ни в какое сравнение с известностью катынского дела в Польше и во всем мире. Ведь Польша на политическом уровне пропагандирует трагедию Катыни в качестве антироссийского символа по всему миру, так что в некоторых западных странах, как например, в Швейцарии, в Рапперсвилле, существуют польские музеи, посвященные катынскому делу с соответствующим антироссийским антуражем.
В настоящее время именно Польша, в качестве перманентой «исторической жертвы» ее «агрессивных империалистических соседей» является главным европейским виртуозом так называемой «исторической политики», которая приносит этой маленькой амбициозной стране огромные стратегический дивиденды. Но при этом несомненным моральным изъяном агрессивной и радикальной польской исторической политики является подмена банальных политических интересов данной страны высокими целями почтения святости исторической памяти. К чести России, у ее врагов нет оснований для обвинения нашей страны в подобном недостойном политиканстве, но Россия впала прямо в противоположную крайность – практически полного отсутствия у нее даже умеренной, осторожно рефлексивной политики исторической памяти. Этим наше государство оказывает себе медвежью услугу, косвенно способствуя успешному ведению против нее информационной войны со стороны своих «исторических», в первую очередь, западных соседей.
В современном информационном противостоянии с Европой наша страна пока проигрывает по всей статьям и что самое страшное: ее имидж начинает восприниматься в Европе хуже, чем образ Германии с ее фашистским прошлым, якобы покаявшейся на государственном уровне за жуткие преступления Третьего Рейха. Отсюда, в частности, растут ноги и для недавнего решения ОБСЕ объявить советский режим и коммунистическую идеологию в той же мере преступными, что и германский фашизм с его идеологией «крови и почвы». Эта цена за незнание и замалчивание многих «неудобных» фактов истории Великой Отечественной войны, а также за полную свободу, предоставленную ее многочисленным современным фальсификаторам, активно участвующим в антироссийской информационной войне Запада.
Проблема национальной идентичности
В России Австрия в отличие от Германии традиционно не ассоциируется с фашизмом и так было всегда. Начиная с конца Второй мировой войны, австрийские солдаты Вермахта и СС, попадая в плен к союзникам, первым делом объявляли, что они австрийцы, а не немцы, и такие же жертвы немецкой оккупации, аншлюса Австрии, как и все остальные европейские народы – жертвы немецкой агрессии. При этом они «забывали» конечно же при упомянуть, что фюрер Третьего рейха является их земляком-австрийцем, но в душе вероятнее всего благодарили его за то, что он так искусно вывел из под удара победителей свою родину, хитроумным образом сменив собственную австрийскую идентичность на немецкую. И эта уловка «австрийских жертв» их австрийского фюрера неизменно срабатывала: союзники, в том числе советские военные и НКВД, всегда были склонны делать различие между немцами и и австрийцами, и последние неизменно получали в плену различные привилегии, по меньшей мере, более дружественное отношение со стороны охраны лагерей для военнопленных. Победители, не обладая немецкой педантичностью, великодушно не желали копаться в истории взаимоотношений немцев и австрийцев. В противном случае могли быть обнаружены серьезные факты, которые были бы поставлены австрийцам в вину и объективно работать против австрийской «антифашистской» мифологии.
Здесь могло бы выясниться, например, что знаменитый аншлюс 1938 года никоим образом не умалил ни политический, ни социальный статус бывших австрийцев в Третьем рейхе. Даже наоборот возвысил его значимость, полностью уровняв австрийцев с гражданами грозной Третьей германской империи, превосходившей во всех отношениях маленькую Австрийскую республику – дитя грандиозной политической катастрофы мощной Габсбургской империи после поражения в Первой мировой войне. Ответственность за развязывание, кстати, в первую очередь несет этнический австриец – император Франц Иосиф I фон Габсбург, равно как и ответственность за развязывание Второй мировой войны несет еще более известный австриец, бывший австрийский гражданин и властитель, объединенной империи немцев и бывших австрийцев – Адольф Гитлер.
Да именно так: только австрийцы после аншлюса с гитлеровской Германией приобрели эксклюзивный политический статус – «райхсдойч» (нем. Reichsdeutsche) – имперский немец или немец, постоянно проживающий на территории Германии. «Райхсдойч» был в Третьем рейхе в политическом, социальном и культурном плане несомненно намного выше статуса «фольксдойч» (нем. Volksdeutsche) – этнические немцы, граждане иностранных государств, признававшиеся немецкими национал-социалистами по крови такими же немцами, хотя их мистическая германская родина – Третий рейх была не готова облагодетельствовать их теми же правами и привилегиями, как своих собственных граждан – райхсдойче. Поэтому аншлюс, давший австрийцам равный с немцами политический и национальный статус не был по сути никаким завоеванием иностранного государства, иначе австрийцы по меньшей мере получили бы статус фольксдойч, а то и вообще считались бы только германцами – хотя и представителями нордической расы, как и все уважаемые немецкими фашистами германские народы Европы – англичане, шведы, датчане, норвежцы, голландцы, фламандцы, швейцарцы, люксембуржцы, лихтенштейнцы и т.д. Однако, повторимся в этом случае немцами, то есть нацией и гражданами Третьего рейха, их бы не считатли. Австрийцы получили от их фюрера наивысший статус в объединенном рейхе – фюрер не унизил свой народ, хотя в свое время в глазах патриотов австрийской государственности и предал его, отказавшись от австрийского гражданства для того, чтобы стать канцлером Германии. Именно в этом контексте обнаруживается единственная потеря австрийцев после аншлюса с Германией – потеря их национальной идентичности.
Фашистский выбор Австрии
Политическая и социальная ситуация в Австрии после Великой депрессии 1929 года характеризовалось точно такой же националистической истерией как и в соседней Германии с разжиганием ненависти и подстрекательствам к погромам левых социал-демократов со стороны блока правых партий (так называемые христиане-социалисты, позднее фашистский Отечественный фронт). В 1932 году она привела к власти лидера Христианско-социальной партии Энгельберта Дольфуса. Этот австрийский канцлер осуществил в феврале 1933 года антиконституционный переворот, позволивший ему установить в стране авторитарный политический режим с целью построения корпоративного государства (нем.Ständestaat), управляемого националистически настроенной крупной буржуазией в союзе с консервативно-националистическими кругами австрийской католической церкви. Режим канцлера Дольфуса и его преемника Курта Шушнига 1933-1938 годов получил в современной австрийской историографии название австрофашизма, поскольку следовал в фарватере идеологии европейского фашизма, политически опираясь на фашистскую диктатуру Муссолини в противовес национал-социалистической рабочей партии Гитлера. При этом единственным значимым отличием австрийского фашизма от идеологии Третьего рейха был государственный патриотизм австрийских правых националистов, не желавших слияния с фашистской Германией канцлера Гитлера.
Австрофашизм был практичной и приземленной австрийской политической идеологией, проводившей курс на «всесословное» примирение австрийского народа . Он был органически отличным от мистически мотивированного идеализма и расистского глобализма северных «арийских» соседей Австрии, создателей мифологии нордической расы. Для прагматиков австрийцев – их маломощное государство было важнее воссоединения на основе расовой солидарности с их немецкими братьями по крови, но это убеждение отнюдь не делало их еретиками в фашистском политическом лагере Европы, поскольку для традиционного европейского фашизма государство является главной ценностью, позволяющей раскрыться потенциалу величия нации. Классический фашист не может быть отделенным от функции служения государству и нации, асоциалом и маргиналом. Поэтому основным отличием немецких национал-социалистов от их соседей австрофашистов было выпячивание приоритета мистики крови в нацистской формуле «крови и почвы», тогда как для их соратников австрийцев приоритет отдавался «почве» – австрийской имперской государственности при несомненным признании в их идеологии большого значения и фактора «крови». Но даже за это небольшое отличие в интерпретации идеологии национал-социализма от их знаменитого австрийского земляка Адольфа Гитлера, австрофашистским политикам – предвоенным канцлерам Австрии Дольфусу и Шушнигу – членам единственно разрешенной в стране ультраправой партии Отечественный фронт, жестоко подавившим антифашистское восстание в Австрии 12-18 февраля 1934 года ценой более чем 12 тысяч жертв, пришлось заплатить дорогую цену за мятежное непослушание общеарийскому фюреру. Непримиримый противник аншлюса с Германией, и не слишком дружественно настроенный к немецкой нацистской партии Гитлера, канцлер Австрии Энгельберт Дольфус был убит в июле 1934 года в результате попытки путча, ориентированных на Германию и Гитлера и выполняющих нацисткий заказ, 154 эсэсовцев-австрийцев под руководством австрийских нацистов Артура Зейсс-Инкварта и Эрнста Кальтенбруннера. Оба впоследствие стали видными членами национал-социалистической немецкой рабочей партии и вместе с их высокопоставленными немецкими партайгеноссен были приговорены к смерти Нюрнбергским трибуналом за геноцид и преступления против человечности.
Но вследствие неумелой организации прогитлеровский путч не имел успеха и был подавлен верными австрофашистскому правительству войсками под руководством министра юстиции в правительстве Дольфуса Курта Шушнига, продолжавшего вплоть до аншлюса с Германией австрофашистскую политику своего бывшего шефа-мученика. Однако канцлер Шушниг не имел мужества Дольфуса в противостоянии с Третьим рейхом и под давлением Гитлера в феврале 1938 года подписал немецкий ультиматум – отречение от власти в пользу гитлеровского любимца Зейсс-Инкварта. За это в качестве благодарности Шушниг был арестован по приказу из Берлина и позднее отправлен в концлагерь. Единственной задачей двухдневного правления гитлеровской марионетки, «канцлера Австрии» Зейсс-Инкварта была подписание аншлюса с Германией 13 марта 1938 года, ликвидация Австрийской республики и объявления Австрии «немецкой землей».
Однако, подавляющее большинство населения Австрии отнюдь не восприняло ликвидацию собственного государства, отмену названия «Австрия» и уничтожение австрийской национальной идентичности в качестве трагедии. На референдуме об аншлюсе, проведенном в апреле 1938 года, уже по свершившемся факту поглощения Австрии Германией – что было сделано вполне в духе нацистской «демократии» – 99,75% бывших австрийцев поддержало нацистский выбор фюрера в пользу общей крови, а не собственной почвы.
Такова была политическая ситуация в бывшей Австрийской республике к 1938 году. И именно она обусловила рождение жуткого нацистского Молоха – концлагеря Маутхаузен, ставшего непосредственным детищем позорного австрийского аншлюса.
Продолжение следует...