Очередная Силиконовая долина? Часть вторая.

Поддержка неудачников: традиционные низкотехнологичные кластеры

Не только высокотехнологичные виды деятельности пользуются политической поддержкой в рамках кластерных стратегий. Многим регионам и городам досталось наследство «старой экономики» низкотехнологичного или вовсе нетехнологичного характера. Из-за жесткой конкуренции и падающего спроса именно старые промышленные отрасли, специализирующиеся на текстильном, угольном, стальном, кораблестроительном, пищевом и автомобильном производстве испытывают трудности. Несмотря на то, что эти «национальные чемпионы» за последние десятилетия часто подвергались процессу реструктуризации, большинство из них все еще получают помощь под вывеской кластера или в рамках региональной политики. Является ли стратегия низкотехнологической кластеризации обоснованной для политиков альтернативой современной тенденции создать свое собственное «Силиконовое чудо»?

В отличие от многих высокотехнологичных видов деятельности, эти кластеры, по крайней мере, вписаны в окружающую среду и обычно на таких предприятиях работает большое количество людей. Пользуясь терминами популярной «новой экономической географии», можно сказать, что повышение прибыли за счет масштаба производства в этих традиционных промышленных видах деятельности создало предпосылки для наличия долгосрочного сравнительного преимущества. Таким образом, эти кластеры получили шанс доказать свою состоятельность в экономике. Примерами могут служить производство угля и стали в Валлонии (Бельгия), лесная промышленности в Скандинавии и Канаде, автомобильная в Южной Германии, производство часов в Арк Жюрассьен (Швейцария), текстильная промышленность в Северной Италии, производство снегоочистительной техники в Финляндии, оросительных систем в Израиле и вина в Калифорнии. Однако, то, каким образом чиновники обычно поддерживают такие кластеры, становится предметом критики. Фактически, власти рискуют, «поддерживая неудачников».

Начнем с того, что государственные стратегии, направленные на развитие низкотехнологичных кластеров зачастую реализуют противоречивые цели, которые совершенно исключают возможность оптимальной политической реакции. Политические старания помочь выжить «национальным чемпионам» часто непонятно почему смешиваются со стремлениями провести реструктуризацию, решить проблемы безработицы или национальной промышленной политики. Авторы «политических исследований» продолжают подчеркивать, что постановка столь многочисленных целей в рамках одной стратегии чрезвычайно опасна, поскольку они могут конфликтовать между собой, и, таким образом, исключают возможность появления четко сформулированной стратегии. Фактически, здесь мы имеем дело со знаменитым принципом Тинбергена «равенства инструментов и целей»: не возможно достигать разных экономических целей (например, отсутствия безработицы и значительного экономического роста) с помощью одного единственного инструмента. Наоборот, достижение каждой цели требует использования специфических инструментов. Голландская политика в области кораблестроения, начиная с 1970-х годов и по сей день, – это ярчайший пример того, как этот принцип был пересмотрен. Не раз отвергались обоснованные экономические причины для сокращения голландских судостроительных заводов из-за недальновидного подхода к проблеме безработицы и желания потешить гордость голландских моряков, а также сохранить рабочие места, например, на севере Голландии (Гронинген, Фрисланд). С 1970-х гг. английские политики совершили похожие ошибки в автомобильной промышленности. Попытка одновременно решать проблемы реструктуризации, национальные и экономические проблемы не сработала. Это может объяснить упадок автомобильного производства в Великобритании – начиная с банкротства компании British Leyland в прошлом и заканчивая недавней историей с компанией Rover.

Кроме того, модель большинства низкотехнологических кластерных стратегий не лечит проблемы, скрывающиеся за намеченными видами деятельности. Эти программы часто представляют собой схемы субсидирования промышленных компаний, которые столкнулись с финансовыми проблемами. Теоретически, старые промышленные кластеры можно временно поддерживать для того, чтобы оживить их. Проблема заключается в том, что начать выплачивать субсидии проще, чем перестать полностью зависеть от государственной поддержки. В конце концов, политические меры, основанные на выплате субсидий, в традиционных секторах часто не способствуют реструктуризации компаний, а, наоборот, помогают сохранить неэффективность, накопленную в прошлом. Институциональная школа экономической географии утверждает, что именно старые промышленные регионы, скорее всего, попадутся в эту неэффективную ловушку с субсидиями . Это связано с феноменом «захвата» и «синдромом неприятия чужой разработки», то есть, со склонностью ранее успешных регионов придерживаться старого уклада вместо того, чтобы соответствовать меняющимся экономическим обстоятельствам. Типичные примеры – это Валлония и регион Рур в 1960-х гг. Долгое время местные сетевые промышленные компании и политики искусственно сдерживали безработицу на предприятиях по производству угля и стали, и, таким образом, откладывали переориентацию региона на новые виды деятельности. Короче говоря, низкотехнологическая кластерная стратегия может разрушить процесс реструктуризации, необходимый для того, чтобы подстроить производство под запросы потребителя. В результате, связь региона с новыми рыночными образованиями может быть утрачена.

Если не можешь помочь - не мешай

До сих пор мы критиковали кластерную политику, утверждая, что, фактически, она сводится к промышленной политике с соответствующими рисками. Однако одни могут признать, что власти ограничены в возможностях выстраивать успешную промышленную стратегию, а другие все еще склонны рассматривать роль властей, цель которой содействовать возникновению кластеров, вместо того, чтобы создавать их. Проблема содействия в политике не нова, но она обрела известность недавно, особенно в англо-саксонских странах. Например, Министерство промышленности Новой Зеландии, Департамент по делам торговли и промышленности Великобритании, Министерство промышленного Канады рассматривают вопрос содействия кластерам как ключевую функцию правительства, родственную, скажем, развитию инфраструктуры. Является ли этот метод подходящим для того, чтобы избегать рисков при отборе победителей и поддержке неудачников?

На практике, государственное содействие кластерам может иметь тот же эффект, что и интервенционистские типы кластерной стратегии. Кроме того, могут возникнуть похожие проблемы с навыками и стимулами. Австрийский экономист Киршнер часто настаивал на идее, что основная опасность государственной политики (по его терминологии: государственного регулирования) - это подавление процесса предпринимательских открытий. По его мнению, существует четыре основные причины, по которым на это стоит обратить внимание:

1. Невежество регулятора в области контрфактивного;

2. Неспособность регуляторов находить возможности для координации усовершенствований в отсутствие соображений выгоды;

3. Сдерживающие последствия регулирования для процесса новых открытий;

4. Вероятность того, что регулирование может направить рынок в направлении, которое не интересно потребителям.

Сдерживая предпринимательский процесс, процесс регулирования снижает способность рынка производить знание, которое может в ином случае усовершенствовать координацию индивидуальных планов. Другими словами, фундаментальная проблема государственных стратегий с рыночной ориентацией (в т.ч. содействие рынку) заключается в том, что она сокращает способность рыночной системы координировать саму себя.

Как мы подчеркивали ранее, стратегии, продвигающие кластеризацию, часто сводятся к отбору победителей и поддержке неудачников. Это происходит потому, что власти не могут производить знание, необходимое для того, чтобы заставить кластеры работать. Нет причин думать, что в результате организационных мероприятий, при которых власти принимают активную роль в продвижении кластеров, появится адекватное знание. Таким образом, даже если власти состояли бы из индивидуумов, мысли которых были бы заняты только общественным благосостоянием, они все равно не смогли бы реализовать успешные кластерные стратегии.

Ограничения государственных стратегий связаны не столько с природой человека, сколько со знанием, которое необходимо для реализации этих стратегий. Если смотреть на проблему с этой точки зрения, государственное содействие кластеризации – это лишь вариация на тему промышленной стратегии. Это способ продвижения государственного вмешательства и одновременно симулирование отсутствия вмешательства. Опять же, это происходит из-за того, что политика содействия часто принимает форму субсидий, которые по сути своей необъективны и, более того, никому не нужны. Наконец, если эта политика содействует кластерам, которые преуспели бы в любом случае, она не нужна. И наоборот, если она содействует компаниям, которые все равно бы потерпели неудачу, значит, она вмешивается в селективный процесс рынка, субсидируя, таким образом, то, что вообще не появилось бы.

Государственное содействие кластерам может попасть в ловушки, связанные с отбором победителей и поддержкой неудачников. В любое время и в любом месте существует ограниченное количество доступных ресурсов. Поэтому структуры, занимающиеся содействием, все еще вынуждены выбирать, каким кластерам оказывать помощь, а каким не оказывать. Как утверждает Киршнер, поскольку нет причин думать, что власти обращаются к поощрительным мерам или обладают навыками, которые могли бы им помочь в процессе отбора, следовательно, их содействие не отличается от любого другого типа кластерной стратегии. Только благодаря рыночному методу проб и ошибок появляются лучшие промышленные структуры в одной заданной точке и в одно время. По большому счету, власти не должны мешать координационным свойствам рынка и ограничивать пути развития этих перемен. Появление и исчезновение городов, отраслей промышленности и регионов – это неизбежный процесс «живой экономики» (если говорить словами Мизеса), и власть не должна замедлять этот процесс. Этот жизненный факт служит предупреждением для политиков в целом, а также чиновникам, ответственным за проведение кластерной политики. Или, как сказал Гиппократ (Epidemia I): «Если не можешь помочь – не мешай».

Какова роль власти, если она вообще есть?

Если и политика вмешательства, и политика содействия кластерной стратегии рискованны, тогда какая роль достанется кластерной политике? Чтобы ответить на этот вопрос, мы рассмотрим некоторые примерф успешной кластеризации и то, каким образом власть участвовала в этом процессе. В Таблице №1 перечислены несколько «успешных» европейских примеров. Как видно из таблицы, в некоторых местах традиционные ремесла были модернизированы благодаря высоким технологиям в дизайне, производстве и маркетинге.

Благодаря такой стратегии «новые комбинации» были реализованы в Швейцарии в сфере производства часов, в итальянской текстильной промышленности и в голландской мебельном производстве. Другие случаи показывают, как можно использовать экспертизу умирающего сектора с учетом возникающих тенденций. Кластер поп-музыки и искусства в Манчестере (Великобритания) и мультимедийный кластер в Баден-Вюртеммберге (Германия) происходят от старых отраслей промышленности, которые использовали свои ноу-хау в области новых материалов. Другие регионы извлекли выгоду из тенденции на спрос потребительских услуг. В Северном Па-де-Кале (Франция) несколько текстильных предприятий были переделаны в компании по производству одежды и отправке ее по почте заказчику. А в регионе Рур (Германия) бывшие шахты и стальные заводы используются в туристических целях («культурная индустрия»). Похожие примеры такого подхода «тренд через традицию» в Центральной и Восточной Европе – это современные оздоровительные курорты, венгерские спа-курорты и высокотехнологичные услуги по реставрации в польском строительном кластере.

Попытка объяснить высокие показатели роста этих кластеров приводят к трем выводам. Во-первых, примеры предполагают, что успешные кластеры почти всегда имеют под собой настоящую экономическую структуру. Вековая традиция делать часы в Швейцарии, добывать уголь и производить сталь в Руре, посещать СПА в Венгрии и это всего лишь несколько примеров - привела к появлению фундамента для создания современных кластеров в этих регионах. Несомненно, что будут производить регионы все еще зависит от того, чем они производили раньше. Даже если это звучит тривиально, экономические перспективы региона хоть как-то, но связаны с его прошлым. Таким образом, во-первых, эти примеры – не «лучшие практические примеры», а, скорее, «уникальные примеры», доказывающие, что уникальность региона всегда влияет на региональную конкурентоспособность. Во-вторых, в отличие от подхода «поддержки неудачников», упование на прошлое имеет смысл только в случае, если традиции кластера совпадают с мировыми тенденциями. Фактически, успешные кластеры это всегда – если перефразировать понятие инновации Шумпетера (1912) – «новые комбинации» местных традиций и мировых тенденций. Как показывает традиция, такие мировые и локальные взаимодействия с перспективами роста могут возникать благодаря объединению разных экономических видов деятельности в регионе, обновлению традиционных отраслей в интересах новой экономики или извлечению пользы из старых промышленных навыков в новых целях, как диктуют широко-экономические структурные преобразования. В-третьих, удивительно наблюдать за тем, как мало участия принимали власти в успехе этих кластеров. Все эти кластеры возникли спонтанно, и, власть действительно участвовала в жизни кластера, но только в период после его реального возникновения.

Давайте посмотрим на роль власти в кластерах, упомянутых в таблице. В некоторых регионах государственные власти практически не принимали участия в процессе кластеризации. Так случилось с Манчестером, Северным Па-де-Кале, Дунаканьяром и Краковским регионом. Несомненно, власти этих регионов сегодня рекламируют их с туристической и бизнес-целью, подчеркивая силу региональных кластеров, но это происходит уже после того, как они возникли. В Эмилии-Романье, Баден-Вюртемберге и Ютландии власти обеспечили создание центров оказания бизнес-поддержки и центров по передаче технологий, оказывая «реальные услуги» (например, технологические советы и сетевые мероприятия) кластерам. Власти не вмешивались в жизнь кластера, а лишь предлагали информацию и контакты по запросу делового сообщества. Нужно признать, что это можно рассматривать как «политику содействия», но, благодаря своему точечному, невмешательскому и фактическому характеру, государственные интервенции были, фактически, безвредны. В других местах власти появлялись на сцене кластера преимущественно в сфере маркетинга. В Жюра Д’Арк, Баден-Вюртемберге и Руре местное бизнес-сообщество решило объединить усилия и развивать кластеры в сфере производства часов (Swatch), промышленной культуры и, соответственно, мультимедийных технологий. После того, как получившиеся кластеры оказались успешными, власти подключились к процессу и взяли на себя маркетинг (брэндинг) кластеризации на мировой арене. Таким образом, регионы стали рекламироваться, как «места, в которых стоит побывать», сторонам (инвесторам, туристам), заинтересованным в деятельности кластеров. Такой вид государственного «кластерного маркетинга» не вредит рыночному процессу до тех пор, пока его цель – привлечь внимание новых инвесторов или клиентов, от которых зависит дальнейшее существование кластера. Девиз «имей силу и доказывай это» также применим к кластерам: участники кластера сами должны заботиться о своем благополучии, а власти могут рекламировать успех кластеров, которые прошли проверку на рынке.

Заключение: по направлению к «региональному реализму»

Вдохновленные успехом кластеризации Силиконовой долины, многие государства стали следовать кластерной политике в надежде создать свое собственное «Силиконовое чудо». Кластерная политика часто рассматривается как стратегия менее претенциозная, чем традиционная, и более селективная экономическая политика. Если можно верить Портеру, кластерная политика, в отличие от промышленной, это горизонтальный и дружелюбный по отношению к рынку подход. В этой статье мы критиковали этот взгляд по нескольким причинам. Для начала, из-за размытости концепции понятие кластеров часто сводится к понятию отрасли, и государственные власти относятся к ним соответственно. Более того, кластерная политика (как и традиционная промышленная политика) - это дело адресного характера: политики вынуждены выбирать, каким кластерам помогать, а каким нет. В целом, это рискованная затея из-за большой информационной асимметрии, возникающей между предпринимателями и политиками. Особые проблемы возникают, когда дело доходит до высокотехнологической кластерной политики и низкотехнологической кластерной политики. Первая стратегия напоминает промышленную политику с ее «отбором победителей» и связанными с этим ловушками, а другой подход напоминает нам о рискованной политике «поддержке неудачников».

Несмотря на то, что государственная политика «содействия кластерам» может вызывать предпочтения, мы утверждаем, что власть все еще сталкивается с проблемой отсутствия знаний о рыночных процессах. Поэтому лучшим девизом для чиновников, ответственных за кластерную политику, наверное, является: «Если не можешь помочь – не мешай». Действительно, примеры успешной кластеризации показывают, как мало могут власти сделать для существования кластера. Фактически, мы видим только потенциальную роль государственной власти: она может рекламировать успех кластеров только после того, как они спонтанно появились на рынке. Проводя этот «кластерный маркетинг» важно принимать во внимание и продвигать специфику и реалии региона. Наконец, конкуренция не имеет ничего общего с копированием, а, наоборот, зиждется на поиске различий. Очевидно, это нечто другое, чем попытка создать очередное «Силиконовое чудо». Если власти желают разработать политику, направленную на кластеризацию, они должны использовать принцип «не навреди». Он не оставляет богатый выбор. Фактически, содействие и снижение налогов (наряду с упрощением деятельности по регулированию новых компаний) может оказаться достаточным. Поэтому власти, воодушевленные кластерной концепцией, должны быть скромны, и им, скорее, следует начать с «регионального реализма», чем с создания очередной Силиконовой долины.

Источник: http://www.springerlink.com/content/l1608286562j6014/fulltext.pdf