Обычные прощальные слова в нашем автомобильном городе - drive safely. А в случае совсем малого каботажа - have a good one, изысканно минимализированный вариант нейтрального have a nice day. (Have a good day, а тем более good day, звучит уже холодновато, как просьба освободить помещение.) Что касается большого каботажа, то тут предлагается have a safe trip или flight.
Когда я в 1983 году в довольно-таки разобранном состоянии покидал Корнелл, отправляясь в калифоронийскую неизвестность, секретарша кафедры, некрасивая, бледная, близорукая Маргерит Мизель, сказала:
- Take very good care of yourself ("Берегите себя как следует").
Ее глаза кубистически дробились за отсвечивавшими толстыми стеклами, голос тоже двоился, а фамилия наводила, как, впрочем, всегда, на невеселые мысли - о misery ( англ. "горе, страдание, нищета") и misericordia ( лат. "милосердие"). Я был тронут. Потом мне объяснили, что это вполне стандартная формула.
В связи с латынью вспоминается apte dictum, услышанное в далекой студенческой юности. Одно время я ходил на занятия древнегреческим в класс Александра Николаевича Попова, старенького профессора с раньшего времени, автора грамматик и учебников, успевшего попреподавать еще в царской гимназии.
Как-то один из тоже факультативных слушателей попросил разрешения уйти с середины урока, и Попов его, конечно, отпустил. Проводив ушедшего взглядом, Попов оборотился к классу и с благостной улыбкой, кивая после каждого слова, произнес:
- Sit ei terra levis ( лат. "Да будет ему земля легка [т. е. пухом]").
Соль была не только в том, что такое говорится о покойниках, но, главное, в том, что сказано это было по-латыни, то есть на языке, в данной аудитории доступном каждому, - даже я понял. Опуститься до русского Попов не счел уместным, но, очевидно, хотел избежать и герметичности греческого и избрал, так сказать, средний "штиль". Наверно, что-нибудь лапидарное было отпущено и по моему адресу, когда я вскоре прекратил свои посещения.
А недавно в Лос-Анджелесе я услышал шикарную формулировку на самом что ни на есть простецком русском, со слегка мещанистым южным акцентом. Это было несколько лет назад, уже после событий 11 сентября. Мы с приятелем ужинали в русском ресторанчике в районе Ферфакса. Один из компании мужчин за соседним столиком встал и, прощаясь, пошел к выходу. Вслед ему что-то весело кричали, но разобрал я только одну реплику:
- Ну, ты, эта, смари, шоб в самолет кто не зашел.
В смысле fly safely.
Кончу на жизнеутверждающей ноте. В 1984 году мы с Ольгой катали моего приехавшего из России папу по Франции. Машину мы брали в Париже. Пока Ольга оформляла в конторе бумаги, механик повел меня в гараж и бегло ознакомил с доставшимся нам "Рено". Все вроде было ясно, но у меня машина не заводилась. Механик снова сел за руль, вставил ключ в зажигание, повернул, мотор заработал. Механик вылез, пожал плечами и, доверительно скосив глаза на ключ, изронил вечно галльское:
- C'est comme une femme, doucement, hein? ("Это как с женщиной, легонько, да?")