Луч света в темные времена

«Ласковый Май». Это словосочетание знают, пожалуй, все люди, чьё детство, молодость, зрелость и даже старость пришлись на конец 1980-х годов. Эта группа стала последним бодрым, хотя уже и несколько фальшивым аккордом уходящей эпохи, несмотря на то, что воспринималась на излете 1980-х годов, как нечто для советской эстрады совершенно новое и небывалое. Высоколобые критики немедленно записали эту команду в «группы-однодневки», однако и по сей день её песни можно услышать из радиоприемников и на дискотеках, а диски с ее песнями купить в любом музыкальном киоске. Группу помнят, а многие искренне любят.

«Ласковый Май» ворвался на советскую эстраду стремительно. Такого триумфального успеха в Советском Союзе и будущей России не было ни у кого и никогда. В течение нескольких месяцев обычная школьная группа, сколоченная из детишек-интернатовцев, взлетела на высшую ступень советского музыкального олимпа, то есть на одну ступень ниже Пугачевой. Группа полностью изменила облик музыкальной сцены того времени, внесла туда много нового, стала примером того, что оказывается можно и у нас, и по-русски.

В первую очередь был разрушен миф, что «глупые подростковые песенки о любви» по-русски не звучат. Натужные попытки советских поэтов-песенников создать что-то в этом роде непременно заканчивались тем, что песни выходили либо просто глупые, либо «о высокой любви». А если же даже и получались глупые легкомысленные тексты, то мощные благородные глотки Магомаева или Королева вкупе с оркестровками ансамбля «Мелодия» непременно делали все это высоким эстрадным стилем в жанре социалистического Лас-Вегаса.

Но главная заслуга команды, в том, что они дали шанс молодежи немного научиться думать своими головами, а не копировать убогие стандарты питуриков из всевозможных рок-клубов, рок-лабораторий и прочих горбачевских богаделен на хозрасчете. К тому же, в тот момент сложилась такая странная ситуация, что самый презираемый в Советском Союзе контингент вдруг начал становиться властителями умов. Фарцовщики и спекулянты вдруг стали учить нас жизни, цеховики рассуждать о «свободном рынке» и конкуренции, распространители порнографии и прочие диссиденты плакаться о своей несчастной судьбе. Вылезли из котелен и питурики-тунеядцы. Оказывается, они не просто пили крепкие горячительные напитки и уклонялись от выплаты алиментов, а создали за эти годы целую идеологию. «Дворники и сторожа» давно взяли в руки свои смердяковские гитарки и, собрав вокруг себя патлатых студентов ПТУ, начали творить музыку. Музыку, которая в условиях полной дезориентированности населения, стала вполне органично смотреться в контексте сеансов Кашпировского и журнала «Огонек». Сукачевы-Шевчуки заполнили собой пространство музыкальной культуры, изначально заражая своими фигами в кармане молодых ребятишек. Цой пафосно распевал на стадионах что-то бравурно-нелепое, песни «борьбы и протеста» звучали из каждого окна, отравляя пространство подвальной идеологией. Пошлость, глупость и унылие выдавалось за особый смысл и «мессианство русского рока», а самые слабые и нелепые люди становились кумирами и героями для молодежи.

И вдруг, словно яркая вспышка на эстрадном небосклоне возникает группа, которая является совершенным антиподом всего этого мутно-похмельного уныния советского подполья. «Ласковый Май» бодры, оптимистичны, молоды и красивы. Они никого не учат жизни, не навязывают своих фобий, не делятся в каждой песне случайно выхваченными где-то цитатами и чужими мыслями. Они поют про любовь и делают это искренне, профессионально и стилистически безупречно.

Они хороши, настолько хороши, насколько позволяет эта пошлая по всем меркам эпоха, которая во всем мире прошлась по культуре, оставив выжженную пустыню. Да, «Ласковый Май» - это музыка времен «варенок», культуристов-боевиков, причесок в стиле «химия», джинсов-бананов и прочих прелестей второй половины 1980-х годов. В этом вовсе не их вина, таково было то время, люди разучились видеть прекрасное и различать хорошее и плохое.

«Ласковый Май» стали образцом успеха, образцом оптимизма даже в условиях, когда весь известный миропорядок летел в тартарары. Юра Шатунов, паренек из оренбургского детдома, стал кумиром десятков миллионов подростков по всему СССР и секс-символом для девчонок. Плутовской роман, который своей жизнью написал Андрей Разин, стал символом веселой дерзости, которой доселе не было в русском типаже проходимца.

Несмотря на новое звучание, нарочито деидеологизированые тексты песен, общую атмосферу модности и легкомысленности «Ласковый Май» был чисто советским проектом. Это стало понятно только сейчас, спустя многие годы. От песен этой группы веяло спокойствием и уверенностью, советской легкостью и солнечным светом. В ней абсолютно не было никакой перестроечной гнильцы, никакого цинизма ранних 1990-х годов.

Не случайно впоследствии в мрачных предвыборных кампаниях в парламенты 1990-х годов«Ласковый Май» агитировали именно за КПРФ. Не случайно Андрей Разин вступил именно в эту партию. И хотя партия Зюганова и не оправдала возложенных надежд, она пронесла свечку высокой советской культуры через все 1990-е годы, давая хоть какую-то надежду на альтернативу скотству, которое царило в те времена.

В конце-концов мы все же победили, и самое страшное давно позади. «Ласковый Май» занял достойное место в истории отечественной эстрадной музыки и навсегда останется гордым напоминанием о том, что даже в самое мрачное время можно не продаться и приспособиться, а гордо петь простые и глупые песенки про любовь, а не про бухгалтеров, поезда в огне, палочки-выручалочки, вишневые девятки и родину-уродину.

«Ласковый Май» и их разухабистые продолжатели «Мираж», «Фристайл» и прочие, оказались не только очистителями эстрады, но и символом надежды. Они пришли ненадолго и уже в начале 1990-х годов фактически перестали существовать, но это была первая победа над духом уныния, который мог навсегда поселиться в нашей жизни и окончательно погубить нас.

© Содержание - Русский Журнал, 1997-2015. Наши координаты: info@russ.ru Тел./факс: +7 (495) 725-78-67