Ловушка нелегитимности – 2

От фрагментации к презентации

Российская действительность обнаруживает сегодня противостояние двух логик. Одна из них структурирует мир с помощью категорий пользы и нужды и обосновывает стратегию недоверия и краткосрочной минимизации издержек. Она предупреждает всякое объединение за пределами ситуативных коалиций и предписывает лоббирование частных интересов («влиять на власть»). Другая логика, напротив, запрашивает обоснования действий с точки зрения их порядочности и честности и предъявляет требования принесения в жертву индивидуальных интересов. Именно поэтому демонстративная нерасчётливость участия в протестах составляет их отличительную черту – тот, кто объявит, что ему уже в самом деле нечего терять, может быть сочтён неискренним в своём протесте.

Важно понимать, что конфликт двух логик – это не борьба хороших парней с плохими: в обычных условиях они могут уживаться в рамках одного сознания. Этот конфликт развивается как «двойное движение», описанное Карлом Поланьи: по мере интенсификации первой логики возрастает потенциал второй. В ситуации их лобового столкновения, которое мы наблюдаем, им становится всё труднее сосуществовать в одном сознании, поскольку обнаруживается их взаимоисключающий характер. В рамках первой логики любая операция, указывающая на наличие мотива, отличного от выгоды, не может быть обработана и требует подключения конспирологического аппарата в виде попыток ответить на вопрос, кто является чьим «проектом», и подозрений в использовании техник манипулирования, гипноза и НЛП. В рамках второй перспективы, напротив, предположения о «проплаченности» протестов выглядят оскорблением и тактической ошибкой, хотя в действительности они представляют собой всего лишь попытку нормализации когнитивной ситуации.

В результате те, кто изначально требуют честности выборов для себя, обнаруживают, что им отказывают в праве на существование. Частный протест наталкивается на границы системы и постепенно переходит к революционному для неё объединению. Становление единства не предшествует расширению нелегитимности системы – оно синонимично ей.

Однако нелегитимность – это не то, что случается только с другими, а не с тобой. По мере распространения сомнений в том, что внутри действующего порядка могут быть найдены ответы на возникающие вопросы и вызовы, расшатывается доверие и к тем формам, на которых этот порядок крепится. В результате кризис формы поражает оппозицию не в меньшей степени, чем систему, от которой она пытается отмежеваться – об этом говорит неспособность выдвинуть лидеров и создать стабильные структуры. В то же время, движение, содержащее в себе моральную революцию, только находится в поиске новых форм, которые отвечали бы его запросам.

Пока дискуссия об адекватных формах участия только начинается, на её месте возникают две иллюзии.

Первая из них состоит в том, что для решения проблем нужно всего лишь откатить законодательство к более демократическому виду, который оно имело в 90-е годы, и заменить плохих парней хорошими – пары десятков новых (или старых проверенных) лиц достаточно для того, чтобы нарастить живую ткань на административный скелет. Этот вариант практически осуществим, но не может стать ответом на вызовы, которые ставит текущий момент.

Здесь в дело вступает вторая иллюзия, в соответствии с которой основную часть проблем можно решить путём реформы судебной и правоохранительной систем, которая создаст условия для других преобразований – иными словами, путём построения правового государства. Как предупреждал Карл Шмитт, которого опасно игнорировать в вопросах легитимности, «правовое государство» (в противопоставлении «неправовому») представляет собой пустое понятие, и под него может маскироваться любой режим. Кроме того, в условиях масштабных перемен режимы, которые пытаются опираться на бюрократические законные процедуры, крайне неустойчивы. Отчуждение по отношению к чиновникам-оккупантам слишком велико, чтобы делегировать им полномочия на установление легитимных механизмов. Дефицит легитимности невозможно компенсировать законностью: немедленно возникнет вопрос о том, кто эту законность обеспечивает и где гарантии того, что она не будет использована или изменена в чьих-то узких интересах. Стоит напомнить, что формула «диктатура закона» совсем недавно вводилась теми, против кого её сегодня готовятся употребить. Вопрос прояснения условий формирования легитимной власти нельзя откладывать и обходить упованиями на легальность.

Между тем, проблемы, с которыми сегодня столкнулось протестное движение, указывают не на его раздробленность и неорганизованность, а на важные процессы, которые дают шанс на формирование новой политической альтернативы. В последнее время много говорится о том, что в Россию «вернулась политика», и в то же время многие протестующие подчёркивают, что их протест является неполитическим. Совместимы ли эти утверждения?

Для того чтобы понять, где искать возвращение политического, следует выяснить, чему оно приходит на смену. Модель политики, которая сегодня оказывается дискредитированной – это политика профессионалов, в которую «не надо лезть» и местом которой является либо телевизионная картинка, либо коридоры и кабинеты. Тотальное недоверие к политикам стало привычным давно, но если раньше с их существованием было принято мириться в силу какой-то неведомой необходимости, то последние события показали, что ситуация меняется. Политикам было отказано в праве делать то, что они умеют – репрезентировать; их функции были сведены к организационным и координационным. Их место заняли деятели искусства, отвечающие запросу на моральную чистоплотность.

В условиях кризиса репрезентации стали набирать популярность формы участия, обеспечивающие возможность прямого действия. Активно развиваются проекты, основанные на принципе crowdfunding, привлекающие ясностью целей и минимизацией промежуточных структур. Ряд решений, которые прежде наверняка привели бы к организационному параличу митингов, удалось принять с помощью механизмов, близких к прямой демократии, и сегодня идёт активный поиск технологических решений, которые позволили бы распространить эту практику. Как показывает дискуссия вокруг угрозы «сепаратных переговоров», привычные структуры репрезентации пытаются воспроизводиться, однако получают резкий отпор, маргинализируя политиков, полагающихся на привычные механизмы участия. Напротив, те, кто сегодня отказываются от приоритета в репрезентации и добровольно принимают роль рядовых участников протестов, в новых условиях получают шанс. Ведь требование честных выборов рано или поздно превратится в требование честной политики.

Новая политика строится не на репрезентации, но на презентации в смысле Жана-Люка Нанси. Исходное единство остаётся в ней самоценным, но проблематичным, и требует постоянного и кропотливого повторного проживания своей сложносоставной природы. Разнородность протестующих сегодня является условием их единства – она всё время реактуализируется и поэтому не может быть снята в стандартизирующем жесте. Фейерверк лозунгов и плакатов, заменивших собой монотонные мантры митингов, утвердил монстрацию в статусе эффективного политического действия, приходящего на смену демонстрации.

Потребность в представительстве всё равно неизбежно возникнет, однако то, в каком виде протестное движение было предъявлено действительности, весьма важно для формирования будущих форм репрезентации. Обнаружившаяся нелегитимность привычной политики, в условиях которой отвращение вызывает даже её язык, приводит к тому, что политика сегодня собирается заново. В ходе этого процесса знакомые слова будут вновь наполняться смыслом, а формы – переизобретаться. И у нас есть шанс, что этот смысл не всегда будет предсказуемым, а формотворчество не станет простым подражанием – тогда мы получим возможность обновить словарь, чтобы ответить на вызовы, обязывающие сегодня мыслить политику.

Ловушка нелегитимности, часть 1

© Содержание - Русский Журнал, 1997-2015. Наши координаты: info@russ.ru Тел./факс: +7 (495) 725-78-67