Берлускони, возможно, придется пройти по пути Клинтона. Как и последнему, к нему появились претензии сексуального характера. Хотя если Клинтона обвиняли в связи с его сотрудницей – что само по себе подавалось как вещь предосудительная, но уголовно не преследуемая, то Берлускони обвиняют в связи с несовершеннолетней – что уже формально наказуемо.
Правда, тогда, в конце 90-х для Клинтона нашли и формат юридического обвинения – ложь под присягой. То есть, в обоих случаях находится юридический момент, который может служить основанием для обвинения, но реальным содержанием обвинения является именно вопрос сексуального характера. Строго говоря, это как раз то, в чем западные оппоненты обвиняют Россию в деле с Ходорковским – то есть избирательное правосудие: по тем или иным причинам нужно нанести удар по политической фигуре – и для этого немедленно находится нужная статья в законодательстве. Только в их случае для этого еще имеется и увлекательный орнамент, вызывающий ажиотажный интерес – сексуальная тематика.
Эту же тему некоторое время назад пытались использовать для удара по Саркози. Обвинения в сексуальных домогательствах стали в 2007 голу причиной ухода в отставку президента Израиля Моше Кацава. И уже после отставки, в конце 2010 года суд заявил о его виновности в изнасиловании.
Политическая подоплека так подобного рода – просто не вызывает сомнений. Кстати, Владимир Путин по этому поводу резонно заметил: «На мой взгляд, — подчеркнул он, — использовать такие инструменты, как защита прав женщин, для решения политических вопросов, не имеющих к этому никакого отношения, абсолютно недопустимо. Потому что это само по себе дискредитирует важную задачу борьбы за права женщин».
Популярна своего рода сексуализация политики. Ту или иную фигуру, вызывающую политические претензии той или иной группы, предпочитают обвинять не в ее политических решениях и действиях, а в том, что не имеет отношения к этой позиции, но может разжечь скандал и вызвать повышенный интерес среди обширных групп, интересующихся не политикой, а бульварностью.
В России ставшую одиозной балерину Волочкову обвиняют в, скажем так, если и не сексуальных – то эротических действиях – специфических фотографиях публичного характера. Причем обвиняют в этом куда больше, чем в подписании поддержки осуждения Ходорковского или перебежке в этом году на другую сторону и отречении от своей подписи.
Одновременно обращает на себя внимание то, что в современной Европе «общественность» куда спокойнее относится к нетрадиционной ориентации того или иного политика, включая и того или иного властвующего президента, премьер-министра или мэра столицы, чем наличие у них вполне традиционной любовницы.
Хотя, строго говоря, вообще непонятно, почему та или иная романтическая (традиционная) связь должна вызывать осуждение и тем более – отрешение от должности. Для Джона Кеннеди его нескрываемые любовные приключения в глазах общества служили скорее основанием для повышения градуса обожания, чем для упреков.
Да и, что наиболее важно – если страной правит наследный властитель, он должен не столько служить примером моральной строгости, сколько поражать общество великолепием – а стало быть – и великолепием своих возлюбленных. Если страной правит выбранный лидер, а тем более – «чиновник для поручений», его избирают не для демонстрации его добродетельных семейных отношений, а для эффективного управления государством. Когда Сталину доложили о ярких любовных связях одного из наиболее талантливых полководцев Великой Войны и задали вопрос: «Что мы буде делать с генералом…», Сталин ответил: «Что делать, что делать… Завидовать будем товарищу…».
Здоровый человек, оценивая Наполеона или Петра Великого, оценивает число его побед и сделанное для страны. Нездоровый – выясняет, сколько у того было любовниц.
Сложно сказать, станет ли причиной падения современной западной демократии страсть к политико-сексуальным скандалам. Но одной из причин дискредитации советской демократии стала как раз она: страсть парткомов и месткомов выяснять подробности частной жизни собственного актива и унизительное разбирательство того, что именовали «несоблюдением морального облика».
Партия коммунистов, партия авангарда исторического прогресса, партия романтики создания нового общества и нового мира на каком-то этапе так заразилась самым мерзким и реакционным ханжеством, что уже только этим подчас дискредитировала себя в глазах своих наиболее сознательных и преданных ее же собственным идеям активистов.
Конечно, успешность подобных обвинений и отклик на них общества – это определенный признак его нездоровья, деградации. Когда людей начинают волновать не политические или экономические итоги правления лидера, а его любовные приключения, пусть и ставшие достоянием публичности – это значит, что ориентиры и ценности общества смещены и искажены. И это вовсе не значит, что само общество носит столь высоко моральный и нетерпимый нарушениям семейной жизни характер.
В основе подобных общественных негодований – не возмущение нарушением тех или иных моральных норм, а злорадство по поводу унижения того, кто выше тебя по статусу и по заслугам.
Те, кто возмущаются и обвиняют, могут быть разделены на тех, кто обвиняет потому, что есть повод обвинить политического оппонента причем так, чтобы вести речь не о сильных, а о слабых сторонах, не о существе его политической деятельности, а о вопросах, к ним заведомо отношения не имеющим.
Это почти тема шекспировского Кориолана, когда римляне при выборах оценивают героя не по его заслугам перед Римом и победам над его врагами, а по его неготовности заискивать перед избирателями. Добиваются лишь того, что Кориолан становится на сторону врагов Рима, приводит их в город – и тогда унижавшие его граждане начинают сами униженно молить его вспомнить, что перед ним – его родной город.
И тех, кто удовлетворенно злорадствует от того, что удалось обнаружить «темные пятна» на том. кто казался выше и значительнее их. В романе «Мартин Иден» Джек Лондон от имени своего героя произносит: «В наш век сверхчеловек уже не может появиться. Прежде чем он занесет ногу в седло, толпа пигмеев набросится на него, вытащит из стремени и затопчет».
Строго говоря, возмущение и злорадство по поводу сексуальных скандалов и обличений политиков – лишь проявление вырывающегося на поверхность, в публичность потаенных и подсознательных зависти, чувства неполноценности и комплекса ущербности обывателя – говоря академически, «параойхиального актора»: «не знающего и не свободного», не имеющего иных интересов кроме «домашнего хозяйства» - обыденности и повседневности.
Обыватель радуется тому, что лидер, казавшийся ему исполином – и этим напоминавший ему, кто есть он сам, то есть, мягко говоря – не исполин, а скорее пигмей, что лидер оказался таким же как он. Он радуется подобным скандалам не потому, что сам безгрешен – а потому, что они дают ему основание считать лидера столь же подверженным греховности, как и он сам, уличают его в том, что он – не высшее существо, а такой же «грешник».
Они будут возмущаться премьер-министром, имевшим несовершеннолетнюю любовницу не потому, что это полагают зазорным, а потому, что с одной стороны, сами изменяют женам, и радуются, что премьер попался на чем-то похожем. А с другой потому, что у него была юная, красивая танцовщица – а они себе такую позволить не могут.
Обыватель всегда подчиняется тому, кто заявил свое превосходство перед ним, потому что не имеет сил и смелости противопоставить себя ему. Но он одновременно и ненавидит того, кому подчиняется именно за это – и радуется всему тому, что низводит последнего до его уровня.
Это – не секрет. И те, кто ведут политическую борьбу – это знают и этим умеют пользоваться. И в том случае, когда ему нужно ослабить позиции и подготовить попытку смещения сильного властного оппонента, пользующегося поддержкой общества и особенно являющегося носителем образа силы, он одновременно с теми или иными публичными на него атаками атакует его исподволь, на уровне провоцирования скандалов и слухов имеющих не политический, а бытовой характер.
Заводится разговор о том, что лидер болен, в образ силы начинают вплетаться черты слабости. Сообщается, что у него испортились отношения с женой или детьми – и закрадывается сомнение в том, что он способен эффективно разрешать проблемы и быть хозяином положения, управлять ситуацией даже на уровне семьи. Потихоньку, шепотом, передаются придуманные конфиденциальные сведения, что его жена пьет. Что он с ней на самом деле развелся. И уже женился на другой, молодой красавице.
А обыватель слушает, смакует и злорадствует.
И если все это появляется – это значит не то, что это есть на самом деле. Это лишь значит, что у данного лидера есть враги, не решающиеся выступить открыто. А если все это становится постоянным и ширится – значит у всего этого есть высокопоставленный и сильный заказчик, формально еще числящийся чуть ли не другом данного лидера – но уже в полную силу зажегшийся желанием занять его формальное или неформальное главенствующее место.