От редакции. История России свидетельствует, что 17 октября 1905 года царь Николай II издал Высочайший Манифест Об усовершенствовании государственного порядка, более известный как "Октябрьский манифест". Данный документ даровал жителям Российской империи гражданские и политические свободы. Чуть более 105 лет спустя в России был издан еще один "Октябрьский манифест". Его автором выступил уже не царь, но режиссер и сыгравший царя Александра III актер Никита Сергеевич Михалков. В своем манифесте, официально носящем название«Право и Правда. Манифест Просвещенного Консерватизма», Никита Сергеевич не только описал свое видение причин проблем, которые ныне актуальны для России, но и предложил методы их решений, подведя под них идеологическую основу. «Русский журнал» не мог оставить подобное без внимания и за комментарием обратился к публицисту Виктору Милитареву.
* * *
В манифесте «Право и правда» много правильных слов, но все они носят весьма неопределенный характер. Не знаю, кто писал его. По стилю у меня возникло сильное подозрение, что это был Дмитрий Володихин, а не Михалков. Под половиной текста я готов был бы подписаться, но в нем слишком много лоялизма. В этом смысле манифест немножко напоминает взгляды Александра Проханова с его Пятой империей, когда мы принимаем всю нашу историю, и царскую, и советскую, и нынешнюю; короче, всё у нас хорошо, вот только бы отказаться от либеральной идеологии и ничего больше нам не надо.
Как следствие, практически полностью обходится стороной главный негатив современной России: массовая бедность, чудовищное социально-экономическое неравенство, незаконное обогащение кучки связанных с госчиновниками сверхкрупных предпринимателей. Всё это происходит на фоне разрушения обрабатывающей промышленности и закрепления за страной статуса сырьевого придатка. Даже если к словам Михалкова добавить слова нашего президента о модернизации, от этого ничего не изменится, если реально не вкладываться в обрабатывающую промышленность, науку и образование. Данная тема, на мой взгляд, главная, в произведении Никиты Сергеевича как раз и обойдена. Говорятся общие слова о государстве, о культуре. Нет, это очень приятно слышать, я и сам государственник, и мы с Никитой Сергеевичем единоверцы, оба православные, но этого недостаточно. Мне очень интересно, что Никита Сергеевич ответит на письмо жителей Малого Козихинского переулка, которые, уважая его как замечательного кинорежиссера, деятеля искусств и патриота, просят все-таки прекратить разрушение исторических зданий в переулке и не строить для михалковской компании «ТриТэ» гостиницу. Коль скоро Никита Сергеевич написал такой замечательный «Манифест», то есть надежда, что он услышит жителей своего района.
Пару раз в «Манифесте» прозвучало словосочетание «Консервативная партия». Есть у меня подозрение, что Никита Сергеевич думает о создании либо партии, либо, поначалу, общественной организации. Есть ли у такого движения перспективы, я пока сказать не могу. Но многие деятели «Единой России» неоднократно называли себя консерваторами. Создать консервативную партию можно либо на базе «Единой России», если Кремль даст добро на превращение ее в партию, либо с нуля, но опять же, если так решит Кремль. Во всех других случаях Консервативная партия будет маргинальной тусовкой, сопоставимой по влиянию с покойной Консервативной партией Льва Убожко.
Михалков давно видит себя политическим лидером, но не говорит об этом вслух, потому что он человек умный и приблизительно понимает, как устроена система власти. Он понимает, что обнародование своих политических амбиций приведет к тому, что его сотрут в пыль и лишат госфинансирования на фильмы, а заодно еще и снимут с должности руководителя Союза кинематографистов. Возьмет государство и поддержит тот Союз кинематографистов, который считает Никиту Сергеевича незаконным руководителем. Я уверен, что Михалков считает себя гением, из которого вышел бы отличный президент России, но в ближайшие годы он об этом никому не скажет.
Нападая на либеральную модернизацию в своем «Манифесте», Михалков не предлагает ничего взамен. В тексте в основном пустые слова. Возможно, Михалков думает, что участвует в реальной политической игре, в игре, которая, по мнению многих наблюдателей, идет между Дмитрием Медведевым и Владимиром Путиным. Но если это так, то Михалков наивен, так как считать Медведева сторонником либеральной модернизации и думать, что, критикуя либеральную модернизацию, ты играешь на стороне Путина, – это очень наивно. Я глубоко сомневаюсь в том, что наш президент либерал.
Модернизация в интерпретации Медведева не подразумевает исключительно свободного рынка, она подразумевает государственные инвестиции в науку, культуру, образование и высокие технологии. Так что речь идет не о либеральной или консервативной модернизации. Подобно тому, как марксизм у нас в стране принял исключительно вульгарную форму большевизма, так и либерализм у нас стал вульгарной идеологией: спасайся, кто может, пусть неудачник сдохнет от голода, и всё такое прочее. Выступая против этого, Михалков, конечно, говорит правильные слова, за которые я его уважаю. Но всё это, увы, слишком поверхностно. Для того, чтобы всё это было серьезно, надо разбираться в деталях. Я бы с удовольствием принял участие в каком-то круглом столе или дискуссии с Никитой Сергеевичем и был бы рад в ходе такой дискуссии убедиться, что мы в гораздо большей степени единомышленники, чем кажется при прочтении «Манифеста просвещенного консерватизма».